Данный материал может содержать сцены насилия, описание однополых связей и других НЕДЕТСКИХ отношений.
Я предупрежден(-а) и осознаю, что делаю, читая нижеизложенный текст/просматривая видео.
Название: Улыбка Фандом: Pandora Hearts Герои: Чешир и немного Белая Алиса в мыслях и воспоминаниях Чешира Тема: Губы Объём: 748 слов Тип: Джен Рейтинг: PG Жанр: Драма Саммари: «А как это – улыбаться?»
«Чеширская улыбка». Это выражение Чешир однажды услышал от Алисы. Алиса читала книгу, как обычно, вслух, читала куклам и ему. Но Чешир-то знает, что только ему. Алиса читала тихо, но четко, почти напевала. Чешир заслушался мягким голосом Алисы и вскоре перестал различать фразы – лишь плавные интонации, переливающиеся разными оттенками: от убаюкивающе спокойных до приятно волнующих. Чешир вслушивался и дергал левым ухом, когда голос Алисы повышался. Замирал, подбирал под себя передние лапы, царапая пушистый ковер у ее ног, и слушал, слушал, слушал.
Девочку из книги, которую читала Алиса, тоже звали Алисой. Услышав это имя впервые, Чешир насторожился – его уши встали торчком, напрягшись, а рубиновый взгляд устремился на лицо Алисы. Его Алисы. Чешир ожидал и хотел, чтобы она тоже посмотрела на него, так, как смотрела всегда, когда ему было тревожно и страшно. Но Алиса не прервала чтение, голос ее не изменился, не дрогнул, и этого было достаточно, чтобы Чешир успокоился. Хотя все равно ему стало обидно, что Алиса не ответила на его взгляд. Всегда ведь отвечала, а тогда не ответила. Наверное, она была слишком увлечена невероятной историей о маленькой девочке, вдруг попавшей в сказочную страну. В Страну Чудес.
А потом Чешир услышал про Чеширскую улыбку. И снова навострил уши. И снова ему стало неспокойно и даже более тревожно, чем при упоминании девочки с именем Алиса. С родным именем, которое принадлежало его Алисе. Только его Алисе.
После Чешир много думал об этой книге, о той девочке, о чудесной Стране Чудес. И о Чеширской улыбке. Ему показалось... нет, он почуял, почувствовал запах желания – Алиса, его Алиса, тоже хотела побывать в Стране Чудес. Его Алиса не хотела просыпаться, она мечтала насовсем остаться в той волшебной стране. И пусть Алиса не озвучила свое желание, не намекнула даже, Чешир знал, точно-точно знал. А еще Чешир понял, что Бездна – это наоборотная страна. Бездна – искаженное и перевернутое отражение Страны Чудес, где у девочки по имени Алиса много друзей. Где на каждом шагу происходит что-нибудь интересное и забавное, но не опасное, как здесь. Где живет Чеширский кот, который улыбается...
Чешир подходит к зеркалу осторожно, Чешир не любит зеркала: они таят в себе неизвестность, страх и нехорошие воспоминания. Чешир подкрадывается к гладкой и неподвижной серебристой поверхности, готовый в любой момент отскочить назад или наброситься на того, кто возникнет по ту сторону стекла. Но пока он видит лишь свое собственное отражение, напуганное и трусливо поджимающее хвост. И Чеширу противно то, что он видит. Не видеть – порой удобно. Но если Чешир закроет глаз, тогда он не сможет увидеть свою улыбку. Или не-улыбку. Или не увидеть.
А как это – улыбаться?
Алиса иногда улыбается, очень-очень редко. Улыбается ему. В такие моменты она становится еще более красивой. В такие моменты Алиса – теплая и не только любимая, но и любящая. И если она улыбается редко, то Чешир теперь будет улыбаться постоянно, чтобы согревать Алису. Его Алису. Чешир будет улыбаться. Чешир постарается. Чешир сумеет. Честно-честно.
Чешир подходит к зеркалу почти вплотную, он больше не боится того, что за стеклом: там – только он, Чешир, который будет улыбаться. Чешир садится, выпрямляет спину и расслабленно, даже немножко лениво взмахивает хвостом, ставит передние лапы ровно и прямо, втянув когти – он не ждет опасности, опасности нет. Чуть склонив голову набок, Чешир несколько мгновений просто рассматривает свое отражение, оно точь-в-точь такое же, как он сам. Идеальное повторение. Чешир внимательно вглядывается в поверхность зеркала, стараясь не смотреть внутрь себя: не надо, сейчас не время. Нахмуренные брови не нравятся Чеширу, нахмуренные брови выдают его волнение, а он спокоен и умиротворен. Чешир приподнимает брови, будто удивляясь чему-то, а потом опускает их и больше не хмурит. Теперь Чешир доволен тем, что видит. Почти доволен.
Губы непослушные и словно чужие. Онемевшие от долгих не-улыбок. Не знающие улыбок. Почему? Зачем люди улыбаются? Им весело? Они чему-то рады и улыбкой демонстрируют эту радость? Но ведь улыбка и есть радость. Не радость дарит улыбку, а улыбка – радость. Чешир так рад, когда Алиса улыбается. А чему рада она? Алиса часто плачет, а еще чаще хохочет, но то безумный, больной, болезненный смех. Алиса несчастна. У нее нет причин улыбаться. Получается, можно улыбаться даже когда не рад? Что тогда улыбка? Просто мимика? Неискренняя и бездушная? Как же неинтересно улыбаться! Скучно! Отвратительно!
Чешир громко, оглушительно мяукает, и зеркало, треснув, расколовшись пополам, взрывается. Острое и холодное серебро летит во все стороны, вонзается колючими осколками в грудь и лицо Чешира и осыпается сверкающим дождем на пол. Чешир слизывает проворным шершавым языком с губ и подбородка горько-соленую кровь. Слизывает жадно и быстро, зажмуривается и урчит.
Чешир улыбается. Но не видит свою улыбку.
Такую улыбку не надо видеть.
Чешир никогда не покажет Алисе свою улыбку.
Такую улыбку видеть нельзя.
Название: Слепо Фандом: Pandora Hearts Герои: Рейм Луннет, Зарксис Брейк Тема: Признание Объём: 537 слов Тип: Слэш, который почти джен Рейтинг: PG Жанр: Драма Саммари: «Добро пожаловать в…» Предупреждение: Нет
В комнате Брейка царит нарочный беспорядок. Длинные шарфы сползают со спинок кресел и стульев шерстяными пестрыми змеями. Пол устлан разноцветными лоскутами фантов от конфет. По сервировочному столу небрежно разбросаны капризно недоеденные пирожные. Простыни, запачканные шоколадным кремом, свисают с края кровати смятыми лохмотьями. А от порога выстроена дорожка из перевернутых вверх дном чайных чашек, ведущая к боковой двери, к которой криво приколочена табличка: «Добро пожаловать в…». Надпись фиолетовыми чернилами стекает вниз и, можно подумать, что тому, кто ее писал, не хватило места, и он оставил фразу намеренно незаконченной. Сохранив интригу.
Пунктуальный Рейм заходит в комнату Брейка каждые полтора часа. Никакая обязанность так не гонит Рейма к исполнению, как желание увидеть друга к нему в комнату. В последний визит Рейма Зарксис, закутанный в одеяло, сидел на подоконнике, свесив ноги на улицу. По-детски вызывающий и слишком по-взрослому одинокий. В последний визит Рейма еще не было дорожки из перевернутых чашек. Теперь дорожка есть, но нет Брейка. Рейм неуверенно топчется у двери, не решаясь ее прикрыть.
– Зарк, – зовет он робким шепотом, – ты здесь? Глупо, ведь даже если Зарксис действительно находится в комнате, он все равно не откликнется.
Переступив с ноги на ногу и нервным жестом поправив очки, сидящие на переносице идеально ровно, Рейм все-таки решается закрыть дверь. Неловкость замедляет его движения и затормаживает мысленный процесс. Рейм растерян и не знает, то ли пойти в кабинет госпожи Шерил и сообщить ей о внезапном исчезновении Брейка, то ли остаться и обыскать спальню: прятаться – это так в стиле Зарксиса.
После недолгих раздумий и тщательного протирания кристально чистых стекол очков Рейм выбирает второй вариант. Сначала он просто обходит комнату, не заглядывая в шкафы и под кровать, почти бездумно осматривая стены. Потом идет к двери с незавершенной фразой, отстраненно понимает, что не слышит собственных шагов и ловит себя на том, что крадется на цыпочках. Рейм усмехается, глядя под ноги. Усмехается вымученно и ненатурально. Морщится от звука безобразно наигранного собственного смеха и резко замолкает. И эхо смеется в ответ голосом Зарксиса. Рейм круто разворачивается, едва не опрокинув сервировочный стол, успевает ухватиться за край скатерти и замечает боковым зрением фиолетовое пятно, которое при внимательном рассмотрении оказывается словом «Ад». В первую очередь аккуратный и чистоплотный Рейм думает о том, что скатерть следует немедля передать горничной, чтобы та выстирала ее. А после логичный и рассудительный Рейм подсознательно объединяет фразу «Добро пожаловать в…», написанную на криво приколоченной табличке боковой двери, со словом «Ад», выведенным на скатерти. Рейм одергивает руку от края стола и торопливым шагом подходит к двери. Хватается за ручку и тянет на себя. За распахнувшейся дверью – глухая кирпичная стена.
– Теперь ты понял? – приглушенный голос из-под кровати застает озадаченного Рейма врасплох – он испуганно подпрыгивает на месте и оборачивается, вцепившись пальцами в горло. – Это мой Ад, и я тебя туда не пущу. А сейчас выметайся отсюда, цыпленок.
– Зарк...
– Вон!
Рейм вылетает из комнаты, расстрелянный словами Брейка, и только добежав до поворота понимает, что имел право возразить. Имел право остаться. Понимает, что именно этого хотел Зарксис – уверенности в действиях и твердости в голосе. Упрямства и надежности. Зарксис ждал верности и не-отступления, а Рейм не посмел ослушаться, привыкший идти на уступки и потакать даже самым безумным прихотям Брейка. И сбежал. Рейм трусливо сбежал, не сдав экзамен на преданность и любовь.
Рейм даже не попытался шагнуть в Ад Брейка сквозь иллюзорную стену, созданную герцогом Барма.
Название: Без названия Фандом: Pandora Hearts Герои: Гилберт Найтрей, Зарксис Брейк Тема: Феромоны Объём: 667 слов Тип: Слэш Рейтинг: PG-13 Жанр: Общий Саммари: Обычное утреннее чаепитие в штабе Пандоры Предупреждение: Нет
Гилберт в присутствии Зарксиса даже курить не может спокойно. Сигаретный фильтр прилипает к губам, потому что Гилберт непроизвольно и немного нервно облизывает их. Фильтр прилипает, губы быстро высыхают и потом, после первой и самой сладкой затяжки не слишком приятно и даже чуть-чуть больно вынимать сигарету изо рта. А Гилберт всегда это делает отрывистым движением, легким и элегантным, способным вскружить голову любой барышне. И первый выдох, который он предвкушал выпустить густой сизой струей в наглую непонятно чему ухмыляющуюся физиономию Зарксиса, горько и свербяще застревает в горле. Гилберт заходится в сухом кашле, желтовато-серый дым выплывает из легких маленькими несимпатичными облачками, Зарксис улыбается шире и удовлетворенней.
– Похлопать по спинке? – издевательски участливым и сочувственным тоном справляется Зарксис, с ленивой неспешностью поднимаясь с мягкой софы.
«Только приблизься ко мне, и я хлопну тебя», – гневно думает Гилберт, утирая выступившие на глаза едкие слезы.
Наглость Зарксиса расширяет свои границы, беспардонно напирающие на личную территорию Гилберта. Похоже, Брейк и не собирался вовсе оказывать ему помощь: он лишь перемещается на стол и ставит ноги на подлокотник кресла, в котором сидит Найтрей. В таком положении Гилберта раздражает три вещи. Первое – Брейк откровенно не уважает и бессовестно демонстрирует свое пренебрежение Гилбертовской персоной. Второе – сидя к Зарксису боком, Гилберт не может видеть, смотрит ли тот на него. И чтобы проверить это, непременно придется повернуть голову или, как минимум, скосить глаза, что ни в коем случае не скроется от вездесущего взгляда Брейка. И третье – Гилберту понадобится суровая и крепкая выдержка, чтобы не поглядывать ежесекундно на тонкие щиколотки Брейка. Пожалуй, последнее раздражает и волнует Гилберта куда сильней, нежели два других пункта.
Он продолжает курить, затягиваясь глубоко и озлобленно, не получая должного удовольствия, привычного успокоения нервов и упорядочивания мыслей. В голове у Гилберта кавардак страшнее, чем в Бездне. А виновник его развинченности и излишнего психоза преспокойно и с напускной отрешенностью потягивает горячий чай с мятой, от которого плывет по комнате эфирным паром освежающий аромат. Гилберту нравится запах мяты, и он, стараясь делать это незаметно, жадно и упоенно вдыхает приятно пьянящую прохладу. Вместе с запахом мяты чутких ноздрей Гилберта воздушно касается другой запах – терпковатый, будоражащий. Одуряющий. Запах опасности и тревоги. Запах одиночества. Запах Зарксиса. Натуральный, не разбавленный парфюмом и не растворившийся в приторном и резком аромате земляничного сорбе, который активно и аппетитно поглощает Брейк.
Гилберт задерживает дыхание и одновременно затягивается – три раза подряд. Выдыхает и снова втягивает носом обильно задымленный воздух, надеясь, что перебил проклятый запах Зарксиса. Тонкому обонянию Гилберта может позавидовать сама тупая крольчиха, а вот он сейчас себе совершенно не завидует. Терпкий и тревожный аромат чувствуется острее, чем минуту назад, он туго и густо вплетается в воздух и становится практически осязаемым. И это сводит Гилберта с ума. В буквальном смысле.
Пальцы, сжимающие сигаретный фильтр, начинают подрагивать, сотлевшая полоска пепла опасно кренится, выгибаясь дугой. И Гилберт опаздывает стряхнуть ее в пепельницу, стоящую на сервировочном столике – пепел падает в разинутый ботинок Брейка. А тот словно не замечает. Или притворяется. Или провоцирует. Впрочем, неважно: Гилберту вряд ли станет легче, узнай он истинную причину внезапного и несвойственного Зарксису игнорирования его осечек.
Гилберт понимает, что нельзя, помнит, что обещал себе, знает, что будет наказан, но все равно поворачивает голову и смотрит на Брейка. Вызывающе и оборонительно. Пристально и испытующе. Не одергивая руку, зависшую над его ботинками, держащую сигарету, на кончике которой стремительно удлиняется новая полоска пепла. Гилберт смотрит. Наблюдает, как Зарксис увлеченно поедает персиковое суфле, как приоткрываются его испачканные белой вязкостью губы, как он смакуя облизывает их кончиком языка – медленно скользит из левого уголка верхней в правый, – а потом соблазнительно закусывает нижнюю.
Губы Зарксиса, наверное, всегда сладкие. И если поцеловать его, то после на зубах будет хрустеть сахар. А во рту надолго останется привкус ванили и корицы.
Думать о таком непозволительно и пошло. А не думать – ущербно. Если Брейк так возбуждающе ест, то, как же он занимается сексом?..
Гилберт неуклюже и дергано закидывает ногу на ногу и, подскочив, отодвигается к противоположному подлокотнику. Подальше от тонких щиколоток Зарксиса. Подальше от самого Зарксиса, пахнущего пронзительно и развратно. Развращающе.
– И не забудь почистить мой сапог, – любезно произносит Брейк, словно продолжая прерванную беседу. – Ты знаешь, как я ненавижу запах сигарет.
Название: Суббота Фандом: Pandora Hearts Герои: Гилберт Найтрей, Винсент Найтрей Тема: Свидание Объём: 460 слов Тип: Слэш Рейтинг: PG-13 Жанр: Драма Саммари: «Поначалу Гилберт думал, что видеться с Винсентом раз в неделю будет достаточно». Предупреждение: Инцест
Даже сейчас, когда Винсент самодостаточен и не нуждается в защите и опеке, Гилберт чувствует себя обязанным. Погрязшим в вечных долгах, которые сколько бы ни выплачивал, только умножаются. Он приходит в дом Найтреев каждую субботу, нанося визиты брату. Поначалу Гилберт думал, что видеться с Винсентом раз в неделю будет достаточно. Вскоре он понял, что это слишком много. И часто. Поймал себя на том, что ожидает назначенного дня, как обременительного и бесконечно выматывающего события. Неприятного и нежеланного события, которое будет повторяться из недели в неделю.
Суббота тугими и прочными стежками намертво сшивает жизнь Гилберта с жизнью Винсента.
Суббота. Стежок. Гилберт поднимается по лестнице, пропуская ступени, торопясь скорее войти, чтобы скорее выйти. Предупредительно стучит в дверь и открывает ее, не дожидаясь приглашения. Винсент полулежит в глубоком кресле и как будто не ждал Гилберта. Винсент всегда как будто забывает о том, что брат приходит каждую субботу. Гилберт мечтает хотя бы раз не вспомнить. Не вспомнить и не прийти. Но не получается. А Винсент так мастерски изображает легкое удивление, заметив в черном дверном проеме черный силуэт брата. В очередной раз. Винсент так натурально приподнимает белесые брови и так искренне радуется, вставая навстречу. И Гилберт непроизвольно делает шаг назад, словно кто-то невидимый выталкивает его в коридор. А позади, в спину гораздо сильней толкает проклятая обязанность и чувство вины. И Гилберт послушно заходит в комнату, пропахшую тошнотворно приторным парфюмом Винсента и удушающим безумием – тоже Винсента. Опять. Наедине. И запертая дверь – новая фобия Гилберта.
Он не боится: пугает неизвестность, а Гилберт знает. Знает, что будет тесно и противно – здесь. Знает, что будет стыдно и жалко – потом, когда вырвется за пределы поместья Найтреев и нездоровой привязанности брата. Знает наизусть каждую фразу, что прошепчет Винсент, даже если впервые – Гилберт знает заранее.
Суббота. Стежок. Винсент называет их еженедельные встречи свиданиями. И, правда, ведь свидание назначают, его ждут, к нему готовятся. Все верно. Гилберт выбрал день, наобум назвал первое, что пришло в голову, лишь бы Винсент перестал нудно задавать один и тот же вопрос: «Когда?» Когда снова? Гилберт ждет – шесть дней словно по глотку выпивает яд, чтобы в субботу отравиться окончательно. А потом не воскреснуть, нет, просто непрестанно переживать де жа вю. Гилберт готовится – уговаривает себя терпеть, не сметь отвергнуть, оттолкнуть брата, который нарочно слеп в своем безумии, бесцеремонно глух к просьбам прекратить и «благородно» нем в упреках.
Винсент – болезненное напоминание о прошлом, беспощадный разрушитель настоящего и неотступный спутник в будущем. Винсент всегда и везде. Снаружи и внутри. Винсент – постоянно.
Суббота. Стежок. Гилберт на грани, он достиг рубежа, когда шаг и – все. Каждый день – суббота. Каждая дверь ведет в комнату брата. Каждая мысль о Винсенте. Каждый вдох – выдох Винсента. Но даже если в мире больше не останется вещей, которые можно резать и потрошить, Винсент не перережет тугую и прочную нить, субботами-стежками прошивающую неделю за неделей, намертво сшивающую его жизнь с жизнью Гилберта.
