Данный материал может содержать сцены насилия, описание однополых связей и других НЕДЕТСКИХ отношений.
Я предупрежден(-а) и осознаю, что делаю, читая нижеизложенный текст/просматривая видео.
Он просто забыл закрыть вторую дверь. Ну бывает – забыл… никто не совершенен, даже личный секретарь министра магии. И уж тем более строители, которые строили здание министерства, и почему-то решили, что министру и секретарям будет достаточно одной, пардон, уборной на два кабинета, если снабдить ее двумя дверьми. Поэтому закрываться на два замка стало уже освященной веками традицией, привычкой… но привычки иногда дают сбой.
Перси Уизли спокойно и с достоинством справляет свои естественнее надобности, аккуратно перекинув через руку подол мантии, мысли его далеко, он хмурится и думает о важном под аккомпанемент тихого журчания.
Вдруг за спиной слышен резкий, хриплый голос:
– Уизли!..
Перси бросает в жар, он оборачивается и столбенеет, краснея до корней волос. Мерлин, какой конфуз! На него удивленно и рассерженно смотрит шеф. Перси одергивает мантию… дементор бы побрал того, кто придумал, что маги должны ходить в мантиях!.. А шеф продолжает смотреть на него, и его взгляд уже другой – тяжелый и непонятный. Потом он молча берет Перси за руку и ведет за собой через вторую, незапертую дверь к себе в кабинет.
Отпустив руку Перси, он накладывает на дверь запирающее заклинание. И зачем-то заглушающее. Потом задергивает шторы на ложном окне. Перси стоит посреди кабинета и непонимающе наблюдает за его действиями.
Министр снова подходит к нему, смотрит на него внимательно, оценивающе… и как-то еще, но Перси не в состоянии описать это выражение.
– Встаньте к моему столу, – кратко командует шеф. Перси подчиняется, все еще не понимая.
– Спиной ко мне, – добавляет министр. Перси поворачивается спиной, и у него начинают бегать по спине мурашки.
– Нагнитесь.
Перси нагибается, у него начинает звенеть в ушах, потому что он, кажется, понял… он слышал про такое…
Он чувствует, как подол его мантии забрасывают ему на спину. Потом – как резким движением стягивают вниз трусы. Горячая сильная рука ласкает его ягодицы. Другая ложится на плечо. Он мертвеет…
А потом кричит от боли, потому что это очень больно, очень, ах, как больно, как больно, и как сладко, как невыносимо сладко, и он всхлипывает и тихо стонет, у него кружится голова, и он отдается – этому человеку, этому ритму, этому пламени.
Рука, лежащая на плече, конвульсивно сжимается, министр со свистом втягивает воздух сквозь стиснутые зубы, и его тело содрогается; а Перси, еще раз задушенно всхлипнув, зажмуривается, и в его мозгу взрывается алый фейерверк.
…
Перси входит в приемную, стараясь ступать тихо-тихо, чтобы его не шагов не было слышно из кабинета министра. Через некоторое время шеф по умолчанию будет считать, что он здесь… но пока пусть не знает об этом…
Он как в тумане, и поэтому приходит в себя только тогда, когда слышит прямо над ухом хриплый резкий голос:
– Уизли, что с вами сегодня? Я уже два раза звал вас!
Он поднимает глаза на министра.
– Я… – выдавливает из себя он, понимая, что бледнеет.
– Да вы чего, Уизли?
Сильная рука опускается на плечо, встряхивает Перси, и он заливается краской, он прямо-таки чувствует, как у него начинают в прямом смысле гореть уши, гореть и дымиться, как лицо становится пунцовым.
– Вы больны?
– Нет, сэр… – лепечет Перси, глядя на свой стол, но не видя его, потому что на глаза от этого жара наворачиваются слезы. – Просто я… видел… сон… такой сон…
От стыда у него перехватывает горло, и в то же время от того, что на его плече лежит эта рука, начинает ныть, так сладко и невыносимо, где-то там, внизу…
– Отечество в опасности, а вы сны порнушные смотрите, охальник? – звучит через несколько бесконечных секунд тишины, и Перси с изумлением поднимает взгляд на шефа. Тот улыбается, в желтых глазах хитрые искры. Потом он хлопает Перси по плечу.
– Не тушуйтесь, Уизли. Лучшим из нас порой снятся голые бабы. Однако теперь выкиньте их из головы и давайте работать.
– Хорошо, сэр, – в голосе Перси гораздо больше благодарности, чем предполагает ситуация, шеф смотрит на него удивленно и слегка насмешливо и, хмыкнув, уходит к себе.
Перси вскакивает, сгребая и роняя бумаги, и идет за ним.
И целый день вдохновенно отдается – этой работе, этому ритму. И задачам, которые ставит этот человек.