Ни один учитель по защите от тёмных сил не задерживался в Хогвартсе больше года. Говорили, что эта должность проклята. Ученики уже подумывали: не уступить ли её в таком случае Снейпу?
Доктор. В тишину извне проникают звуки — шаги, машины, шелест листвы. Как ему хочется слышать тишину. Слушать тишину. Но в его голове звучит только непрекращающийся крик, вой, высокий, переходящий в ультразвук, впивающийся в мозг. Это сводит с ума до такой степени, что он готов постоянно слушать тяжёлую музыку конца двадцатого века, лишь бы исчезло то, что мучает его каждую ночь, каждый день, бесконечно, непрестанно. Вой оставленных на Галлифрее, запертых во временной ловушке, обречённых снова и снова переживать несколько минут до смерти, чтобы потом снова и снова умирать. Геноцид Галлифрея свершился, и в наказание виновнику достался вой, в котором сплелись крики взбешённых таймлордов и ужас тех, кто случайно оказался не в том месте не в то время.
Нельзя, нельзя постоянно думать об этом! Надо идти дальше, пока тянется дорога, пока нет желания уничтожать остатки расы в своём лице. Но бегать от смерти тоже особого желания нет, хотя пока её старания никак не могут увенчаться успехом. Возможно, что только пока?
Приборы показывают, что аутоны в торговом комплексе в центре Лондоне. Он влетает в подвал и видит прижавшуюся к стене женщину, с сердито-испуганным выражением лица глядящую на ожившие манекены. Он хватает её за руку.
- Ты кто?!
- Я — Доктор. А теперь — бежим!
Несмотря на каблуки, она бежит быстро и вдобавок умудряется возмущаться по пути. Доктору некогда удивляться этому феномену. Вспомнив о том, что он когда-то был джентльменом, таймлорд провожает женщину домой, не обращая внимания на её недовольство по этому поводу, и сдаёт на руки деду. Разъярённая рыжая фурия поправляет плащ и злобно фыркает в ответ на его «Фантастика!».
Сирена. Пронзительный звук резко ввинчивается в сознание, и женщина мгновенно распахивает глаза и подпрыгивает на кровати на полметра, не сразу понимая, что это ей не приснилось. Звук раздаётся за окном, но первые несколько секунд она думает, что это снова преследующий её сон про универмаг, и сейчас она спустится в подвал, чтобы столкнуться с манекенами, убегать от них вместе, а потом, позже, слышать сирену на подходе к дому. Сон с тем самым мужчиной. Сон про то, как он сражался с ожившим пластиком — огромной страшной массой. Сон, заканчивающийся его победой. И всё так реально, хотя она и не видела это своими глазами. Но она точно помнила, что в тот вечер сирена выла на весь город. Никто так и не узнал, откуда взялись ожившие манекены, никто не узнал, благодаря кому кошмар закончился. Но тогда чётко запомнилось, что сирена — это всегда страшно, это всегда опасность, во сне или наяву. В тот же самый вечер она решила его найти, но не нашла. И продолжала искать снова и снова.
- Космический корабль врезался в Биг-Бен.
- Мама, что за глупости?!
- Но, дорогая. Это правда! Смотри сама.
И она смотрит. Но не на Биг-Бен и не на космический корабль, который вытаскивают на берег Темзы, а на чертовски знакомую чёрную кожаную куртку в толпе любопытствующих и синюю будку на заднем плане. Смотрит ровно столько, чтобы осознать, что это тот самый её знакомый, который регулярно навещал её во снах, и рвануть туда.
Лязг Перед глазами — туман, сквозь который бьют синие всполохи. А в ушах звон, негромкий, но ужасно противный. Он кричит, но это никого не трогает. Чёртовы цепи удерживают руки, сколько ни бейся. Боль не проходит и не пройдёт. Люди так и остались дикарями, но сейчас он напоминает себе дикую собаку, посаженную на цепь, и загрызёт всех, как только сорвётся. В голове бродит призрак ярости, опутанный с головы до ног цепями, ходит и трясёт руками в наручниках. Но вместо воя доносится его собственный крик, который заглушают проклятые металлические цепи. Это уже было, только тогда вместо потолка над головой было рыжее небо. Он запрокидывает голову и кричит, а цепи трясутся и лязгают, лязгают...
- Что это ещё за хрень?!
- Далек. Самое отвратительное существо во вселенной!
- Понятно. Предлагаю свинтить отсюда, пока мы целы, а он безопасен.
- Нам нужно уничтожить его!
- Геноцид? Я думала, ты — гуманист.
- Это — далек.
- Эй, я тебя слышала!
***
Двери выбивают ногой. В последний раз он видел её в такой ярости, когда взорвался торговый центр. Теперь она стоит в дверях, за её спиной — толпа охранников, а в её руках — весьма приличного размера пушка.
- Учтите, я не умею ей пользоваться, - сообщает очень, очень, очень злая женщина, тщетно пытаясь пригладить растрёпанные волосы и одновременно удержать одной рукой тяжеленное оружие. - Но я искренне не советую вам заставлять меня попробовать.
Соль Кровь и пот, пот и кровь, и грохот бешено бьющегося сердца в ушах, и тяжёлое дыхание. Кажущиеся бесконечными белые коридоры, кажущиеся бесконечными поиски ответов, и только тяжёлое, хриплое дыхание рядом. Слишком долго бежать. Слишком долго искать. Слишком больно даётся правда, кровью и потом. Кто скажет ей, в чём суть? Зато легко даются боль и ещё легче смерть. Неужели это и есть тот самый ответ, который они искали? Женский визг заполняет коридоры, когда кажется, всё вот-вот взлетит на воздух.
Они скованы наручниками, и только благодаря счастливой случайности её оковы падают на пол. Тогда она выхватывает из его кармана звуковую отвёртку и испуганно на него смотрит.
- Я не умею эти пользоваться! - в её голосе прорезается истерика.
- Просто нажми на кнопку!
Она честно нажимает на кнопку, раздаётся знакомое жужжание, отвёртка светится синим, и его руки наконец-то свободны. И они снова бегут, уворачиваясь от обломков потолка и стен, которые рушатся на их пути, пытаясь не пустить к выходу.
А потом вся эта история попадает в заголовки новостей, как и было сказано. Только их фото там так и не появляется.
Фальшь Скрежет, громкий и режущий слух, обычно звучащий не так, совсем не так. Настолько не так, что она просто затыкает уши, не в силах слышать его. Что это было? Что это? Это проникает в кожу ледяными иглами, в кожу, под кожу и глубже, глубже, так глубоко и так неправильно, словно в ушах какофония — оркестр не настроил свои инструменты, и каждый играет свою мелодию на расстроенном инструменте. Вот какая картина видится ей в происходящем. Какофония приземления не в том месте, не в то время... Неверные ноты, звучащие в мелодии мироздания. Нет, не делай это, не делай, не делай, не делай! Собственный голос звучит не так. Не делай. Пожалуйста!
- Ты же хочешь увидеть своих родителей? Ещё когда они были вместе и счастливы...
- Ты сам говорил, что прошлое нельзя менять.
- Но...
- Мы. Туда. Не. Полетим... Не надо. Я прошу тебя...
И он направляет ТАРДИС на планету, где бриллиантовые горы и сапфировый водопад, чтобы столкнуться со странным существом и вышвырнуть его за двери за шесть секунд, во время которых она будет злобно орать на пассажиров, требуя слушать её и не мешать ему.
Мистраль Слышна негромкая музыка, вдалеке гавкает собака. Такая тишина, что её можно резать. Если бы не чёртов ветер. Он бы даже обрадовался, если бы не мелкие детали. Здесь слишком темно. Или это темно в глазах? А потом резкий порыв ветра швыряет пылью прямо в лицо, и он на секунду слепнет и глохнет. Свист в ушах, свист сумасшедшего ветра, срывающего листья с деревьев и обнажающего души. Ветер завывает так, что хочется заткнуть уши и зажмуриться.
- Подожди меня здесь.
- Ну уж нет. Я с тобой. Мне тут не нравится!
- Это может быть опасно.
- Опасней, чем на улице во время войны?!
- Убедила. Идём!
Лондон почти отвоёван, и все озабочены помощью Франции. Возможно, им повезло, что основные боевые действия уже позади.
- Ты — моя мамочка?
- Доктор... Это ребёнок?!
- Не прикасайтесь к нему!
Порыв ветра скрывает силуэт мальчика в конце улицы, когда пыль опускается, там никого нет. Поиски приводят в больницу, а потом снова беготня по улицам, встреча с Джеком, явная симпатия его спутницы к незваному неожиданному соучастнику, такому ветреному, но серьёзному и сильному. И Доктору кажется, что он сам одинок, как ветер, вынужденный скитаться по Вселенной.
Резонанс Шум то затихает, то отражается от стен черепа и снова усиливается. У неё ощущение, что она сходит с ума. Куда, куда её толкают? Зачем всё это надо? Этот шум, этот чёртов грохот, бешеный грохот. Голова хочет взорваться. Она сделала это, она открыла чёртову панель и впитала в себя эту чёртову энергию времени. Кто она теперь? Какой, к чёрту, Злой Волк? Она же всего лишь хочет помочь... Так много знаний. Так много сил. Она может рассказать, что такое Вселенная. Она тоже Доктор, ведь ТАРДИС связана с ним.
- Не оставляй меня...
- Мне очень жаль. Прости.
- Не делай этого! Нет! Нет!
Она хватается за голову и изо всех сил зажмуривает глаза. Он берёт её лицо в ладони, нежно, стараясь причинить как можно меньше боли, зная, что для неё сейчас его прикосновения обжигающе горячи. Знания могут сжечь её, их слишком много для одной женщины. Она забудет всё. Если бы ещё она не сопротивлялась так горячо, не пыталась удержать в себе хоть часть... Блок встаёт через силу, и Джек еле успевает подхватить их обоих, когда они теряют сознание.
Доктор приходит в себя раньше и успевает направить ТАРДИС в Чизвик. Джек смотрит на него, слишком пристально, слишком рассудительно, слишком серьёзно для ловеласа из пятьдесят первого века.
- Что ты теперь будешь делать?
- Отправлюсь дальше.
- За ней надо присматривать, - после некоторого раздумья откликается капитан Харкнесс. Доктор молча кивает, пряча глаза.
- Не волнуйся, я присмотрю за ней. А знаешь, я ведь до сих пор не знаю, как её зовут. Как её зовут, Доктор? Как её зовут?
