Зима. Кладбище. Между могил гуляет ветер, подбрасывая в воздух горсти снежинок. Пустота и тишина. Почти все надгробия занесены снегом так, что невозможно прочесть выбитые имена... Все, кроме двух. Каждый день к ним приходят. Стряхивают снег, кладут цветы. Только эти посетители никогда не встречаются. Странно, ведь места последнего упокоения тех, к кому они ходят, расположены так близко...
Она снова пришла к холодной могиле. Поговорить с тем, кто в ней лежит. Как обычно, тешит себя надеждой, что мертвецу не всё равно... Как всегда, взмахивает волшебной палочкой, и на могилу ложатся два цветка. Лепесток одного из них касается надписи...
Он опять здесь. Блюдёт традиции. Это у него в крови. Как обычно, заметно скучает и молча поглядывает на часы. Как всегда, неохотно трансфигурирует цветы и небрежно бросает их. Нежные, они царапаются о камень. «Здесь лежат представители древнего рода... Люциус и Нарцисса Малфои».
Она, сидя на коленях, тихо и сбивчиво рассказывает что-то могильному камню: жалуется. По привычке, ведь тот, кто сейчас мёртв, всегда был рядом... Поправляет шапку на голове — руками, а не взмахом палочки. Кутается в шубу. Ей холодно, ей больно, ей одиноко. Ей больше не с кем поделиться, не у кого искать понимания и сочувствия...
Он стоит, скрестив руки на груди. Ему нечего сказать родителям... Они и при жизни были далеки от него. А сейчас — и подавно. Он плотнее запахивает тёплый плащ, бросает взгляд на часы. Чтобы соблюсти приличия, надо провести здесь ещё хотя бы двадцать минут. Чёртовы традиции, которые он не имеет права нарушать...
Она начинает тихонько, незаметно для себя раскачиваться. Ещё немного — и вся затаённая печаль вырвется наружу в истерике.
Он нетерпеливо притоптывает одной ногой. Если он сейчас не уйдёт, он замёрзнет...
Внезапно слышится какой-то странный звук. Драко Малфой замирает и оглядывается в поисках его источника.
Звук напоминает плач и исходит откуда-то справа.... Сердце Драко на секунду сжимается («Непозволительная роскошь», — сказал бы Люциус), и он почти бежит туда, откуда слышны всхлипывания. После пары поворотов Малфой видит женщину, сидящую на коленях перед каким-то надгробием и плачущую навзрыд. Ему очень хочется подойти к ней, предложить помощь. Но явственно слышит голос отца: «Малфои так себя не ведут!» Поколебавшись, он находит компромисс: «Только сегодня, Драко, ты проявишь сострадание. Никогда больше. Только сейчас. Просто попробовать понять, как это», — обещает он себе.
— Простите, я могу чем-нибудь помочь? — осторожно спрашивает он.
— Вы можете попробовать помочь мне встать, — хрипло отвечает женщина.
Сначала она пытается встать самостоятельно, но ноги не слушаются и подгибаются. Драко осторожно подхватывает её за плечи. «Она же так и двух метров не пройдёт», — мелькает в голове мысль. И он аккуратно приобнимает незнакомку, не давая ей упасть. До его ушей доносится тихое, хрипловатое «спасибо».
На кладбище темно, и в конце концов Драко становится любопытно, кому это он помогает. Ему очень хочется увидеть лицо женщины... И наконец шанс представляется. Они подходят к фонарю, заглядывают каждый в лицо другого. И в первый момент они резко отстраняются друг от друга.
— Малфой?
— Грейнджер?
Обоим не по себе от того, что каждый из них застал другого в столь личный момент. Это ощущение усугубляется тем, что они издавна считают друг друга врагами...
Но у них получается успокоиться. И оба, не сговариваясь, решают, что давняя вражда была лишь ребячеством и уже изжила себя.
Гермиона первой решается нарушить молчание:
— Спасибо тебе, Драко Малфой. Без твоей помощи я бы не смогла размять ноги...
— Не за что, Гермиона Грейнджер. — Больше он ничего не говорит, но ему хочется добавить: «Без твоей помощи я не смог бы размять сердце».
