Суеверному Волдеморту указали великого прорицателя.
- Ты обречен, - сказал пророк. - Тебя убьет магловская женщина.
- Нет, мальчик!
- Женщина. И она не умеет колдовать.
- Простая магла, которая не умеет колдовать?! Никогда!
- В 2007 году, - сказал пророк.
- Я непобедим! Я боюсь только мальчика!
- Но она все равно убьет тебя, эта Джоан Роулинг...
Данный материал может содержать сцены насилия, описание однополых связей и других НЕДЕТСКИХ отношений.
Я предупрежден(-а) и осознаю, что делаю, читая нижеизложенный текст/просматривая видео.
Вы спрашиваете, что за человек Серегил? Сейчас мне трудно ответить на этот вопрос. Он всегда был полон противоречий, словно луковица со множеством слоев, которые отшелушиваются и разлетаются на кусочки, стоит вам надавить слишком сильно. В тот самый момент, когда вам кажется, что вы добрались до самой сути, всегда открывается что-то новое, и вы снова возвращаетесь к тому, с чего начали.
Я знаю Серегила большую часть своей жизни и считаю его такой же неотъемлемой частью семьи, как моя жена и дети. В некотором смысле он мне даже ближе чем Кари, несмотря на то, что она всегда была и будет в моем сердце. Есть вещи, которые принадлежат только нам с ним, приключения, которые мы пережили вместе – этого никто больше не в состоянии понять. И, тем не менее, не думаю, что даже я сумел заглянуть под все его маски. У него есть сокровенные тайны, спрятанные под несметными личинами, и я могу только догадываться о них по тем легким намекам, что порой являют миру его многочисленные и разнообразные лица.
Было время, когда я отчаялся, что Серегил когда-нибудь подпустит кого-то настолько близко к себе, чтобы удалось увидеть его настоящего за теми обличиями, которые он носит, словно одежду. Думаю, он и сам отчаялся когда-нибудь найти человека, который захочет принять его целиком, со всеми его достоинствами и недостатками. Временами я замечал это в его глазах, когда он смотрел на нас с Кари: печаль и тоска, такая глубокая, что мне хотелось отвернуться, чтобы не видеть. Я ничем не мог помочь ему, но не терял надежду, что однажды появится человек, который станет для Серегила тем же, чем стала для меня Кари.
Когда я впервые увидел Алека, у меня даже не возникла мысль, что он может стать ответом на эти молитвы. О, это было очевидно с самого начала, что он другой, не такой, как те бродяги, которым походя помогал Серегил. Алек был особенным, и не только из-за своей принадлежности к фэйе, которая ясно прогладывала в его чертах. Парень был симпатичным, да, но, что гораздо важнее, он был шустрым, остроумным, и у него было храброе сердце, а еще я не уверен, что знаю хоть кого-то, кто лучше стреляет из лука. Однажды мне выпала возможность узнать, чего он стоит, и я понял, почему Серегил взял его в ученики, хотя эта идея была совсем не в его характере. Признаюсь, когда Серегил сказал мне об этом, я испытал тихий шок.
Но вот чего я не сумел увидеть, так это того, что Алек был достойной парой для Серегила; не тогда, не в том качестве, а так, как Кари подходила мне. Главным образом, думаю, благодаря всем своим талантам и потенциалу – он ведь только казался совсем юным. Алек был почти одного возраста с моей старшей дочерью, и это заставило меня смотреть на него глазами отца, вот почему, наверное, я проглядел то, что было в нем с самого начала.
А знаки были. Так много, что несколько месяцев спустя, когда любовь Серегила к Алеку стала очевидной, все это уже казалось неизбежным. Хотя даже тогда Серегил не позволял себе надеяться. Он считал, что не готов к тому, чтобы кто-то снова разбил его сердце, он и так едва пришел в себя, и я с грустью вынужден был согласиться с ним. Алек был слишком молод, к тому же воспитан как поклонник Далны, и я сомневался, что он вообще способен увидеть Серегила в таком свете.
К счастью, мы оба недооценили Алека. Ни юный возраст, ни убеждения не помешали ему ответить Серегилу взаимностью. В конце концов, самым непреодолимым препятствием на пути к их сближению стал сам Серегил.
Несмотря на все остроумие, страсть и блеск Серегила, в нем всегда была какая-то хрупкость – в его эмоциях, в его душе, если уж на то пошло. В его сердце пылал такой огонь, какого я никогда прежде не видел, но где-то в глубине его души всегда таилась тьма, пропасть, которая грозила поглотить его, если свет угаснет. Все эти годы я видел, что он идет по краю этой бездны, иногда соскальзывая, так, что она плескалась у самых ног, готовая утянуть его вниз, но не могла. По крайней мере, до того, как умер Нисандер.
Смерть Нисандера на том ужасном каменистом берегу потрясла всех нас, но больше всех – Серегила, вынужденного нанести смертельный удар. Как будто его меч сразил не только старого волшебника, но и его собственную душу. Мы все видели, как он увядает с каждым днем, как нарастает его отчаяние. Казалось, еще немного, и оно поглотит его.
Так что я не был удивлен, проснувшись на утро после рождения сына и обнаружив, что Серегил ушел, оставив прощальное письмо, зловещее в своей непоправимости. Да, я был опечален, испуган, рассержен, но не удивлен. Я тут же отправился на поиски, но, если честно, совсем не был уверен, что мне удастся его догнать. Серегил всегда умел бесследно исчезать, если хотел.
Но я был не единственным, кто, проснувшись, обнаружил письмо и отсутствие Серегила и немедленно бросился за ним. И если кто и мог сравниться с ним в упрямстве, так это Алек. Он ни за что не позволил бы Серегилу уйти, отделавшись жалкими строчками на бумаге… Он в любом случае не позволил бы Серегилу уйти.
Когда я их нашел, они сидели на бревне недалеко от реки: Серегил, мокрый насквозь, да и Алек почти такой же. По состоянию их одежды, по ошеломленному и чуть глуповатому выражению лица Серегила было абсолютно ясно, что Алек сумел объяснить ему свою точку зрения так хорошо, что даже до него, наконец, дошло. Более того, судя по тому, как близко друг к другу они сидели, по румянцу на щеках у обоих, он не только объяснил, но и показал. Если б я знал, каков будет результат, я бы давно уже надоумил Алека искупать Серегила в реке.
Они уехали на следующее утро, но я больше не переживал, что Серегил исчезнет, чтобы умереть, только не после тех взглядов, какими обменивались они с Алеком. Те самые, какими обмениваемся мы с Кари, те самые, что в прошлом вызывали у Серегила молчаливую тоску. Так смотришь только на того, кто держит в руках твое сердце.
Вот почему я ощутил всего лишь слабое сожаление, когда они уехали без меня; я знал, что время моих путешествий с Серегилом, в сущности, подошло к концу. И я не стану так сильно волноваться за него, как если бы это случилось раньше.
Алек позаботится о нем, гораздо лучше, чем я когда-либо мог. Он уже доказал, что Серегил не сможет спрятаться от него. Алек видел его сквозь все маски, сквозь все обличия, когда держал своими чуткими пальцами сердце Серегила, и с такой же легкостью вручил ему свое.
Все, что вам нужно сделать, это посмотреть на них, и вы поймете, что лучше просто не может быть.
