– Пап, а ты умеешь хранить секреты?
Горацио высоко поднял брови и открыл рот для ответа, но в последний момент передумал. Он собирался заверить сына, что хранение секретов входит в его должностные обязанности, и потому, разумеется, хранить секреты он умеет, но сами по себе секреты, особенно в семье – это очень плохо. А в этом случае не составляло труда угадать следующий вопрос Джошуа: почему?
И Горацио задумался: действительно, почему он так уверен, что секреты – это плохо?
Есть же рабочие секреты, связанные с конфиденциальностью, и это хорошо. Иначе у полиции вообще не было бы доступа к информации, и что бы тогда они раскрыли?
Кроме того, есть личные секреты, которым лучше оставаться секретами. Он сам чуть ли не в открытую велел кое-кому из подчинённых до поры до времени держать свои отношения в тайне, особенно от отдела внутренних расследований. Потому что так будет лучше, для всех.
А ещё есть, скажем, фокусники, которые не раскрывают своих секретов, и правильно делают, иначе что это было бы за волшебство?
И даже если брать секреты в семье – разве плохо, когда старшие дети держат в секрете от младших горькую правду о Санта-Клаусе, уже открывшуюся им?
С другой стороны, некоторые секреты обходятся слишком дорого – это Горацио прочувствовал на собственном опыте.
Сколько лет его мать делала секрет из продолжающихся побоев?
Сколько раз Рэй лгал ему в глаза, смеясь: «Всё будет в порядке, большой брат!», – а сам продолжал вести двойную жизнь под прикрытием и принимать мет, несмотря на все просьбы брата не работать с наркотиками?
И чем это всё закончилось?
Секрет матери обернулся не только её собственной смертью. Горацио ещё очень долго мучили кошмары: кровь на полу кухни, пьяный отец, заносящий нож для удара, ватно-утопающий спусковой крючок… Ему пришлось пережить официальный суд и выдержать битву с собственной совестью.
Секрет Рэя задел куда больше людей.
«Как может мужчина позволить своим жене и сыну считать, что он мёртв?» – спросил Горацио, едва получил такую возможность. Рэй говорил что-то о разработке крупных фигур, а Горацио думал о мертвенно застывшем лице Элины во время похорон, о Рэе-младшем и его драках с одноклассниками в попытках отстоять доброе имя отца, о Джоне Хагене, бывшем напарнике брата, который так и не оправился от этого удара, от вины за смерть напарника, от подозрений в его адрес. А ещё были Сюзи и Мэдисон, и вынужденная ложь самого Горацио: ему пришлось держать в секрете правду о второй семье брата и всплывшей затем мнимости его смерти, – и его собственное чувство вины, и ответственность за обе семьи брата…
Но как всё это можно объяснить пятилетнему ребёнку?
– Пап… Ты спишь? – шёпотом спросил Джошуа.
– Что? Нет, сынок.
Горацио притянул его поближе и потрепал по рыжей голове.
– Так ты умеешь хранить секреты, пап?
– Ммм… Смотря какие и от кого.
– Я так и знал, – вздохнул Джошуа. – Сейчас ты тоже скажешь, что не будешь ничего утаивать от мамы.
– Тоже?
– Ну да. Она сразу так и сказала. Что она умеет хранить секреты, но ей очень не хотелось бы утаивать что-то от тебя.
– А ты не хотел говорить мне что-то? Почему?
– Я хотел сделать сюрприз, – Джошуа, кажется, обиделся, надулся и засопел. – Только не тебе, а маме. А с ней… В общем, это на самом деле был и не секрет вовсе.
– Знаешь, сынок… – Горацио потёр переносицу. – Я ценю то, что ты мне рассказал, но… Видишь ли, боюсь, наша мама не любит сюрпризы.
– Почему?
– Ну… Почему ты не любишь пюре, а любишь картошку-фри?
– А, понятно, – покивал Джошуа. – Некоторые люди так устроены.
– Точно. Вот так она устроена. Знаешь, – усмехнулся Горацио, – когда мы с твоей мамой первый раз встречали Рождество вместе, я решил сделать ей сюрприз. Когда она спросила меня о моих планах, я ответил, что у меня много дел в лаборатории, так что скорее всего ей придётся провести Рождество одной. Спросил, сильно ли она расстроилась, а она рассмеялась и сказала, что это будет её «боевое крещение» в качестве жены полицейского. На самом деле я вовсе не хотел, чтобы она была одна в этот день. Я приготовил подарок, закончил все дела пораньше и приехал домой. А дома никого нет…
– Как это? – встрепенулся Джошуа. – Она обиделась и ушла?
– Нет, – снова усмехнулся Горацио. – Оказалось, что одному из маминых коллег срочно понадобилось уехать, и она согласилась его подменить. Она ведь считала, что я всё равно занят на работе.
– И что? Праздника не вышло?
– Почему? Мы встретили Рождество у мамы на работе, было очень весело…
– Но не получилось так, как ты хотел, – понимающе кивнул Джошуа.
– Именно. И я пообещал твоей маме больше не устраивать сюрпризов. Она тогда очень расстроилась, решив, что испортила мне праздник.
– А мы сделаем хороший сюрприз, так что праздник не испортится!
– И какой же?
– Сделаем так, чтобы она могла подарить нам с тобой ещё ребеночка.
– Ммм…
– Я сначала хотел попросить у Санта-Клауса, чтобы он подарил мне братишку или сестрёнку, но мама сказала, что мысль была неплохая...
Горацио озадаченно хмыкнул. Неплохая?
– ...но Санта-Клаус может подарить только просто ребёночка, чужого, а чтобы это был наш ребёнок, нужно, чтобы вы вдвоём его нам подарили.
– И что же ты предлагаешь мне сделать? – спросил окончательно выбитый из колеи Горацио.
– Я думал, ты сам знаешь, – удивился Джошуа. – Мама сказала, что ребёнок может вырасти у неё внутри, это долго, к этому Рождеству не успеет, и что для того, чтобы он вообще появился у неё внутри, вам надо его там зачать. Я думал, ты знаешь, как. Ты же взрослый.
– Ну, я… догадываюсь, – улыбнулся Горацио. – А что нужно держать в секрете и в чём сюрприз?
– Какой ты непонятливый, – притворно вздохнул Джошуа. – Это и будет сюрприз! Мама проснётся, и – оп! – а у неё там ребёнок. И на следующее Рождество она нам его подарит.
– Знаешь, сынок, боюсь, такой сюрприз мама точно не оценит.
Джошуа сдвинул бровки и засопел, размышляя.
– Ну если без сюрприза, это же неинтересно, – разочарованно сказал он.
– Ладно, – Горацио развернулся, сел лицом к сыну, подтянул одеяло, укутывая его. – Давай оставим сюрпризы на долю Санта-Клауса? Тебе ведь интересно, что он тебе подарит?
– Конечно.
– Вот и хорошо. А теперь спи.
Горацио поцеловал сына, переключил лампу в режим ночника, вышел из детской комнаты и буквально наткнулся на Кристину.
– Вот так сюрприз, – он склонил голову набок, прищурился. – И много ты слышала?
– Увы, – скорчила разочарованную рожицу она. – Я же не слушала, как вы секретничаете, а просто шла мимо.
– Мы не… – начал Горацио и остановился. А надо ли Кристине это знать? Учитывая, что она ясно сказала: она не хочет больше детей.
Кристина бросила на него заинтересованный взгляд, но промолчала. Молчал и Горацио. Как-то некстати ему вспомнилось, что ещё в самом начале их совместной жизни она сказала, что прошлое – это их личная собственность, и делиться ею они будут только по желанию. Значит, она не против секретов? Или эти секреты должны касаться только прошлого?
– А Джош говорил с тобой о том, чего он хочет на Рождество? – Они уже легли в постель, когда Горацио, обдумывая разговор с сыном, припомнил некоторые детали, которые явно свидетельствовали, что он успел обсудить своё пожелание с матерью.
– Да, говорил, – Кристина приподнялась на локте. – Но если это то, о чём… И в чём должен заключаться сюрприз?
– Ну, – двинул бровями Горацио. – Это секрет.
Он хотел превратить разговор в шутку, чтобы получить возможность всё же обсудить этот момент, но увидел, как Кристина прищурилась, и понял, что её это напрягает.
– Джош предложил мне сюрпризом сделать тебе ребёнка, чтобы ты могла подарить его нам на следующее Рождество, – без колебаний сдал сына он.
– И что ты ответил? – В глазах Кристины наконец появился огонёк веселья.
– Что такой сюрприз ты точно не оценишь.
– А он сказал, что без сюрприза неинтересно? – улыбнулась она.
– Именно.
Горацио протянул руку и нежно провёл по пушистой прядке волос. Уж лучше они обойдутся без секретов друг от друга. Хотя… Если он решил больше не упоминать о своём желании, разве это не означает, что у него появился секрет от жены?
– А ты помнишь, что мы можем вернуться к обсуждению этого вопроса? – неожиданно спросила Кристина.
– Что?
– Я сказала тогда, что пока не хочу ещё детей, но мы можем вернуться к обсуждению этого вопроса позже, – повторила она.
– И это «позже» уже наступило? – осторожно поинтересовался Горацио с разгорающимся огоньком в глазах.
Кристина улыбнулась и молча кивнула.
Вряд ли то, что последовало за этим, можно было назвать обсуждением. Хотя, может, в каком-то смысле это оно и было. Ну или довольно важная его часть…
