- Я убила Сириуса Блэка!..
Вместе с воздухом из ее легких выходила боль, навсегда покидала ее душу.
Ее переполняла радость и неизведанное доселе чувство свободы. Подобного чувства она не испытывала даже после побега из Азкабана – будто бы разбились оковы, что сжимали ее сердце долгие годы.
Наконец-то этот грязный предатель, этот треклятый гриффиндорец, этот надменный хлыщ, причинивший ей столько страданий, мертв. Наконец-то она свободна! Свободна! Свободна!
Он заслужил эту нелепую и бессмысленную смерть.
- Я убила Сириуса Блэка!!! – во весь голос закричала она, вспомнив, как сошла с его лица вечная нахальная улыбка, как померкли его глаза, и он упал за завесу.
Сириуса Блэка больше нет. Он мертв – так же, как мертвы теперь и все ее чувства к нему – и ненависть, и любовь. Наконец-то она избавилась от этого груза.
Хотела ли она убивать его? Она не знала. Все вышло само собой. Никто даже не ожидал, что он явится в Министерство во время охоты за пророчеством, но он явился – хотел спасти сопляка Поттера. О, ей хватило лишь нескольких секунд, чтобы понять, что значит для него этот мальчишка! Стоило лишь увидеть, как Блэк защищает его от летящих со всех сторон заклятий, стоило лишь заметить этот взгляд, которым он на него смотрит! Несколько лет назад он смотрел так же на отца мальчишки, своего лучшего друга, если это можно так назвать, и на этого паршивого оборотня Люпина, и – о, Мерлин! – на собственного брата… Ее передернуло от отвращения, как только она заметила этот взгляд – взгляд, каким он бы никогда не посмотрел на нее, и два простых слова сами сорвались с ее губ:
- Авада Кедавра!
Как еще иначе самая верная сторонница Темного Лорда, беглая Упивающаяся Смертью Беллатрисса Лестрейндж могла избавиться от измучившей ее безответной любви, любви, что отравляла ей душу многие годы?
Она любила Сириуса, сколько себя помнила – еще с того времени, как они вместе с сестрами с ним и Регулусом детьми носились по огромному особняку Блэков. Она не переставала любить его, когда в Хогвартсе его единственного из всей семьи определили в Гриффиндор. В отличие от Нарциссы, она не перестала с ним после этого разговаривать, когда им случалось пересекаться в школе, а сидя в Большом зале, украдкой бросала мечтательные взгляды в сторону гриффиндорского стола.
Только вот Сириус в упор не замечал ее – видел в ней лишь кузину, которая к тому же еще и учится на враждебном факультете.
Совместные игры в доме Блэков были забыты – точнее, Сириус в них больше не участвовал. Каникулы он предпочитал проводить у своего гриффиндорского друга. Белле же без него эти игры были неинтересны.
В школе они виделись только в Большом зале, на редких совместных уроках и лишь иногда на переменах во дворе – только тогда ей удавалось перекинуться с Сириусом парой слов, но не больше - он всегда был со своей гриффиндорской шайкой.
Лишь одно лето – самое прекрасное и самое отвратительное для Беллы лето – после третьего курса - Сириус провел дома (прим. - автор допускает некоторую вольность по отношению к канону: у Роулинг Беллатриса на восемь лет старше Сириуса, в моем фике – они ровесники). Белла с сестрой Андромедой как всегда гостили у тети Вальбурги, Нарцисса же в этот раз уехала к родне во Францию.
Самым прекрасным это лето было потому, что они снова были все вместе. Они вспоминали все свои старые совместные проделки, игры и шалости и придумывали новые, и было все равно, кто из них слизеринец, а кто гриффиндорец. Все было как раньше, и Сириус был вместе с ними.
Самым отвратительным оно было потому, что именно тем летом Белла поняла, насколько она на самом деле несчастна.
Она никогда не считала себя неудачницей. Она всегда была уверенна, что получит все, что хочет. Отступать было не в ее характере. Она хочет Сириуса – значит, он будет принадлежать ей. Она никак не могла предвидеть, что ее ждет совсем иной исход событий.
Это случилось, когда они играли в магические прятки - огромный дом Блэков предоставлял для этого неограниченные возможности.
Белла водила. Она уже несколько минут блуждала по особняку с палочкой наизготовку, время от времени швыряясь разоблачающими заклятиями. Но пока ей не удавалось никого обнаружить.
Она уже добралась до чердака, и в этот момент совершенно неожиданно наткнулась на Сириуса. Он стоял, вжавшись в стену, почти не скрываемый неумело наведенными дезиллюминационными чарами.
- Ага, Сириус! Вот ты и попался! – радостно воскликнула Белла. – Один есть!
И тут что-то – то ли очень близкое расстояние, на котором они оказались друг от друга, то ли темнота чердака, освещенного лишь сиянием луны сквозь маленькое круглое окно – словно подтолкнуло ее, и вот – она уже обнимает Сириуса и целует его прямо в губы, неловко, неумело, но со всей решительностью, на которую только способна влюбленная тринадцатилетняя девчонка.
То, что произошло дальше, было ужасно.
Сириус не то что не ответил на поцелуй – он оттолкнул кузину со словами:
- Белла, ты что, с ума сошла!
Затем достал из кармана платок и демонстративно вытер рот, после чего брезгливо бросил платок на пол.
Белла, должно быть, была не в себе. Несколько секунд она стояла, остолбенев и ошарашено глядя на Сириуса. Неужели она испугала храброго гриффиндорца своим напором?
Она наклонилась и, подняв платок, протянула его Сириусу.
- Оставь себе, - холодно бросил он и поспешил вниз по лестнице.
Белла так и осталась стоять, где стояла, сжимая в руке платок Сириуса. Она чувствовала, как к глазам подступают бессильные слезы.
Ей хватило стойкости не расплакаться, приклеить на лицо маску беззаботной веселости, найти всех остальных и закончить игру. Она не умела сдаваться.
Но сдаться - это единственное, что оставалось Белле после того, как она увидела одну сцену – уже два года спустя, все в том же доме Блэков, огромном мрачном доме, который, оказывается, хранил столько тайн.
Это было отвратительно… И зачем только тетя Вальбурга попросила именно ее позвать мальчиков к ужину?
Регулус не ответил, когда она постучала в его комнату. Белла чуть приоткрыла дверь и заглянула внутрь.
Естественно, ее стука никто не услышал… Они были там вдвоем – Сириус и Регулус, и они…
«Черт!..»
Белла отпрянула от двери, как ошпаренная, и понеслась вниз по лестнице. Ну как она могла раньше не догадаться! Сириус… С ним же все время что-то не так – одно его распределение в Гриффиндор чего стоит! И эти странные взгляды, которыми он обменивался со своим придурочным Поттером – какие-то слишком нежные, слишком не дружеские, и то, как она однажды заметила их с Люпином у озера – они держались за руки, а она еще тогда подумала, что ей показалось! С ним вечно что-то не так – не удивительно, что он… - Белла на секунду задумалась, отыскивая подходящее слово, на ум почему-то упорно лезло нецензурное пидор. А как это еще назвать? Он ненормальный, ничего удивительного… Но дойти до того, чтобы с собственным братом!..
Беллу мутило от отвращения. К ужину она в тот вечер так и не вышла. Просидела весь вечер в своей комнате, а ночью не могла уснуть. Сцена, случайно подсмотренная ею, окончательно убедила Беллу в том, что Сириус никогда не посмотрит в ее сторону. Пришло время сдаться и спрятать эту чертову любовь куда подальше. Именно в тот вечер к ее чувствам к Сириусу добавилось еще одно – ненависть.
Именно ненависть с тех пор определяла ее мысли, ее поступки, ее жизнь. Ненависть не только к Сириусу – ко всему и вся. Ненависть заставила ее присоединиться к Темному Лорду и вступить в ряды Упивающихся Смертью.
И ничто не могло эту ненависть утолить – ни бесчисленные пытки ни в чем неповинных жертв Круциатусом, ни убийства магглов, ни преследования грязнокровок…
Эту ненависть не смог иссушить даже Азкабан. Нет, пребывание там разожгло ненависть к Сириусу в сердце Беллы еще сильнее. Она знала, чувствовала каждым своим нервом, что вот он – здесь, совсем рядом, где-то в одной из соседних камер, и больше всего на свете она желала, чтоб дементоры высосали его душу, всю, без остатка, и чтоб пустая оболочка, что была когда-то Сириусом Блэком, осталась гнить и в конце концов смешалась с прахом…
Она хотела, чтоб он превратился в ничто. И спустя годы ее желание исполнилось.
- Я убила Сириуса Блэка! Ха-ха-ха! – истерично визжала она у пылающей в огне Норы. – Догони, догони меня, Гарри! Я убила Сириуса Блэка!
Бэлле снова и снова хотелось увидеть злость в глазах мальчишки, злость и боль, как тогда, в Министерстве. Именно это желание и привело ее сюда, к жалкой хижине Уизли.
Злость и ненависть сопляка Поттера поддерживали ее, подпитывали, давали силы жить и сознание того, что она все сделала правильно, послав смертельный зеленый луч в Сириуса.
- Я убила Сириуса Блэка! – кричала она - и радость и эйфория звучали в ее голосе.
И лишь иногда, по ночам, оставив спящего Руди, Белла выходит из спальни и спускается в гостиную. Она зажигает камин, наливает в бокал виски, прикуривает тонкую сигарету в длинном черном мундштуке. С каминной полки она берет шкатулку, находит в ней старый, почти истлевший от времени платок, садится на ковре у камина и долго-долго рассматривает платок в свете пламени. Она пьет, затягивается, снова пьет. Ее седеющие волосы спутанными прядями почти скрывают лицо, по которому текут слезы. Слезы падают на платок. И еле слышно, совершенно без всякого выражения в голосе, она произносит:
- Я убила Сириуса Блэка…
