На первом курсе зареванная Гермиона сидит в туалете для девочек. Туда входит тролль, Гермиона прячется под раковину. Тролль останавливается и заявляет: "Всех грязнокровок надо отправлять на кухню работать с домовыми эльфами, не место им в школе!" Гермиона
выползает из-под раковины и, задыхаясь от негодования, говорит: "Да как... да как вы можете! У маглорожденных волшебников такие же способности, как и у чистокровных!" Они начинают спорить.
Через пять минут в туалет влетают Гарри и Рон и застают Гермиону и тролля яростно спорящими. Они прибалдевают, потом встают на сторону Гермионы и тоже начинают защищать грязнокровок.
Через десять минут прибегают Макгонагалл и Снейп с палочками наизготовку. Тролль оборачивается на них и огорченно изрекает: "Ну вот, опять модераторы приперлись!"
Кроссовер Доктор Кто/Шерлок Холмс.
Никто не видел, как выглядел Первый Доктор в молодости – почему бы ему не выглядеть так?
Говорят, он был вредным стариком, значит, и раньше характер у него был не сахар. Никто не знает, где, куда и с кем его носило до того, как про него начали снимать сериал.
Комментарии:
1) Эта идея встречается почти во всех кроссоверах подобного рода, но слишком уж она хороша, чтобы я могла пройти мимо и не написать свою версию.
2) АУ к ШХ. В реалии и таймлайны ДК фик вполне может вписаться, но, поскольку с Первым Доктором я знакома исключительно понаслышке, лучше поставить АУ и к ДК.
3) Визуализация ШХ - сериал "Гранады". Оттуда же возможные отступления от канона АКД. Но это не принципиально.
Среди многочисленных безделушек Шерлока Холмса одной из самых примечательных были старинные часы на цепочке. Крышка их была изукрашена кольцами и символами, расшифровать которые оказался не в состоянии даже мой друг. В периоды простоя, когда новых дел не было, и его одолевала привычная меланхолия, не раз и не два я видел его рассматривающим эти часы.
- Это небольшой трофей, оставшийся мне после одного из ранних дел, - сказал он как-то. – Вы знаете, Уотсон, я отнюдь не суеверен и не склонен фантазировать, но, право слово, иногда мне кажется, будто эти часы шепчут что-то…
Он долго смотрел на них, нахмурившись и будто действительно вслушиваясь, и, в конце концов, встряхнувшись, положил на каминную полку.
Я и думать забыл об этих часах, но через два с половиной года после нашей трагической поездки в Швейцарию я нашел их среди своих вещей. Я не имел ни малейшего представления, как они там оказались, но, признаюсь, находка эта меня подкосила. Я долго сидел за столом в своем кабинете, разглядывая их. Крышка была едва теплой, будто все еще хранила след прикосновений моего друга, и загнанная в дальний угол сердца боль потери вновь навалилась с ее ужасающей отчетливостью. В какой-то момент мне даже показалось, что я слышу шепот, о котором говорит когда-то Холмс. Я готов был поклясться, что это его голос, и мне с трудом удалось сдержать предательские слезы. Я вспомнил, что Холмс никогда не открывал их, и решительно щелкнул крышкой, ожидая разгадать одну из многочисленных маленьких тайн моего друга. К моему удивлению, не было ни потайных замков, ни тайн. Старинные часы оказались просто часами, и я, с трудом заставив себя оторвать от них взгляд, положил их к портсигару.
Когда Холмс вернулся, я показал ему оба этих предмета. Он отнюдь не был склонен к проявлениям сентиментальности, но при виде часов на его губах мелькнула мимолетная улыбка. Как оказалось, им еще предстояло сыграть свою роль.
После того, как с полковником Мораном было покончено, я не имел, признаться, ни малейшей возможности лелеять свою радость или обиду, потому что Холмс преподнес мне сюрприз, вполне сравнимый с его удивительным возвращением.
В первый же вечер на Бейкер-стрит он пригласил меня в свою комнату. В самом центре ее стоял шкаф, какого раньше здесь никогда не было.
- Что это, Холмс? – удивленно спросил я.
Театральным жестом мой друг распахнул дверцу. Повинуясь его жесту, я шагнул внутрь и оказался в белой комнате со странным цилиндрообразным предметом по центру. Размеры этого помещения превосходили размеры комнаты Холмса, и я невольно шагнул назад. Признаться, я готов был поверить, что мой рассудок просто помутился от всего пережитого, но на губах Холмса блуждала знакомая мне усмешка: кажется, он был вполне доволен моей реакцией.
- Вы отнюдь не безумны, дорогой друг, - поспешил он утешить меня, видя мое замешательство.
- Что это, Холмс? – воскликнул я. – Как такое может быть? Неужели это один из ваших экспериментов? – высказал я единственную пришедшую мне в голову догадку.
- Не совсем, - он вновь слегка усмехнулся и прижал палец к губам, задумчиво глядя на меня. – Как бы объяснить вам, дорогой Уотсон… эта вещь является одним из немногих доказательств того, что вам еще не пришло время отправлять меня в Бедлам, и я надеюсь, вы поверите мне. На самом деле меня зовут Доктор, и эта вещь, чье несоответствие размеров так поразило вас – машина для путешествий во времени и пространстве, Тардис. А я… я не совсем человек.
Он взял мою руку и положил ее себе на грудь. С изумлением я почувствовал стук сердец с обеих сторон.
- Я знаю, это тяжело принять, - сочувственно добавил Холмс, - но, если уж вы приняли мои чудачества, может, сможете и это? Вы отправитесь со мной, Уотсон?
- Куда? – выдавил я.
- Куда захотите! Куда угодно! – со знакомым мне энтузиазмом воскликнул он, взмахнув руками. – Все время и пространство к нашим услугам.
Происходящее казалось абсолютным безумием, но факты были непреложны. Наверно, я ко многому привык за время общения с моим другом, и потому принял все с легкостью, удивившей даже меня самого.
И, конечно же, я не отказался от его предложения.
После того, как мы покинули первую для меня планету (а, откровенно говоря, едва унесли оттуда ноги), Доктор решил пролить для меня свет на историю в целом.
Уложив ноги на устройство управления в главной комнате и сведя кончики пальцев, он лукаво покосился на меня и сообщил:
- Вообще-то я украл ее, дорогой Уотсон.
- Что? – я не мог сдержать смешка. – Кого?
- Эту Тардис, - невозмутимо ответил он, будто это было абсолютно очевидно. – Я украл ее и сбежал с родной планеты. Там было невыносимо скучно. Но, как вы понимаете, это могло иметь для меня некоторые неприятные последствия. Для того чтобы на некоторое время избежать нежелательного внимания моих соплеменников, я воспользовался часами-хамелеоном. Они сделали меня человеком, изменив анатомию, физиологию и сознание, наделив ложными воспоминаниями.
- Вы хотите сказать…
- «По-настоящему» моя жизнь началась недели за две до нашей с вами встречи.
- А как же Майкрофт? – внезапно спохватившись, нахмурился я. – И другие ваши старые знакомые?
- О, часы постарались сделать так, чтобы моя персона не вызывала никаких подозрений, вселив эти воспоминания не только мне, - по губам Доктора пробежала быстрая усмешка. – Я объяснился с Майкрофтом, как мог, прежде чем увлек вас в это путешествие. Вы же знаете, он не склонен к сантиментам.
Я кивнул, с нетерпением ожидая продолжения истории.
- Когда вы открыли часы, моя сущность вернулась. Но я был разлучен со своей Тардис, к тому же безответственно с моей стороны было бы оставить дело полковника незавершенным, поэтому я смог появиться лишь только еще через полгода, - я невольно отвел взгляд, и Доктор, помолчав, тихо добавил: - Право, мне очень жаль, что все так вышло с моей «смертью», мой дорогой Уотсон. Но даже с машиной времени я не был в состоянии что-либо исправить.
- Понимаю, - сдержанно ответил я.
- Я рад, что вы согласились отправиться в это путешествие со мной, - добавил этот невыносимый человек.
Будто у меня действительно был выбор!.. Но его голос звучал так искренне, что невольно я смягчился.
Характер и привычки моего друга остались почти неизменны, хотя теперь его деятельный ум был направлен несколько на иные вещи, и тосковать в бездействии, к моей радости, ему больше не приходилось. Иногда я скучал по нашей старой квартире на Бейкер-стрит, но очередное приключение быстро стирало эту мимолетную ностальгию.
Через несколько лет с начала нашего путешествия после очередной опасной передряги я сделал замечание Доктору, после чего мне была приоткрыта завеса над еще одной маленькой тайной.
- Вы должны быть осторожнее, друг мой, - сказал я, - вы ведь тоже не молодеете.
Доктор странно покосился на меня и после нескольких минут молчания сказал:
- Когда я погибну или умру от старости, если вдруг доживу, я просто перерожусь. В новом теле, в какой-то мере – с новой личностью. Таковы особенности моей расы.
- Значит, вы уже умирали? – ошеломленно переспросил я.
- Нет. И в скором времени не хочется, - быстро улыбнулся он.
Больше я к этой теме не возвращался.
Я знал, что это значит. Когда-нибудь – возможно, куда скорее, чем мне бы того хотелось, - я стану слишком стар, чтобы продолжать принимать участие в безумных приключениях моего друга, и ему, ради моего же блага, придется оставить меня.
Но пока – все время и пространство у наших ног.
