Данный материал может содержать сцены насилия, описание однополых связей и других НЕДЕТСКИХ отношений.
Я предупрежден(-а) и осознаю, что делаю, читая нижеизложенный текст/просматривая видео.
Желтые листья кружили в воздухе, раскрашивая вечереющее небо яркими кляксами золота. Он сидел у окна, уткнувшись лбом в холодное стекло, и провожал глазами маленьких птиц, улетающих все дальше. Выцветшие серые глаза, не выражающие ничего, устало щурились, привыкая к полумраку. Был ли он несчастен? Да, наверное, не был. Чувства были чем-то настолько далеким, что думать о них было даже смешно. Какие могут быть чувства на пороге войны?
Осень…все замирает и становится черно-белым, как на старых маггловских фотографиях. Серое, неподвижное, мертвое… Такое же, как и он сам. Он ненавидел осень. Ненавидел ее всей своей душой, всем своим сердцем, если кто-то осмелился бы предположить, что у него есть и то, и другое. Этот промозглый ветер, мелкий противный дождь и серое, низкое небо, которое, казалось, лежит огромной крышкой над маленькой Великобританией, вызывало в нем тупую, ноющую боль.
И все же, как ни крути, именно осень была для него так долгожданна. Ведь все, что приносила осень, было связано с зеленью… такой летней, солнечной зеленью глаз того, чье имя он не смел произносить даже про себя. Осень была связана с тем, кто был для него центром мира. Каждая осень начиналась с него. В уютном поезде, где они могли столкнуться нос к носу, и можно было заглянуть в эти, полные жизни, глаза. И было не важно, кем он себя считает: врагом, однокурсником или кем-то ещё. Было всё равно, кем его считают другие. Важно, что для тебя он был - целой вселенной. Тем, кто заставлял тебя чувствовать себя живым, ощущать себя хоть кому-то нужным. Да и просто чувствовать.
Но этой осенью все иначе. Как никогда жалобно воет ветер, как-то по-особенному тоскливо кричат птицы. Почему он раньше этого не замечал? Может быть, был слишком увлечен? Тем, кто сейчас сгинул где-то в непроглядной тьме наступающей войны. Как же страшно думать о том, что все уже гораздо больше, чем детские игры во врагов, что однажды ты, а ты будешь одним из первых, услышишь, что его больше нет на этой земле. И что будет потом? Сможешь ли ты представить себе, как жить без него? Сможешь ли простить себя, за то, что не сделал ничего, чтобы спасти его. Уберечь, спрятать, увезти его на край Света! Спрятаться там, где вас никогда не найдут, и жить, жить, жить! Жить так, как не жил никогда ни ты, ни он. Гулять, пить горячий чай перед камином и просто говорить. О том, что так хотелось сказать все эти годы. О том, как безнадежно глуп он был, раз за все эти годы не разглядел в своей ненависти – настоящей, неистовой и неудержимой любви, отчаянной, как и все что связано с этими неправдоподобно зелеными глазами.
Осень… Время, когда умирает природа. Время, когда все погружается в сон, когда особенно хочется любить. Но поверишь ли ты в то, что ледяной принц способен на любовь? Что в его серых глазах можно увидеть не только осеннее небо, обволакивающее своей мертвенной мглой, но и крохотные искорки света, как отражение того огня, что горит в твоих зеленых глазах, укрытых за стеклами очков.
И все что хочется сейчас, только чтобы ты вошел в эту дверь, обнял и тихо сказал на ушко что-нибудь до абсурда нелепое. Например, что ты скучал или что всегда хотел поцеловать… неважно. Просто, чтобы ты был здесь. Как осень меняет все. Как безумно нелепо кажется быть способным шевелить пальцами и моргать. Существовать, когда все вокруг умирает в предчувствии холодов. Существовать и все время замерзать, всем телом и всей жалкой, никчемной душой, осознавая, что тебя в этой жизни больше не будет. Не переставая, хочется плакать. Горько, отчаянно, как малыш, который потерялся в сплетении безлюдных улиц. И кричать, о том, что ты – единственный, кто может спасти.
Осень - то время, когда особенно хочется любви и летнего тепла, которое, кажется, ушло безвозвратно. И вот, в этих серых сумерках, сидя на подоконнике, он водит замерзшими пальцами по стеклу, пытаясь не думать о надвигающемся конце. Конце чего? Войны? Света? Жизни? Всего. Лишь бы только прожить и не струсить, не убежать, не сломаться, чтобы он мог запомнить тебя, пусть и ненавистным, но гордым и сильным. Чтобы сидя у огня и глядя на осеннее небо, он думал о том, как похоже оно на твои серые глаза. Пусть эта война кончится не начавшись. И силы Света, во главе с треклятым Дамблдором, победят. Лишь бы он жил. Жил за двоих, за троих и за всех кто однажды падет, защищая его. И может когда-нибудь он узнает, как ты любил его, узнает и улыбнется. И этого будет достаточно. А пока…
Он взял лежащую рядом палочку и медленно поднялся с подоконника. Нужно было выполнить последний приказ Господина и сделать, наконец, хоть один, безумно глупый, но самый правильный в его жизни поступок. И закрыв тяжелую дверь, он направился в дождливый вечер, окутывающий темнотой, для того, чтоб раствориться в Лондонском тумане, исчезнуть навсегда.
И только после окончания войны, одной из страшнейших войн в истории магического сообщества, тот, чьи глаза зеленей самых ярких изумрудов, и светлее солнца, будет тихо, отчаянно плакать, сидя рядом с могилой своего врага, и сжимая в руках тонкий белый цветок. Плакать от неожиданного щемящего чувства тоски, глядя на гладкий серый камень, на котором четкими буквами выгравирована надпись:
