Идёт Рон по кридору и встречает Гарри. Тот гордый - сил нет.
-Гарри, чего случилось?
-А я, Рон, на зельях такой опыт клёвый поставил!
-Какой?
-Да замешал того, сего, пятого, а оно кааак долбанёт!!!
-Небось, Снегг сразу "Т" тебе и влепил.
-Не, Рон, не влепил!
-Почему?
-Не успел!
Случайная встреча Рауля и Катце с Ясоном и Рики, которые и не думали умирать, много лет спустя после событий в Дана Бан.
Примечание: выполнено на "AnK fest" по заявке 01-07
На Нью-Реверсе весной невозможно красиво. Планета чем-то похожа не Терру ─ ту, которой уже нет, только высокоточные голограммы, детализированные до такой степени, что можно рассмотреть каждую травинку цвета спелого яблока, но невозможно дотронуться. Прикоснуться. Пропустить между пальцами.
Рауль ученый. То, что невозможно объяснить с первой попытки, он выводит со второй путем долгих часов нескончаемых экспериментов. Но сейчас он не может объяснить себе, почему увязался за Катце, чтобы лично проконтролировать закупку оборудования для своей новой лаборатории.
Блонди не полагается выезд за пределы Амой без специальной директивы ИскИна, и убедить Юпитер удалось только тем, что разработка новая, нужны более тонкие технологии, так что рентабельнее выяснить еще на этапе согласования закупки, что это именно та техника, чем уже здесь, на Амой, оформлять отказ от оборудования и начинать все сначала.
С учетом расписания шаттлов и срочности поставленной задачи, а также нежелания Юпитер надолго выпускать его из поля зрения, Раулю было дано три дня, из которых два отведены на прямой и обратный перелет. Несущественная нагрузка для блонди, чего не скажешь о Катце. Поэтому сейчас они сидят в маленьком открытом кафе, где бывший фурнутур поглощает уже пятую чашку кофе за полчаса. Рауль никогда не вмешивается в его привычки, но у них есть еще полдня, чтобы узнать эту планету не только по космопорту и складу, и он не намерен попросту упустить эту возможность.
Катце перехватывает его взгляд. Ему не нужно ничего объяснять, достаточно того, что он заметил взвод кофейных чашек рядом с собой и чуть скучающее выражение на лице Рауля, которое с некоторых пор больше не кажется ему нечитабельным.
─ Извини, я увлекся. Пойдем?
С Катце просто. Несмотря на монгрельское происхождение, школу фурнитуров и долгие годы работы правой рукой Первого консула, в нем неукротимо кипит жизнь. Он может вскочить посреди ночи и кинуться к терминалу, может достать какие-то совершенно ненужные, ему одному важные вещи, которые в дальнейшем займут свое место в жизни Рауля: блокнот для записей, архаичное перо и чернильница, настенный календарь с механическими часами. Эта порывистость, умение идти к поставленной цели и, одновременно с этим, нежелание строить свою жизнь в одиночестве, ─ то, что, наверное, и делает его Катце и никем другим. То, из-за чего Рауль Ам построил стройную, но абсолютно лживую теорию причин и следствий, выторговывая себе трое суток без всевидящего ока Юпитер.
─ Слушай, когда вернемся, я закажу себе такие же, как вон там, в горшках, ─ Катце задирает голову и указывает на балкон парой этажей выше кафе, из которого они только что вышли. ─ Как думаешь, с нашим климатом и твоим участием, сколько протянут? Хоть пара месяцев будет?
─ Исключено, ─ тут же прикинув варианты и примерную модификацию растения, внешне отдаленно похожего на кактус, отвечает Рауль. ─ Учитывая длительность нашего светового дня, дефицит питательных веществ в почве и ее минералогический состав…
─ Полтора?
─ Пять-пять с половиной недель.
─ Все равно куплю.
Он не успевает поинтересоваться, зачем, потому что краем глаза отмечает быстрое движение и то, что Катце, залюбовавшись этими растениями, вышел на проезжую часть.
─ Осторожнее, ─ Рауль дергает его на себя, впрочем, совершенно напрасно: у этого взявшегося из ниоткуда гонщика прекрасная реакция. Но вот не бросить гневный взгляд на того, кто чуть не переехал единственного человека, до которого ему теперь есть дело, Рауль не может.
Лихач тем временем, не иначе как затылком чувствуя тяжелый взгляд, резво соскакивает с байка и, одним движением стаскивая с головы шлем, ехидно комментирует:
─ Да уж, приятель, осторожнее, и, будь так добр, не прыгай под колеса, не то твой красавчик мне башку открутит и оставит себе в качестве трофея, ─ байкер улыбается какой-то совершенно заразительной улыбкой, и, кажется, собирается добавить еще пару фраз, но тут поднимает на них глаза, чтобы идентифицировать «приятеля» и «красавчика», с которыми, очевидно, надеялся больше никогда не встретиться. ─ Вот же черт.
Рауль смотрит на того, кого меньше всего ожидал увидеть на Нью-Реверсе, а в голове бьется сумасшедшая, непрошенная мысль «Если этот здесь, значит, случившееся в Дана Бан… Этого не было? Иначе как бы он выжил? Но тогда и…»
─ Рики, ты закончил?
Новый голос, вклинившийся в немой диалог, служит катализатором к перемене декораций. Рики, нервно сжимающий в руках свой шлем, весь подбирается, словно перед прыжком, и предостерегающе шипит:
─ Ясон, не приближайся.
Как маленький озлобленный зверек: улыбка, сползающая с лица, превращается в хищный оскал, глаза настороженно блестят. Или как сильно напуганный монгрел, готовый защищать свое до конца. Своего или чужого.
А занятная вышла рокировка, думает Рауль, глядя на Дарка, умудряющегося держать в фокусе и их с Катце, и подходящего слева Минка, который останавливается рядом со своим любовником, хотя нет, не рядом, чуть впереди, так, что Рики оказывается четко за его правым плечом, и приветствует их так, словно и не было этих долгих лет:
─ Катце. Рауль.
Ясон невозмутим и спокоен, будто он всегда знал, что такая встреча произойдет. А вот Рики, очевидно, напуган. Легко даже предположить, чем: что то будущее, которое они с Минком строили «после всего», может разрушиться, потому что Рауль Ам всегда был идеальным блонди и потому, что от него никогда нельзя было ожидать снисхождения.
Рауля же реакция монгрела интересует меньше всего. Впервые с момента взрыва в Дана Бан его мир снова сузился до одного человека.
─ Ясон… Как ты?
Тут же приходит понимание, что это самый глупый вопрос, который можно было задать. Разве не видно, что...
─ Жив. Свободен. Можно даже сказать, что счастлив.
Этого предельно откровенного ответа более чем достаточно, и Рауль кивает, принимая его, не зная, что же спросить еще. Как они обманули Юпитер и спалили Дана Бан? А не все ли равно? Как устроились тут за это время? Ясно, что в любом случае лучше, чем если бы остались на Амой. Почему он ничего не знал и не узнал бы, если бы не случай? Такого Рауль не спросит никогда, поскольку в абсолютных характеристиках слова "жизнь", нет, "жизни", и "свобода" куда весомее, чем "претензия на дружбу".
─ Эй, большой босс, ─ Рики, убедившись, что они не представляют опасности, улыбается уже по-настоящему и позволяет своему естественному любопытству подать голос. ─ Сто лет тебя не видел, как жизнь?
─ Семь, ─ невыразительно поправляет Катце, и монгрел недоуменно хмурится:
─ Что?
─ Лет. Семь лет.
Неуютная пауза ожидаемо разбивается Минком:
─ Мы не могли выйти на связь. Ты же знаешь, что вся электронная корреспонденция поступает в базу Юпитер.
─ Есть автономные терминалы. Мой не подключен к общей сети, ─ все тем же тоном продолжает Катце.
─ Пока не подключен. А беспроводное соединение? Риск, что Юпитер возьмет под контроль всю сеть, был слишком велик.
─ Есть и одноразовые коммуникаторы без чипа, по которым невозможно отследить канал.
Рауль понимает, что ему следует одернуть излишне болтливого хакера. Останавливает его то, что он сам не сказал бы лучше. И что со всем перечисленным и подразумевающимся согласен. Захотели бы ─ дали о себе знать тем или иным способом. Не сразу, так через год, два. А так их просто вычеркнули из обновленной жизни. Как балласт. Как часть похороненного прошлого.
Он посылает главе черного рынка короткий ободряющий взгляд. Это ─ максимум того, что можно себе позволить в качестве поддержки. У него сегодня другая роль ─ слушать и смотреть. Потому что у того, кого он считал другом, Рауль никогда не выигрывал словесные поединки, а пререкаться с монгрелом, чтобы не стоять в стороне... Увольте. Несмотря на их кажущееся равенство вне границ Амой и установки "непонятно, кто кого теперь защищает", решение оставаться мертвыми для всех, в том числе и тех, кому была весьма небезразлична их судьба, принял явно не Дарк.
─ Катце... ─ голосом Ясона можно превратить что угодно в айсберг, но на переросшего фурнитурство хакера это больше не действует:
─ Я рад, что вы живы, господин Минк, Рики. Прошу меня извинить, но наш шаттл отходит через два часа, а дела еще не закончены.
Катце только что нагло соврал своему бывшему хозяину, потому что до обратного рейса у них куда больше времени, но у Рауля не возникает желания упрекнуть его в этом.
Когда-то он очень хотел, чтобы произошедшее в Дана Бан оказалось дурным сном. Оно оказалось изощренной выдумкой. Легче не стало.
Ясон, кажется, понимает, что никаких неоконченных дел у них нет. Но то ли ему лень тратить время на пререкания, то ли в принципе не хочется спорить... Есть еще, конечно, вариант с чувством вины, но Рауль его отметает как нерациональный и маловероятный.
─ Слушай, Катце, а у меня идея, ─ говорит вдруг несносный монгрел, и его лицо озаряется предвкушением. ─ Бросай нафиг свою работу и перебирайся сюда.
─ Рики…
─ Нет, Ясон, погоди. Катце, я серьезно. Сматывай удочки, обустроишься, может, еще в паре поработаем, на этой скучной планете как раз не хватает ярких личностей. Ну что тебе там ловить?
Рауль смотрит на заострившийся профиль Катце, на ставший чересчур внимательным взгляд, которым он окидывает обстановку: улочки, крышу кафе, балконы, да даже горшки с модификацией кактуса, словно прикидывая, может, и в самом деле...
"Ну что тебе там ловить?"
Амой не принесло Катце ничего хорошего. Он, по сути, там навсегда останется никем: фурнитурская регистрация собственности покойного Ясона Минка не аннулируется никогда, прихоть Юпитер. Жизнь Катце ─ тоже ее прихоть, остальные фурнитуры были утилизированы. Глава черного рынка, не имеющий гражданских прав. Затянувшаяся шутка Минка продолжила жить и после его смерти, обреченная закончиться лишь со смертью ее носителя.
Это у него цепи ─ тщеславие, известность, призвание, с которыми придется расстаться или как-то адаптировать под новую обстановку. Это у него ─ коллеги, конференции, авторитет. Не незаменимые, но если не все это, то что?
У Катце же ─ всего одна цепь, приковывающая его к Амой. Если, конечно, Рауль не переоценил ее значимости, и эти хлипкие расходящиеся звенья вообще можно назвать цепью.
─ Босс, здесь нет этого дурацкого разделения на достойных и недостойных по рождению, нет чертовой электронной бабы, правящей балом, нет никаких амойских ограничений. Рай для таких, как мы.
Рауль бросает на Катце один короткий взгляд. Тот выглядит достаточно убежденным. Еще бы, ведь монгрел прав. Убраться с Амой, порвать с прошлым, зажить нормальной жизнью. Он его просто не удержит. Когда человеку предлагают такое, да еще и с молчаливого одобрения Минка, кто смотрит на заржавевшую цепь и лопающиеся звенья?
─ Нет амойских ограничений, значит, есть другие. Извини, Рики, но моя жизнь ─ там, а не здесь.
Рауль ничего не понимает. Монгрелы прежде всего ценят свободу. Это сродни инстинкту. Как навыки уличных драк. Как обостряющаяся со временем осторожность. Отказаться от свободы ради... ради чего? Привычной обстановки? Не слишком устойчивого положения? Коллег, хотя, в данном случае, скорее исполнителей и конкурентов?
Или все же ─ ради цепи?
И в этот момент Катце ловит его взгляд и произносит без звука, одними губами: "предложение, конечно, заманчиво, но слишком хорошо для меня".
Рики этого не видит, он слишком вдохновлен мечтами, которые понастроил, а они все не хотят сбываться.
─ Почему? Из-за черного рынка? ─ бывшая глава Бизонов делает совершенно логичный для имеющихся у него данных, но неверный вывод, и понимающе смотрит на Катце, но потом отгоняет эту мысль мотанием головы. ─ Брось, как будто ты не наладишь свой бизнес где угодно.
─ Нет, Рики, ─ негромко замечает Ясон, впервые прерывая своего монгрела и пристального глядя куда-то чуть выше плеча Катце. ─ Потому что Юпитер никогда не отпустит Рауля.
─ А причем здесь твой дружок-колючка? Мы ведь о Катце говорим!
Рауль молчит. Глупо было надеяться, что Минк не поймет. К тому же, тот всегда хорошо читал по губам.
Катце тоже молчит, но как-то подавленно. Не ожидал, не знает как себя теперь вести.
Рики непонимающе переводит взгляд с Ама на Меченого, словно силясь провести параллель.
Минк просто задумчиво смотрит на них обоих.
Рауль ставит точку в этом перекатывании взглядов, как бильярдных шаров, снимая перчатку с правой руки и чуть сжимая ладонью напрягшееся от неожиданного прикосновения плечо Катце.
─ Меня больше не отправят на Нью-Реверс, ─ говорит он Ясону. ─ Юпитер не любит незапрограммированных совпадений. Ты знаешь.
─ Знаю.
Рауль Ам, в который раз за последние десять минут перебрав все те события, которые привели его к тому, что сейчас он разговаривает с другом, которого столько времени считал погибшим, приходит к выводу, что с математической точки зрения сегодняшний день заканчивается вничью. Минус одна иллюзия, что есть вещи, о которых нельзя умалчивать, плюс одно приобретенное знание, что для некоторых свобода ─ это еще не все. Однако с точки зрения значимости субъективных фактов, второе значит для него гораздо больше.
