он прошел через все круги ада, она еще невинна, чиста и готова осуждать всех, кто нарушает правила. Но однажды и ей суждено узнать, что такое грех.
Саммари: научи несовершеннолетних плохому
Иногда она выводила его из себя, и ему приходилось призывать на помощь всю свою выдержку, чтобы продолжать урок. И тогда он жалел, что находится в Хогвартсе в облике старого, уродливого и временами пьяного до потери совести аврора Грюма. Ему бы настоящий облик, прекрасную и порочную мордашку, на которой время не оставило свой след! О, как на него заглядывались девушки и женщины... И ничего, что они его не интересовали, что он с первого взгляда и навсегда полюбил Темного Лорда. Внимание, оно всегда приятно.
И все же, несмотря ни на что, Барти тайком лелеял планы о том, чтобы затащить Гермиону Грейнджер в какой-нибудь потайной уголок замка и... Ведь он буквально пропитался пороком, проникся безумием, и как у всякого безумца, чистота и правильность вызывала у него желание подчинить себе, развратить. Она была такая идеально-правильная, что он просто не мог не обращать на нее внимания.
Вот и теперь...
- Всем молчать!!! Мистер Финниган, вы опять жуете жвачку?! Мисс Браун и мисс Патил, спрячьте свои гороскопы в сумку, достали уже! Мистер Малфой, отстаньте от мистера Поттера! Мисс Паркинсон, перестаньте дразнить мисс Миджент! - ревел Барти голосом Грюма. Ну и студенты пошли, пока под Империо не сунешь в учебных целях вроде бы, урок нормально не пройдет. И что за наказание быть учителем... А на завтра еще отчеты об уроках писать, журнал заполнить... Да, быть Пожирателем Смерти намного легче. - Итак, к доске пойдет... к доске пойдет...
Как всегда, руку тянула только одна девчонка. А ведь ум у нее что надо, Салазар побери. Барти вновь почувствовал, как на него находит уже знакомое волнение.
- К доске пойдет мисс Грейнджер.
Гермиона четко и ясно рассказывала о видах боевых заклятий, отдельно упомянув Непростительные, и довольно подробно остановилась на том, какие за них следуют санкции и как нежелательно их применять уже хотя бы с точки зрения морали.
"И какая же ты правильная, Грейнджер", - подумал Барти. - "Сразу видно, что жизни не знаешь. А вот пожила бы ты с таким папашей, как у меня, чтоб тебе каждый день старались показать, что ты ничтожество, а потом и вовсе под Империо сунули на десять лет. Что бы ты тогда запела?"... Раздражение напополам с чувственным возбуждением бросалось в голову, мешало думать здраво.
- Мисс Грейнджер, какое отвращение вы бы ни питали к этим заклятиям, к врагам вам придется их применять. Или вы передумали после школы идти в авроры?
- Не передумала. Но профессор Грюм, это жестоко и противозаконно, это просто... просто... омерзительно...
- А бороться за свою жизнь тоже омерзительно? - Барти все же не удержался и задал вопрос, мучивший его уже давно. - Вот вам паук, мисс Грейнджер. Извольте применить к нему заклятие Круциатус.
- Я не могу и не хочу!
- Мисс Грейнджер!
- Нет...
- Минус десять баллов с Гриффиндора. И сегодня вечером придете на дополнительное занятие. Учтите, если не явитесь, я сниму с вашего факультета сто баллов, и тогда лидировать будет Слизерин. Вам понятно?
- Да, профессор Грюм.
Чертова праведница и заучка! В голове у Барти уже сложился план, и Пожиратель был уверен, что в этот вечер всё будет так, как ему захочется. Лорд учил его не только темной магии...
* * *
Идти на отработку Гермиона не хотела. Почему-то ее терзало смутное предчувствие чего-то страшного или по крайней мере неприятного. Но минус сто баллов с Гриффиндора... она не сомневалась, что Грюм снимет их, если она не придет. И в назначенное время она вошла в пыльный кабинет учителя.
- Здравствуйте, мисс Грейнджер, - прохрипел Грюм. - Садитесь, не бойтесь. Выпейте кофе, и давайте толком поговорим о вашей будущей карьере аврора и о Непростительных Заклятиях.
Девушка взяла чашку.
- Профессор, а в чем же заключается отработка?
- Ах, да какая там отработка, дочка! Прости старика, вспылил чуть-чуть. Просто не хотелось бы из-за каких-то там нескольких слов терять такой великолепный кадр. Вот погоди, закончишь школу - вместе пойдем ловить черных магов. Не побоишься работать у меня под началом?
- Нет, профессор.
Они пили кофе, Барти отвлекал внимание Гермионы байками из жизни Грюма, которые рассказывал так артистично, будто всю жизнь был аврором-параноиком. Действие Оборотного Зелья должно было закончиться через полчаса, а действие отвара, который он подмешал Гермионе в кофе - через двадцать минут.
Готовить зелье "Глоток страсти" Барти научился у самого Повелителя, и сам был подопытным кроликом. Оно вызывало кратковременную потерю сознания, а затем разжигало у жертвы дикое плотское желание, лишающее силы воли. Оставаясь неудовлетворенной, страсть могла перерасти в пытку, а то и довести до гибели. Барти прекрасно помнил огонь, пронизывающий все тело, и отчаянное желание отдать всего себя, и мучения, которые испытывал, когда Лорд чрезвычайно медленно ласкал его, доводя до сумасшествия и не давая желанного проникновения. Каково будет невинной девочке пережить такое? Это напоминало эксперимент.
С коротким вскриком Гермиона потеряла сознание. Барти достал из кармана заранее приготовленный черный шелковый платок и завязал девушке глаза. У него все было готово, дверь он закрыл на несколько запирающих заклятий и на заклятие тишины. Никто ничего не узнает.
Он принял свой природный облик. Закутался в мантию Грюма, которая теперь была ему велика, и перенес девушку с кресла на продавленный диван в углу. Принялся раздевать ее, почти нежно прикасаясь к хрупкому, еще по-подростковому угловатому телу. Покрывал яростными поцелуями шею, плечи, грудь, живот...
- Профессор Грюм, что вы делаете?! - вскрикнула девушка.
- Я не Грюм... - засмеялся Барти. - Я Пожиратель Смерти, мертвец, восставший из могилы. Короче, я Барти Крауч. Младший.
Гермиона пыталась вырваться, но без волшебной палочки она была бессильна против взрослого мужчины. К тому же, все ее тело пылало, как в огне, мысли перемешивались, дикое желание чего-то неизвестного разгоралось в ней.
- Отпусти!
- Чтобы ты рассказала всему Хогвартсу, кто я и что я натворил? Нееет... Моя идеально правильная девочка... Как же я тебя ненавижу. Знаешь, я вижу все твои мысли насквозь. Тебя любят родители, у тебя есть друзья. У меня ничего этого не было...
- При чем здесь это и я?! Отпусти! И что ты со мной сделал?! Мне жарко, и голова кружится...
- Я прошел через все круги ада... - прошептал Барти, стягивая с нее юбку. - Издевательства отца. Скитания по всему магическому Лондону, когда я бежал из дому. Азкабан. Снова домашний арест.
- Ты сам во всем виноват! Надо было жить как люди, а не якшаться со всякими! - Гермиона ударила его по рукам, дернула коленом, пытаясь попасть в живот.
- Ты думаешь причинить мне боль, девочка? Давай... я уже научился наслаждаться болью, - хрипло ответил Барти, снимая с нее трусики. - Со всякими, говоришь? Я ушел к тем, кто меня понял и принял таким как есть, крошка...
Он уже не мог остановиться. Только ласкать ее и шептать безумные слова. Сколько раз Лорд сердился на него за привычку слишком много болтать во время секса... Но когда на Барти "находило", остановить его можно было бы, наверное, только Авадой.
Гермиона уже не могла сопротивляться. Действие зелья становилось сильнее с каждой минутой. Она понимала, что рядом с ней враг, причем опасный противник - но сопротивляться ему не могла. Разум ускользал, был только охвативший все тело огонь. От того, что глаза ее были завязаны, ощущения были резкими-резкими, на грани боли.
Но и этого Барти было мало.
- Жарко, говоришь? Сейчас будет еще жарче.
Он достал из шкафа бутылку шампанского, открыл и пролил немного вина девушке на живот. А затем принялся слизывать горько-сладкие капли, постепенно опускаясь все ниже и ниже...
Девушка почувствовала его губы и язык там... наслаждение захлестывало ее волной, ураганом, но все равно ей хотелось чего-то большего...
- Еще! Еще! - простонала она.
- Я тоже тебя хочу... - усмехнулся Барти, сбросил мантию, навалился на девушку и одним резким движением вошел в нее.
Гермиона вскрикнула от боли, но ее любовника это только еще больше вдохновило. Он двигался в ней, одновременно покрывая ее плечи и грудь поцелуями-укусами. Боль смешивалась с наслаждением, Гермиона вцепилась в плечи Барти, оставляя глубокие царапины. Будто почувствовав, что мужчина уже теряет контроль над собой, она сдернула повязку. И чуть не потеряла сознание, заглянув в его глаза - как в бездну...
- Боишься. И хочешь меня. Ты забудешь меня, об этом я позабочусь. Но этот вечер... нет, этот вечер ты не забудешь никогда.
- Ты сумасшедший, - всхлипнула Гермиона, всем телом прижимаясь к нему.
- Знаю. И рад этому.
Они кончили вместе - случайность, которую дураки иногда принимают за перст судьбы. Гермиона заснула, все еще цепляясь за любовника. На ее мокрых от слёз щеках горел алый-алый румянец.
Барти снова закутался в мантию, нашел волшебную палочку и подправил память Гермионы, стерев воспоминания о своей полу-истерике, полу-исповеди, обо всем, что могло навредить лично ему.
- Ты не будешь помнить меня, детка, - повторил он. - Но то, что произошло сейчас, на всю жизнь останется с тобой.
Он еще раз прикоснулся к ее распухшим от поцелуев губам. Применил к себе и к ней очищающие чары. Одел ее, оделся сам, принял Оборотное Зелье. И вновь приняв ненавистный облик врага, прохрипел голосом Грюма:
- Просыпайся, детка. Вредно столько сидеть за учебниками.
Гермиона ничего не понимала. У нее кружилась голова, ноги подкашивались. Она удивленно взглянула на стоявшего перед ней старика.
- Профессор Грюм?!
- А кто же еще. Ну ладно, давай я проведу тебя до общежития.
Она поплелась за ним, опустив голову. Было ли это на самом деле или же это был лишь дурной сон? Неужели она, чистая и праведная, еще вчера обещавшая Виктору Краму дождаться пока он закончит учебу и стать его официальной девушкой... она, всегда соблюдавшая все школьные и общественные правила, она, послушная дочь... Неужели она отдалась на каком-то продавленном диване в кабинете, отдалась мужчине, чье лицо смутно помнила, а имя не могла вспомнить вообще?! В ее памяти остался только смутный образ - ехидная улыбка и безумные глаза, и еще хриплый шепот: "моя... моя...".
"Как же я могла?!" - думала она. - "Так нельзя... это все равно что Непростительное применить".
Барти смотрел на ее опущенные плечи, растрепанные волосы и заплаканное лицо, и почему-то вспомнил картинку с кающейся грешницей, которую видел когда-то давно в случайно попавшейся под руку маггловской книге. Сейчас Гермиона была похожа именно на нее.
Они добрались до гриффиндорской башни, Гермиона еле слышно прошептала пароль и исчезла за дверью.
"Ты уже никогда не будешь чистой и невинной, детка", - подумал Барти, и от этого у него на душе стало легко-легко. - "А Лорду будет занятно послушать о таком на досуге. Все-таки он прав, приятнее всего - лишать невинности и иллюзий".
