В Косом и Лютном переулках одновременно поступили в продажу наборы "Юный Фениксовец" и "Юный Пожиратель". Наборы не отличаются ничем, кроме надувного Дамблдора в одном и надувного Волдеморта в другом. Снейпа в обоих не обнаружено.
Данный материал может содержать сцены насилия, описание однополых связей и других НЕДЕТСКИХ отношений.
Я предупрежден(-а) и осознаю, что делаю, читая нижеизложенный текст/просматривая видео.
(первая половина дневника отсутствует) ...стыдно, что я хожу в дом Тонксов в основном затем, чтобы посидеть в тишине. Во всех остальных точках Британских островов (не поручусь за весь земной шар, но тут я уверена точно) я в принципе не могу рассчитывать ни на минуту покоя. В общежитии вечный ремонт и соседки упражняются в любовных чарах прямо в комнате, спасибо, что хоть не на мне. В Министерстве дурацкие интриги и постоянный галдеж (тихие интриги я бы еще стерпела, они, в конце концов, безвредны). В магазине Джорджа по определению мрак, угар и содом – понимаю, часть имиджа торговой марки, но это весело только первые пять минут. В Норе всегда кажется, что вокруг тебя толчется полтора десятка человек там, где и двоим не развернуться – видимо, сказывается аура места. В особняке Блэков – тоже аура, единственный дружелюбный элемент которой – Кричер (надеюсь, он не обидится на такое определение). То есть обитатели дома меня всегда ждут и рады видеть, но вот сам дом – увы. А дом, где я выросла – никакая сила не заставит меня помыслить о том, чтобы снова жить в нем, хотя как раз там никто не шумит. Некому шуметь.
У Тонксов тихо – это первое и невероятное по мощности впечатление. Даже присутствие маленького и очень шустрого ребенка никак его не нарушает. Тишина обволакивает и успокаивает, дышится легко – там всегда прохладно, всегда свежий воздух (у Андромеды не задерживается надолго ни одна пылинка), полумрак и еле слышно пахнет выпечкой и какими-то травами. И я хожу туда в гости – затем, чтобы насладиться тишиной и, черт побери, выспаться по-человечески.
Неудобно перед Андромедой. Ей и так несладко. Оправдываюсь тем, что могу ей помочь, хотя бы побыть рядом, не оставлять наедине с призраками и сожалениями. Какое-то время она отвлекалась на заботу о Тедди, но, кажется, это перестало действовать. Меда сама похожа на призрак. Невыносимо на нее смотреть такую, и оставлять это так нельзя.
(Она попросила звать ее Медой. Я спросила, почему, и она сказала, что от ее имени много сокращений, но всеми остальными ее уже когда-то называли – родители, муж и сестры. Что ж, я ее понимаю.)
(Мои родители всегда называли меня полным именем. Но я ведь не могу ожидать от окружающих, что они сами догадаются, что мне может быть больно его слышать? Не могу. Это глупо. Единственные, кто зовет меня иначе – Андромеда и почему-то Молли. Но у Молли, увы, слишком шумно.)
.......................................................................
Кажется, у нас выработался своеобразный ритуал. Я поднимаюсь на крыльцо, стучу три раза, открываю дверь и оказываюсь в темной прихожей. Через минуту глаза привыкают, и первое, что они видят – в дверном проеме стоит Беллатрикс, живехонькая, почти седая, одетая в серый кружевной халат, или домашнюю мантию, или еще что-нибудь, но непременно серое. Сердце колет привычный ужас, язык привычно примерзает к нёбу, и я, тоже привычно, на негнущихся ногах подхожу к ней и кидаюсь в раскрытые объятия. Я вдыхаю ее тепло и запах горьких трав, а Меда еле слышно смеется и говорит, что магглы в таких случаях называют место заколдованным – почему-то именно с этого пятачка у двери все принимают ее за Беллатрикс. Она каждый раз повторяет эту шутку слово в слово, а я прижимаюсь к ней и думаю, что ради того, чтобы она смеялась, готова слушать что угодно и сколько угодно замирать от ужаса.
(Я всегда стучу в дверь, хотя Меда недавно дала мне ключ, чтобы я могла приходить в любое время, не беспокоя ее. А она всегда просыпается и встречает меня. Как мало мне, оказывается, нужно – чтобы встречали и обнимали, и чтоб было тихо и никто не суетился.)
(Кажется, я счастлива.)
(последнее торопливо зачеркнуто)
.......................................................................
На днях к Меде ни с того ни с сего нагрянула с визитом ее мать. Было не так уж просто уместить этот факт в голове – Друэллу Блэк-Розье все, включая собственных дочерей, либо привыкли считать умершей, либо просто забыли про нее. Второе ее, кажется, не задевало, если не вообще было ее целью с самого начала, а первое совершенно не соответствовало действительности. Друэлла оказалась очень шумной, очень иностранкой и очень живой – более живой, чем мы с Медой вместе взятые. Очень разумно было с ее стороны держаться от каких бы то ни было войн подальше. Если бы еще нам кто-то предоставил аналогичную возможность.
Наверно, я несправедлива, говоря так о едва знакомой женщине. Может, меня задело то, что она выглядит моложе своей дочери. Но упрекать человека за то, что ему слишком легко жилось – не очень-то красиво.
В конце концов, дочерей потеряли они обе.
Как бы там ни было, Друэлла притащила чуть ли не чемодан игрушек для Тедди, назвала Меду "бедной деточкой", а меня – "твоя очаровательная protégé", после чего потеряла ко мне интерес и полностью перешла на французский. Я решила оставить их вдвоем и потихоньку увела Тедди в детскую – разбирать трофеи.
Странно, что Друэлла вообще удостоила меня вниманием. Хотя из полутора десятка английских слов, которые я от нее слышала за все время визита, можно было сделать вывод, что она не утруждает себя тем, чтобы отделять магов от магглов и чистокровных от магглорожденных, и презирает всех одинаково. Не такая уж плохая черта. В ее исполнении выглядит даже мило.
Ее старшенькой следовало бы у нее поучиться.
.......................................................................
(возможно, порядок страниц перепутан) Может, разница между Беллатрикс и Андромедой только в том, что последней больше повезло с мужем? И где теперь это везение?
(дописано чернилами другого цвета) Не понимаю, как мне в голову взбрела настолько возмутительная мысль. Неудивительно, что я не помню, как я ее записывала.
.......................................................................
(начало записи вычеркнуто) ... и я боюсь оставлять Меду одну по ночам, как он не понимает? Ей уже дважды становилось плохо. Она кричит во сне и зовет тех, кто уже не придет.
Приходится лежать рядом и держать ее за руку, только тогда она успокаивается. Правда, тогда не сплю я. Но это и к лучшему – в последние ночи мне снится что-то вовсе несусветное.
Надо бы что-то сделать с этими травяными ароматами. Мне все время мерещится, что они становятся сильнее. Но Меда говорит, что ей от них легче, а я пару раз могу и потерпеть.
Если б еще не Рон со своими претензиями. Стоит ему не получить того, чего он хочет, как друзья у него превращаются в монстров, а "пару раз" – в "уже полгода". Глупенький.
.......................................................................
Я в некотором затруднении. Не представляю, как нужно писать о таких вещах. С чего вообще начать. Наверное, я развращена докладами и аналитическими справками.
Впрочем, никогда не поздно учиться чему-то новому.
В общем, Андромеда Тонкс очень хорошо целуется. Лучше, чем, к примеру, Рон. И гораздо лучше, чем, к примеру, я.
И тот факт, что я отшатнулась от нее, а потом и вовсе позорно сбежала, никак не связан с тем, понравилось мне или нет. Просто я не знаю, как теперь смотреть Меде в глаза. Ведь это все из-за меня, она совсем еще не старая женщина, она очень одинока, а я вешалась ей на шею при каждой встрече, спала с ней в одной постели... она могла решить, что мне нужно именно это.
Я больше не...
(конец листа оборван)
.......................................................................
Если про эрогенные зоны и способы достижения оргазма еще можно что-то почитать, то вот о том, какими словами попросить партнера сделать так, как тебе нравится (или хуже того, сообщить, что тебе нравится совсем не так), и не обидеть при этом его чувств, пишут преступно мало. Недопустимое упущение, по-моему.
Но Меда догадалась, не представляю, как. Она всегда догадывается, чего и как мне хочется. Хотелось бы мне ответить ей тем же.
Может быть, это действительно любовь, а не депрессия, осложненная нарушением гормонального баланса в предменопаузе и обострением тактильного голода. Может быть, я все-таки нужна ей как личность, о боже, до чего жуткая фраза, а не как существо одного с ней биологического вида, вся заслуга которого в том, что оно подолгу ее обнимало и при этом вовсю источало феромоны.
.......................................................................
У Меды тело старухи, куда старше ее лица, словно высушенное – не возрастом, черной тоской – и все равно я знаю, что выгляжу рядом с ней дурнушкой. Я стесняюсь раздеваться перед ней, но Меда умеет меня уговорить. Она знает, что мне нужно, знает, чего мне хочется, и всегда знает, когда я ей вру. Она тянется убрать непослушную прядь волос с моей щеки, я вдыхаю запах ее кожи, запах горьких трав, и... дурею, другого слова не подобрать. И после этого все становится легче легкого.
У Меды хрупкая грудь, которую страшно охватывать ладонями. Как будто тронешь – и сделаешь больно, сожмешь – и пальцы погрузятся в плоть. Я легонько дую и еле касаюсь, мне нравится так делать, это безумно приятно на ощупь, и, кажется, Меде тоже нравится – и я едва не вздыхаю с облегчением, потому что мне так редко удается угадать, что и как нужно делать. Хотя я делаю успехи – когда я, осмелев, пробую на вкус – и на зуб – ее сосок и потом увлекаюсь и никак не могу от нее оторваться, то уже не думаю в процессе о том, что у меня, кажется, проявляется Эдипов комплекс в странной форме.
У Меды пальцы аристократки, которыми я так часто любовалась – и кто бы мог подумать, что внутри меня они будут ощущаться такими жесткими. Впрочем, не то, чтобы я возражала, если вспомнить, как я насаживалась на них глубже и просила еще. Когда записываешь это, слова на бумаге выглядят скучными и пошлыми, и совершенно неправдоподобными, но тогда – тогда я чувствовала себя так, будто очнулась ото сна впервые за многие месяцы. Мир обрел цвет, мир обрел звук, мир стал осязаемым, и я поверила наконец, что я существую. Что я живая. И Меда – живая.
Если секс нужен только ради этого ощущения – пожалуй, он уже стоит затраченных усилий.
.......................................................................
Я не умею писать о таких вещах, но продолжаю и продолжаю пытаться, потому что, может быть, это - единственные стоящие моменты в моей жизни. Во всяком случае, других я не помню. Когда я сказала об этом Меде, она сказала, что это вполне естественно – я молода, а молодости свойственна короткая память. И негромко рассмеялась своим шелестящим смехом. Она в последнее время вообще часто смеется, и меня это радует.
Может быть, она и права. Хотя я никогда не придавала особого значения возрасту. На днях я даже не смогла вспомнить, сколько мне лет...
(вычеркнуто)
.......................................................................
(страница смята) Я пришла сюда, чтобы найти дом и мать. В итоге никак не пойму, что я нашла взамен. Мысли путаются...
(тщательно зачеркнуто)
.......................................................................
За два – или три? – дня – пять ошибок в рабочих записях. Единственным объяснением – но не оправданием! – может служить тот факт, что я все-таки влюблена. Только распоясавшиеся эндорфины могут нагнать столько тумана в голове, в которой, я точно помню, когда-то были вполне пристойные мозги. Не представляю, как влюбленные вообще могут заниматься осмысленной деятельностью.
Самое забавное, что я даже не расстроена.
(Я счастлива)
(вычеркнуто)
.......................................................................
Она чудовище.
Фраза, глупее которой и представить нельзя, особенно в связи с предыдущей: "Я обнаружила это случайно".
Глупо, но соответствует действительности. Теперь я должна записать, как это случилось. Ведь в последнее время память так часто, так удобно меня подводит.
Я пришла в родительский дом. Ничего особенного, рутинная проверка. Устоявшаяся процедура: 1) посмотреть, целы ли замки и стекла 2) сменить код сигнализации 3) упасть на колени перед запертой парадной дверью и завыть 4) так и не решиться войти. (О, разумеется, последних двух пунктов не было и не могло быть. Это недостойно взрослого, уравновешенного человека. Я никогда не делаю ничего недостойного, об этом все знают, черт бы их побрал).
Не знаю, какие планеты сдвинулись с орбит, какие высшие силы смилостивились и бросили взгляд в мою сторону – но на этот раз я все-таки вошла. Хотя, полагаю, мистика и метафизика тут ни при чем. Просто я наконец-то сумела взять себя в руки, что давно пора было сделать.
И в конце концов, я просто хотела удостовериться, что внутри все на месте. И протереть пыль. Может быть, немного навести порядок. Пять – три? – семь? – лет назад я не успела этого сделать, а родители могли не уделить этому должного внимания. Ведь они покидали наш дом навсегда. Впрочем, я тоже.
В гостиной я подобрала с пола книгу, раскрытую на середине. Не дело, чтобы книги валялись на полу, тем более в течение нескольких лет, тем более брошенные весьма небрежно. И начала читать – машинально, ведь книга была раскрыта, а мне нужно было отвлечься от мыслей, завели ли родители новую библиотеку на новом месте, если они ничего не взяли с собой из старой, и что мама читает сейчас, и читает ли вообще, и не ошиблась ли я тогда в заклинании, и так далее, и так далее. Такие мысли совершенно бесполезны и ничего не могут изменить.
Это оказался томик Агаты Кристи. Какой-то рассказ или повесть, я не разобрала, какой именно, у нее половину произведений не отличить друг от друга. Финал истории. Справедливость торжествует, Пуаро разъясняет подоплеку сотворенного злодейства. Главного героя напичкали ядами в строго выверенной дозировке и добились строго выверенного эффекта, а дальше он сам себя убедил, что он – сумасшедший лунатик-убийца. Лауданум, чтобы сбить ощущение времени. Белладонна, чтобы вызвать галлюцинации. Кто знает, что еще - Агата Кристи никогда не была особенно аккуратна в технических деталях...
Щелчок – и разрозненные детали встали на место. Картина сложилась. Провалы в воспоминаниях. Провалы в событиях. Сладкий туман в голове. Свет, тепло и покой. Горькие травы...
Как все просто... Никакого Империо. Не думаю, что Меда побоялась – сколько я знала Блэков, ни один ничего не боялся – наверное, просто побрезговала. Наверняка maman с детства внушала ей, что Непростительные – для фанатиков, пижонов и Темного Лорда, но уж никак не для девочек из хороших семей. Никаких запрещенных зелий и благовоний. Потом, уже дома, лекарственный справочник подтвердил мои подозрения – нужный эффект в моем случае достигался с помощью травок, большинство из которых входило в состав средства от головной боли. Сто с небольшим лет назад в немагическом обществе головную боль лечили кокаином. Магическое общество оказалось не умнее. Как-то даже обидно.
Да, финал истории.
(Какой длинной получилась эта запись. Впрочем, пригодится – завтра, или через неделю, или через полчаса, когда я все это начисто забуду.)
.......................................................................
"Я выведу ее на чистую воду" – как я себе это представляю? "Миссис Тонкс, какие оценки у вас были по травоведению?" "Миссис Тонкс, вы преступница, совратительница и гадкая манипуляторша"? "Миссис Тонкс, как вы смели обманом заставлять меня делать то, чего мне и так хочется больше всего на свете"?
Претензии, достойные пятилетнего ребенка.
Нет, я не смогу смолчать, но как ей объяснить, что она сделала то, что сделала, зря? Что я буду приходить, приходить и приходить к ней за тем, за чем мне больше не к кому пойти? Даже если она не будет держать меня, как щенка на сворке, отваживать от меня всех близких, до которых может дотянуться, травить меня не запрещенными законом составами, вливать в меня наслаждение, которого не должно быть, – что я никуда от нее не уйду? Что я не хочу от нее уходить?
Ведь это правда.
Как мне объяснить, чтобы она поверила?
.......................................................................
(скомканный и затем заботливо расправленный лист) Нелепо. Кто поручится, что мои разоблачения будут новостью для нее? Кто, кто может мне сказать, в первый раз я обнаруживаю то, что обнаружила, или в десятый? Я не в состоянии отличить часы от дней и вчера от завтра. Я не всегда помню, какой год на дворе. Кто-то вырывает страницы из моего дневника, кто-то вычеркивает написанное. Эту запись я продублировала четырежды – сколько их сохранится к следующему разу?
Проклятая ведьма.
Безумная Блэк.
Свет и воздух моей жизни.
Кого я хочу обмануть?
Не горькие травы заставили меня любить ее.
.......................................................................
Сегодня я пойду к ней.
.......................................................................
(верхняя часть листа оторвана. Слова едва можно разобрать) Соблазняют лишь тех, кто уже соблазнился.
.......................................................................
(это последняя запись)
