"В королевстве Свазиленд ведьмам запретили летать выше 150 метров. Об этом сообщила газета Times Live по информации издания The Star.
Соответствующие изменения управление гражданской авиации внесло в воздушное законодательство страны. Нарушившим запрет ведьмам грозит крупный штраф — 500 тысяч южноафриканских рандов (55 тысяч долларов)"
Интересно, аффтара закона случайно зовут не Перси Уизли?
Автор честно предупреждает, что в данном произведении Бармаглот ничуть не похож ни на то, что описано у Льюиса Кэрролла, ни на то всемирно известное чудовище, которое изображено на гравюре прекрасного иллюстратора Джона Тенниела. Но то, что Бармаглот - чудовище, это несомненно!
Тварь, Бармаглотом рекомая, зело дивна и страшна бывает, крыльями снабжена для на воздусях пребывания, облик имеет прекрасивый, но ужасающий. Яко злой дух, рогами оснащен и когтями, шерстью однакоже не везде покрыт, а навроде волос человечьих, копыт не имеет и серой не воняет. Ergo, не дьявол и не дьяволово отродье, а Божья ли тварь - сие никому не ведомо. Человечьей речью владеет, голосом звучит понятно и прекрасиво, однакоже слушать его не след, ибо непотребства и ереси великие временами изрекает. Любопытен зело и до знаний охоч, едино до человечьих и ведьминских. Ergo, добро и зло различать не обучен. В бою грозен, шипаст и страшен вельми, умертвлять недругов однакоже не умертвляет, в полон захватывая…
Из летописи Lindwurm
Деревушка Влёра, затерявшаяся в лесах, не была исключением из правил: был в ней и староста, уважаемый всеми домовитый Базан Ратас, и трактир, куда вечером приходили опрокинуть кружечку-другую густого эля степенные поселяне, и площадь, к которой сбегались улицы, словно спеша пересказать новости друг другу, и кузня на окраине, днем, а иногда и ночью изрыгающая перезвон молотов и снопы искр, а так же рыночная площадь, куда порою приходили торговать даже лесовики. Не было у Влёры только одного — господина. Так уж случилось, что тому уже весен пять он погиб при набеге с той стороны границы; правда поговаривали люди, что не все чисто было с той гибелью, вроде как господин крупно поспорил с лесовиками, и даже намекали, что убила его стрела с серым оперением, их стрела…
Два всадника неторопливо въезжали в деревню. Впереди ехал воин при кольчуге и мече, в шлеме с опущенным забралом и в неброском плаще. Немного позади него — второй, вроде бы без оружия, широкоплечий, с крупными чертами лица, невозмутимо и цепко взирающий окрест. Случившиеся у колодца кумушки замолкли, с радостной надеждой на то, что вот сейчас как случится — и будет им о чем потолковать еще десяток-другой дней. Всадники подъехали к дому старосты, спешились и вошли в дом, бросив поводья выскочившему на крыльцо младшему сыну Базана — Тарвелу. Тот с восхищением уставился на настоящих рыцарских коней — крупных, холеных, позвякивающих сбруей, косящими влажными глазами на не верящего в свое счастье мальчишку и словно говорящими: «Ну как, хороши?» Мальчишка понял, что райские кущи, о которых он столько слышал от старенького жреца, есть, причем не только где-то там, а прямо в тутошней жизни. Счастливое пребывание в раю длилось недолго, потому что вскоре на крыльцо вышли давешние путники (рыцарь был уже без шлема, но рассмотреть его парень не успел) вместе с хозяином дома — жилистым нестарым еще крестьянином с густой рыжеватой бородой и короткими русыми волосами.
— А ну, постреленок,— пророкотал отец,— позови мужиков, кто в деревне сейчас, на базарную площадь.
Мальчишку как ветром сдуло. Троица же взрослых прошествовала на указанную площадь, где и осталась ждать схода. Стекающийся на рынок народ (как и предполагал староста, не только мужички, но и любопытствующие женщины) с интересом рассматривал рыцаря. Вопреки ожиданиям, родившимся после сбивчивых слов («Там рыцари приехали… один такой весь в железе… ужас какой серьезный! Отец на площадь зовет!»), рыцарь был молод. Он стоял, заложив руки за пояс: темно-рыжие недлинные волосы, тонкие, немного резкие черты лица, темные глаза. Цвет глаз второго рассмотреть было невозможно из-за густой челки, падающей на глаза, впрочем, на него мало кто смотрел — что может быть интересного в обычном человеке? Дождавшись относительной тишины, рыцарь заговорил с тягучим южным акцентом:
— Меня зовут Светозар. Я новый хозяин замка на скале, отныне именуемого Замком Ветров.
По толпе прошелестел смешок — название было подобрано точно.
— Король даровал мне эти владения, и я надеюсь, что смогу защищать их от любых покусившихся. Я надеюсь, что смогу быть хорошим господином для тех, кто сочтет меня таковым.
После этих слов рыцарь коротко кивнул, развернулся и пошел к коню. Его спутник бессловесной тенью следовал за ним. А на площади после их ухода воцарились шум и гам — каждый из собравшихся спешил высказать свое мнение, не слушая соседа. В конце концов, к более-менее общему мнению все-таки удалось прийти (мнение Тарвела никто учитывать не захотел), а именно: справлялись как-то это время, проживем и сейчас.
* * * — Знаешь, я горжусь тобой! Твоя речь — это что-то невероятное!
— Все бы тебе смеяться!
— Я не смеюсь, я говорю совершенно серьезно!
— А чего тогда такая улыбка на морде довольная?
— Сейчас у меня вообще-то лицо. Но если хочешь морду…
— Нет, не надо!!! Не хочу!!! Морду не хочу… Кстати, а откуда ты взял, что крестьяне не захотят меня господином признать?
— Услышал. Мы же здесь уже дней пять…
— Ааа! Так вот ты куда ночами ходил!!!
— А ты что думал, что я по бабам ходил?
— А они тут есть?
— Тебе что, бабы нужны?
— Нет, это я так, вообще…
— Ну и я вообще…
* * *
Уже десять дней новое жилище носило гордое имя «Замок Ветров», уже десять дней спальней являлась комната, в которой хоть немного можно укрыться от истинного хозяина замка — сквозняка, уже десять дней едой служила смесь из сухих рационов и свежей дичи. Пограничье, которым так любят пугать столичных солдат строгие командиры, раскинулось вокруг и ничем не отличалось от какой-нибудь сельской округи где-нибудь в центре королевства. Впрочем, отличия есть: где еще можно увидеть брандашмыгов в роли конюших? А здесь целое семейство поселилось в пещерах у подножия лестницы, свободной жизни в лесу они предпочли жизнь рядом с человеком. При близком знакомстве брандашмыги оказались не такими кровожадными тварями, как о них думал Светозар, по крайней мере, ни лошадям, ни ему ничего плохого они не делали. Они с трогательной заботой ухаживали за животными, а недавно юноша услышал, как они поздоровались с ним на людском языке. Поэтому он буркнул: «Пусть живут!» и несколько успокоился на их счет.
На плечи юного рыцаря легло множество забот, начиная от вопроса ежедневного пропитания и заканчивая проблемой ремонта, особенно если учесть, что лето рано или поздно закончится, и тогда… Пока эти мысли получалось гнать от себя, ибо лето только начиналось, и осень казалась чем-то далеким и несбыточным. Зато дым неподалеку был очень даже реальным. Светозар прикинул — точно, это где-то около деревушки с забавным названием Влёра…
Резко распахнулась дверь, и в комнату буквально ворвался раздевающийся на ходу Лиок.
— Светозар, набег. Деревня горит. Я туда…
— Ты вовремя. — Рыцарь заканчивал застегивать перевязь с мечом.— Спустишь меня вниз.
— Я сделаю лучше. Иди ко мне,— и перекинувшийся в "тварь" Бармаглот распахнул объятия.
* * *
Тарвел торжествовал. Его упрямство наконец-то дало ожидаемый результат, отец согласился отпустить его к рыцарю в замок, пусть и с наказом вернуться к закату домой. Окрыленный мальчишка мчался по тропинке, ничего не замечая на своем пути. Но его полет был грубо прерван — сначала он буквально влетел головой во что-то теплое и живое, а в следующий миг Тарвела схватили за плечи и пару раз несильно встряхнули. Мальчишка пришел в себя и огляделся: его угораздило повстречать отряд лесовиков, возвращающихся с охоты. Нет, поправил он себя, не с охоты — вон, у одного перевязана рука, да и добычи не видать.
— Ты сын старосты.
Тарвел кивнул, хоть лесовик не спрашивал, а просто говорил.
— Быстро в деревню, скажи — большой отряд идет в набег. Будут у вас к полудню. Мы придем.
Мальчик еще раз кивнул, и помчался обратно, уже на бегу осознавая услышанное. Как! Снова набег? Но ведь совсем недавно… и рыцарь не знает… что же делать…
В деревне поднялась суматоха — женщины стали прятать добро, созывать детей, мужчины доставали оружие. Тарвел, спрятавшись на сеновал, наблюдал за творящимся и думал — как же предупредить рыцаря. То, что добежать он не успеет, это ясно — до замка довольно далеко, а еще лестница… хорошо хоть отец его не отослал в лес вместе с матерью и сестрами. Мальчик достал собственноручно изготовленное и припрятанное копье и твердо решил доказать всем, что он уже взрослый. Постепенно в деревне воцарилась тишина — все, что можно было спрятать, уже было спрятано, все, кого надо было укрыть — укрыты. На сеновале было тихо, пахло прошлогодним сеном; Тарвел сам не заметил, как прикорнул…
Крики, звон, глухие удары, невнятные вопли. Тарвел подскочил, точнее, попытался подскочить, со сна тараща бессмысленные глаза; следующим движением он рванулся к окну и застонал — проспал, как есть проспал!!! Подхватив копье, мальчишка выскочил за дверь, но только для того, чтобы буквально через минуту застыть причудливой статуей, и Тарвел понял, попал под действие заклинание, швырнутого пришедшим с разбойниками магом в толпу. Оставалось только наблюдать, не в силах даже двинуть пальцем, как разбойники теснят отчаянно сопротивляющихся крестьян, как защитников становятся все меньше и меньше. Казалось, что для них все закончено, и в этот момент раздался негромкий всплеск грома, и посреди площади возник демон — огромный, ужасный, со сверкающими глазами, и скалящий огромные клыки. «Пропали!— мелькнула паническая мысль.— О боги! Где вы!»
Демон распахнул крылья. У Тарвела перехватило дыхание — демон крепко держал рыцаря; но вопреки ожиданиям, демон разжал смертельные объятия, и его пленник с ходу включился в бой. Ободренные внезапной поддержкой, крестьяне прекратили повальное отступление, особенно, когда поняли, что демон выступает на их стороне, точнее на стороне рыцаря — первым делом монстр оторвал голову неосторожно вылезшему вперед магу, потом сжег пару-тройку особо ретивых разбойников, и стал прикрывать спину воину. А когда из леса хлынул ливень стрел, окончательно стало ясно, что этот набег удалось отразить.
* * * — Лиок, а ты знал, что лесовиками здесь называют эльфов?
— Да. Только ради всего святого, не вертись — я же пытаюсь заживить тебе рану.
— Ну как мне не вертеться — знал, и ничего мне не сказал!
— Зар! Если ты не прекратишь дергаться, останется шрам. Прекрати.
— Как?
— Вот так — грубый и безобразный…
— Нет, как ты меня назвал?
— Извини. Я не хотел тебя обидеть.
— Ты просто раньше меня всегда называл полным именем… А мне нравится — Зар…
— Раньше я и не думал, что буду сходить с ума от беспокойства, видя, как один непоседливый юный рыцарь проявляет чудеса героизма…
— Но Лиок! Я воин, и я должен…
— Я все понимаю. Я знаю. Но ведь может старый Бармаглот немного поворчать? Не надо так таращить на меня свои прекрасные глаза, мне хочется бросить возиться с твоим плечом, плюнуть на спешащих к нам гостей и утащить тебя куда-нибудь, чтобы проверить и окончательно поверить в то, что ты жив!
— Я… жив… Лиок… гости… надо готовиться…
— Да. Давай руку — гляну, все ли в порядке…
— Мне все не верится — я буду принимать у себя в гостях настоящих эльфов! А этот смешной мальчишка — он так умоляюще на меня смотрел, что я не смог ему отказать. И теперь надо ломать голову — зачем мне слуга и куда его поселить.
— А то комнат мало!
— Но они же все в таком ужасном состоянии!
— Вот и будем втроем порядок наводить. Глядишь, к холодам и приведем хоть что-нибудь в нормальный вид. Все, можешь надевать свою рубаху.
— Скажи, Лиок, ты веришь в то, что недавно мне сказал? Что мы будем жить долго и счастливо?
— Конечно. Правда, насчет спокойно я не говорил...
