Окончательное разъяснение пола Б.Забини, который(ая) то ли мальчик, то ли девочка.
Блейз действительно была девочкой, но однажды мадам Помфри уехала, и замещать её в больничном крыле оставили профессора Снейпа. Пошла тогда Блейз в больничное крыло насморк лечить - и вышла оттуда парнем!
Мысль, движение вперед, мысль, движение назад.
Камин погас. Уже давно. Пыль танцевала похоронный танец в сумерках. День изо дня. Иногда он ел. Редко.
Сидел перед камином с умершими языками пламени, обнимая колени, качаясь вперёд назад. Так, как сейчас. Так, как он делал уже на протяжении целой вечности. На протяжении его собственной, болезненной, отчаянной, истекающей кровью вечности.
Мысли оставались незаконченными. Ошмётки воспоминаний, порванные и развеенные ветром клочки картинок, что изображали бывшее когда-то его жизнью.
Слёзы кончились. Где-то через неделю. Ещё через неделю он забыл причину столь острой боли в груди. Порой память поила его отравленным вином воспоминаний. Сладко, но как больно…
Его не навещал никто. Сдались через месяц.
Его не интересовало то, каким образом каждый день на столе в гостиной оказывалась еда.
Было всё равно. Кроме боли ничего не существовало. Он добровольно решил остаться с ней наедине. С того мгновения, когда лезвие клинка, под цвет глаз своей жертвы, не забрало у него того, кто был его единственной надеждой на счастье.
Поначалу друзья со странным блеском в глазах умоляли его продолжать жить. Забыть. Не думать.
«Как могли они знать о том, что уже поздно? Что жизнь, которую мы делили на двоих, ушла, махнув на прощание густыми мягкими серебряными ресницами. Я мог бы жить, если бы уже не был мёртв.
Странно - он мёртв, - движение вперед. Я мёртв, - движение назад. Его нет со мной. Вперед. Он мёртв. Назад. Значит, я ещё живу. Вперед. А это значит, что нужно умереть.» Глаза распахиваются, и тишину дома нарушает искренне весёлый смех сумасшедшего. Умереть, – как оказывается всё просто.
С трудом поднявшись, он, пошатываясь, спустился на кухню, до боли в пальцах сжимая дерево перил. Дверь, стойка, шкафчик, плита, стойка, шкафчик. Да, вот он. Здесь тот, кого ещё пока не было рядом, хранил «Демедрол». Он считал унизительным то, что порой не мог заснуть без какого-то магловского зелья.
Глоток. Глубокий вздох. Глоток. Ещё один. И ещё. Звук разбивающегося стекла. Счастливая улыбка.
-Вот видишь, – язык заплетается. – Теперь мы вместе. – Шаг навстречу Счастью. Счастье плачет. В стальных глазах упрёк.
-Как ты мог, – шепчет Счастье – и растворяется в равнодушной тьме.
Он недоумённо моргает. Качает головой. Странно. Так странно. Голова кружится, тело сковывает холод. Почему Он не рядом? Ноги более не держат его, и он медленно оседает на холодный каменный пол, ледяной холод которого уже не чувствует.
Перед глазами всё плывёт. Комнату наполняют нечёткие фигуры. В рот ему насильно вливают какую-то жидкость. Головокружение отступает, так же как и холод.
-Мистер Поттер. – Холод вернулся. Это приговор. Что он сделал? – Вы только что предприняли попытку суицида. – Холодная констатация факта. Липкий, горький страх. – С ныне покойным Драко Малфоем заключался контракт следующего содержания:
«В связи с не подлежащей оспариванию ценности для магического общества, что несёт Гарри Поттер, пол мужской, рост 175 см, следует убедится в безопасности его отношений с Драко Малфоем, пол мужской, рост 180 см. Последний соглашается одать свою жизнь для выполнения вышеуказанного. Если мистер Поттер будет в состоянии преодолеть «потерю», Драко Малфой подлежит немедленному воскрешению. Ежели нет, Драко Малфой подлежит немедленному умерщвлению души, что неминуемо ведёт к невозможности существования в какой либо из сфер бытия.»
- Тишина. – Драко согласился. – Шипение, полное ненависти. – Вы его убили, Поттер. Хуже даже, даже хуже… - Невнятно.
Непонимание, стеклянные иголки боли.
Всхлипывание. Спина вздрагивает. Ещё раз.
Пустота, переполненая одиночеством и истекающее отравленной кровью сердце.
Почему? За что? По какому праву? Холодно, как же холодно…
-Передайте Альбусу Дамблдору, директору Хогвартса, школы магии и чародейства – не поднимая головы. – Что Вольдеморт более не будет для него проблемой. – Счастливые улыбки на лицах друзей, что уже поверили в его возвращение к жизни. - Потому что теперь его проблема - я. – Тихий, уверенный голос не дрогнул. Вот теперь он умер. И убьёт повинных в этом.
Он поднял голову и посмотрел своими ясными глазами на присутсвующих.
-Когда мы встретимся в следующий раз, я убью вас. – Ничего не выражающее лицо. Ничего не выражающее сердце. Ни любви, ни ненависти, и лишь мысль – отомстить. Нет, он их не ненавидит, и от этого месть его будет тем страшней.
Беззвучная аппарация, и толпа приговорённых, с медленно угасающими улыбками.