Данный материал может содержать сцены насилия, описание однополых связей и других НЕДЕТСКИХ отношений.
Я предупрежден(-а) и осознаю, что делаю, читая нижеизложенный текст/просматривая видео.
Гарри ненавидит ждать. Всегда ненавидел, сколько себя помнит. И все равно приходит за час до назначенного срока. Вот Драко всегда пунктуален до абсурда, и обычно успевает минута в минуту. Но Гарри, даже изучив эту его привычку наизусть, не может не приходить заранее. Он слоняется уз угла в угол, бездумно переставляет хлам на полках. И без конца смотрит на часы. Он всегда смотрит на них, словно надеясь, что от этого стрелки побегут быстрее.
Но сегодня все не так. Сегодня ему хочется не ускорить время, а остановить его.
Сегодня ожидание мучительно, оно вытягивает душу в тонкую струну, и Гарри до рези в глазах гипнотизирует неумолимые стрелки, до последнего надеясь: а может, не придет; а может, не получится... А может, небо сжалится и прямо сейчас упадет на землю?
Но небо его не слышит, и ровно в 19.00 в комнату входит Драко.
- Привет, - он улыбается, и его серые льдистые глаза заметно теплеют, будто оживают.
У Гарри щемит сердце, и он вдруг понимает, что скорее отрежет себе язык, чем скажет то, ради чего пришел.
Он вымученно улыбается в ответ, подходит совсем близко и, повинуясь внезапному порыву, рывком притягивает Драко к себе, зарываясь пальцами в светлые волосы на затылке, и шепчет, почти касаясь губами чужих губ:
- Люблю тебя.
Драко выглядит почти испуганным. Гарри никогда не произносил этих слов так… отчаянно.
Он чувствует недоброе, но в следующую секунду тот целует его, и Драко забывает обо всем на свете. Он неосознанно ловит настроение Гарри, и они любят друг друга как никогда, с надрывной, почти болезненной нежностью, стремясь отдать все, влезть под кожу, сплавиться в одно целое. Только бы вместе. Только бы всегда.
А позже они лежат, тесно прижавшись друг к другу. Голова Драко покоится у Гарри на плече, и тот рассеянно перебирает его волосы. И чувствует себя последней сволочью.
Не так. Все не так.
«Скажи», - безжалостно тикают секунды.
«Не могу».
«Трус».
«Знаю».
Тугой комок в горле душит его, и Гарри с трудом сглатывает. И он почти решается, и даже открывает рот, чтобы сказать…
- Пойду приму душ.
Он целует Драко в макушку, тот сонно жмурится и, потянувшись, отодвигается.
- Иди.
Часы на прикроватной тумбочке противно тренькают. Драко ненавидит эти часы. Они маггловские. И уродливые. А еще они, наверное, заколдованы, потому что идут слишком быстро, крадут у него секунды, которых с Гарри и так всегда слишком мало.
Валяться одному не хочется. Драко встает с постели и медленно одевается, слушая шум воды за стенкой. Одежда Гарри разбросана как попало, и он, улыбнувшись краешком губ, собирает ее и аккуратно складывает на стул. Блейзер, каким-то образом закинутый под кровать, помялся, и Драко встряхивает его. Из кармана выпадает маленькая черная коробочка.
Она легкая и бархатистая на ощупь. Не нужно быть гением, чтобы понять, что внутри какое-то украшение.
У него трясутся руки.
Он до последнего не верит, не хочет верить. Даже когда видит изящную гравировку на внутренней стороне кольца, его разум все еще отказывается принять очевидное.
«Джинни».
Шесть букв. Его персональное проклятье.
Во рту разливается вязкая горечь. Это нелогично и по-девчачьи глупо, но Драко все равно чувствует, что его предали.
И использовали.
Теперь от вида смятой постели его мутит. И он никак не может вспомнить, было ли ему еще хоть когда-нибудь так погано.
Об этом же думает и Гарри, безучастно уставившись на бело-голубую кафельную стену. Он настолько ушел в себя, что, услышав хлопок аппарации в соседней комнате, в первую секунду даже не придает этому значения.
А потом срывается с места, едва успевая схватить полотенце, но уже поздно. Для всего слишком поздно. В пустой комнате на развороченной кровати лежит черная бархатная коробочка. Несказанные слова висят в воздухе.
Гарри сворачивается клубком на холодной простыни и долго-долго лежит вот так, глядя в пустоту.
Стрелки часов равнодушно ползут по кругу, но ему уже все равно. Время теперь не имеет значения.
Он всегда ненавидел ожидание, но сейчас думает о том, что есть в жизни нечто несравнимо хуже: когда тебе некого ждать.
