Волдеморт: - Ваш стакан наполовину пуст.
Дамблдор: - Нет, это ваш наполовину полон.
Оба вместе: - А как вы думаете, Северус?
Снейп: - Выпейте - и поймете.
Оба выпивают содержимое стаканов.
Снейп: - Ну?
Дамблдор и Волдеморт: - Вы совершенно правы, Северус! Надо бы еще!
- Люци, не спи!..
Тихий голос отца выдергивает мальчика из сладкого омута дремы. Он встряхивает головой, часто моргает, пытаясь прогнать сон; все без толку. День начался так невозможно давно, что Люциус уже с трудом вспоминает, что было утром.
...Впрочем, утро было самым обычным: подъем, подушечный бой в спальне, завтрак, урок трансфигурации, на котором он больше смеялся над однокурсниками-гриффиндорцами, чем занимался делом, история магии, которую он, как и большинство студентов Хогвартса, проводил в беседах с соседом по парте, обед... А вот обед перевернул все.
Когда Люциус уже собирался вставать из-за стола, большая серая сова, его любимица, принесла ему неожиданное письмо от отца.
Удивившись, мальчик пробежал глазами написанное таким привычным, идеально ровным почерком послание, растерянно огляделся, перечитал еще раз... Он не мог поверить, что это возможно. Мама умерла? Он должен сейчас же отправляться домой, директор позволит ему воспользоваться камином в своем кабинете? Мама?!..
Конечно, Люциус знал, что у его матери больное сердце. Конечно, он старался заботиться о ней. Он даже договорился с директором, чтобы тот не писал его родителям о его проделках. Люциус писал им сам – точнее, отцу. Когда преподаватели были им недовольны, он просто просил отца навестить его в школе. Это был их договор – таким вот образом беречь миссис Малфой от потрясений. И мальчик его свято соблюдал, даже в тех случаях, когда предпочел бы скрыть от отца свои шалости. Конечно, он знал, что проблемы с сердцем не лечатся ни у магов, ни у магглов. И что его мать может умереть в любой момент, теоретически, знал тоже. Но, как всякий двенадцатилетний ребенок, Люциус верил, что родители его никогда не покинут.
К реальности его вернул голос оказавшейся рядом и любопытно заглянувшей в письмо Андромеды Блэк.
- Ну что же ты сидишь? Беги к директору!..
Профессор Дамблдор уже покинул Большой Зал; мальчик нагнал его на лестнице.
- Профессор! – Люциус задыхался и никак не мог сформулировать то, что нужно было сказать. Директор терпеливо ждал, вглядываясь в растерянное и расстроенное лицо ученика. – Мне надо домой! Срочно! Пожалуйста...
- Что-то случилось, мистер Малфой?
- Да, - горло вдруг перехватило, к глазам подступили слезы; только собравшись произнести эти слова вслух, мальчик до конца понял их смысл. – Да, профессор. У меня мама умерла...
Дамблдор сочувственно покачал головой, провел рукой по мягким светлым волосам Люциуса.
- Мне очень жаль, мистер Малфой. Приходите в мой кабинет, когда соберетесь.
- Люци, не спи!..
Сон затягивает, порой становится невозможно понять, где заканчиваются воспоминания, а где начинаются сны. С каждым разом открывать глаза все тяжелее, но так надо.
...Люциусу удавалось сдерживаться ровно до того момента, пока он не вошел в комнату матери.
- Папа, почему же ты не написал раньше?! – при виде неподвижного тела на кровати мальчик разрыдался, как в детстве.
Абрахас Малфой скривил бледные губы.
- Ну же, сын, ты же уже взрослый. Прекрати реветь, как девчонка.
Люциус судорожно всхлипнул и решительно вытер глаза. В самом деле, он не позволял себе плакать уже лет семь. Он же мужчина, он же Малфой, он должен вести себя соответственно.
- Но ведь я даже не простился с мамой... – со вздохом, но уже почти спокойно проговорил он.
Абрахас положил руку на плечо сына.
- Я просто не успел тебе написать, все произошло очень быстро. Но у тебя еще будет шанс сказать ей то, что не успел.
- Как это?!
- А ты никогда не задумывался, откуда пошла традиция проводить первую ночь после смерти человека рядом с его телом?
Люциус задумался. Действительно, ведь эта традиция, кажется, есть даже у магглов. Но в чем ее смысл?..
- Я не знаю...
- В первую ночь после смерти душа умершего ненадолго возвращается, чтобы проститься с близкими людьми, с домом, с тем, что он любил при жизни. Магглы не могут ее увидеть, могут только почувствовать. А вот мы можем даже поговорить с ней – но нужно заранее продумать, что ты хочешь сказать и ни в коем случае не засыпать, иначе не успеешь...
- Люци, не спи!..
Кажется, эта ночь никогда не закончится. У Люциуса уже нет сил держать глаза открытыми. Но он должен проститься с матерью. Должен... Веки непреодолимо опускаются...
...Рядом с занавешенной пологом кроватью возникает прозрачная серебристая фигура, медленно оглядывается...
С мальчика мгновенно слетает весь сон. Он пытается вспомнить, что собирался сказать матери, и с ужасом понимает, что не может – обрывки мыслей не складываются в целые фразы, разбегаются и путаются.
- Мама... – вместо оклика получается еле слышный, отчаянный шепот. Призрачные губы улыбаются, прозрачная рука неощутимо касается его щеки.
- Я все знаю, Люци. Не нужно ничего говорить. Все будет так, как ты хочешь, и я буду гордиться тобой, - она наклоняется и целует сына в лоб, и Люциусу кажется, что он чувствует нежное прохладное прикосновение. – А теперь спи, Люци. Спи...
