Волдеморт: Стакан наполовину пуст.
Дамблдор: Стакан наполовину полон.
Кличко: Наполнить стакан могут не только лишь все.
Снейп: Какая сволочь сюда его пустила?!
Данный материал может содержать сцены насилия, описание однополых связей и других НЕДЕТСКИХ отношений.
Я предупрежден(-а) и осознаю, что делаю, читая нижеизложенный текст/просматривая видео.
Куда только смотрит служба безопасности? Хью опустил жалюзи, вернулся к столу и постучал пальцем по открытому ежедневнику.
Пустой. Ничего не записано.
Раздался тихий, осторожный звонок. Хью резко распахнул дверь, намереваясь отправить посетителя восвояси. И опешил, обнаружив, что тот куда моложе, чем он ожидал. Юноша, почти мальчик. Высокий, стройный, в сером с отливом дорогом костюме. Глянув ему в глаза, Хью решил, что кто-то окончательно свихнулся. Или, наоборот, рассчитал все до тонкости.
Очень светлые, почти белые волосы обрамляли угловатое породистое лицо, немного странное, какое-то нездешнее, но от этого еще более притягательное. В больших серых глазах не читалось ни малейшего смущения, а на четко очерченных губах играла очаровательная улыбка – очаровательная настолько, что Хью сам удивился, почему не встречает незнакомца с распростертыми объятиями.
— Добрый день, — сказал юноша, протягивая холеную бледную руку. — Я к министру.
Хью не понял, как это случилось, но юноша уже стоял в холле, разглядывая висящую на стене картину в золоченой раме.
— О, у вас тут Серов, — заметил он, глянув на Хью, застывшего у открытой двери, и продолжил, вполне уверенный, что не ошибся. — У отца есть пара набросков. Один из лучших русских художников, хотя и не в моем вкусе. Но композиция у него отменная.
Хью посмотрел на усыпанную гравием дорожку, которая вела к дому министра, потом на полицейского, замершего у ворот, и решил, что поговорит с тем попозже. Он закрыл дверь, обернулся и обнаружил, что юноша сбросил плащ и протягивает ему. По непонятной причине, Хью плащ взял, но все-таки попытался преградить посетителю дорогу в приемную.
— Извините, не расслышал вашего имени, — сказал Хью, и повесил плащ на вешалку рядом с пальмой в горшке.
— Паркинсон, — ответил юноша. — Блейз Паркинсон. Я изучаю политические науки в… — Он на мгновение замялся, и этого оказалось довольно, чтобы Хью ощутил к нему симпатию. Это всего-навсего подросток. Развязный подросток, а не кукла с идеальными манерами. — Изучаю политические науки в выпускном классе, и министр любезно согласился меня проконсультировать.
Хью сел за стол и обратился к Блейзу с широкой настороженной улыбкой:
— Мне жаль, но в списке посетителей вас нет.
Блейз мило улыбнулся в ответ. Непонятно с чего по спине Хью пробежал холодок.
— И не может быть. Мы с министром договорились лично, по ка… по телефону.
Хью улыбнулся еще шире, рассчитывая вогнать фарфорового красавчика в краску или хотя бы заставить отвести глаза.
— Я — личный секретарь министра. Все встречи согласовываются со мной. Боюсь, о вас он мне ничего не говорил.
В наступившей тишине раздалось тяжелое тиканье старинных напольных часов. Улыбка юноши заледенела. Хью не знал, торжествовать или тревожиться.
— Так пойдите и спросите министра, — Блейз кивнул в сторону закрытой двери, — готов ли он меня принять. А я пока подожду ответа.
С этими словами он элегантно опустился на стул и в упор посмотрел на Хью.
У Хью возникло почти непреодолимое желание выставить наглеца вон. Инстинкт самосохранения буквально вопил: «Сделай это!». Он почувствует себя спокойно и уверенно, только когда странный бледный юноша уберется из приемной.
Но Хью не вызвал охрану — для этого он слишком хорошо знал министра. Он работал на Герберта Чортли шесть лет, и, как любой хороший секретарь, успел досконально изучить все причуды, вкусы и тайны своего патрона.
И ему вспомнилось одно собрание незадолго до последних выборов. Жена Чортли весь вечер не отходила от украинского дизайнера по интерьерам, а сам министр выпил полбутылки виски. Хью вспомнил красивого старшеклассника с распухшими губами, и довольную ухмылку на раскрасневшемся лице патрона.
Юный Паркинсон как раз такой, какие нравятся министру: богатый и испорченный. Хью понимал, что даже отошли он мальчишку прочь, увольнение ему не грозит, но вдруг министр действительно договорился с Паркинсоном о встрече? А если случится публичный скандал, у Хью будет лишний козырь про запас, когда Чортли начнет искать виноватого.
— Подождите здесь, — нехотя сказал он, и улыбка Блейза вновь стала милой и непринужденной.
Хью постучал в дверь министерского кабинета, и вошел внутрь, плотно закрыв ее за собой. Чортли, нахмурившись, изучал текст свого завтрашнего выступления. Будь на то воля Хью, он бы сделал так, чтобы министр впервые увидел этот текст за час до мероприятия. В любом случае, когда министр переставлял слова и убирал глаголы из тщательно продуманных предложений, голова болела не у секретаря, а у спичрайтеров.
— В чем дело? — поинтересовался Чортли и поднял глаза. Очки съехали ему на нос.
— Господин министр, тут к вам… молодой человек, — сказал Хью, брезгливо поморщившись. Если его патрон — грязный старый педик, это не значит, что он это одобряет.
Чортли отложил бумаги. Откинулся на спинку кресла и улыбнулся. Потом провел языком по губам и похлопал себя по животу, как будто чему-то радовался.
— А, Блейз… — пробормотал он. — Впустите его, Хью. Не заставляйте ждать.
— Хорошо, сэр.
Хью застал Блейза ровно в той же позе, в какой оставил. Он сам не знал, чего ожидал. Может, что мальчишка будет рыться в папках на столе? При виде Хью на губах Блейза снова расцвела улыбка. Тот ни минуты не сомневался, что его примут. «Каково это — быть богатым и красивым?» - подумал Хью, придерживая для мальчишки дверь.
*****
Не то чтобы Хью подслушивал: он изо всех сил пытался свести концы с концами в сценарии намеченного на следующую неделю визита в Ньюкасл. Но в приемной было тихо, и он не мог не отметить, что через двадцать минут журчание голосов, перемежавшееся всплесками смеха, почему-то смолкло. Хью усмехнулся, и прикинул, сколько можно было бы содрать с редактора «Сан» за рассказ о том, как младший министр в рабочее время развлекается со школьником. И надолго бы хватило гонорара, прежде чем пришлось бы снова искать работу.
Прошло еще пять минут, и раздался крик:
— Нет! Прекратите!
«Блейз», — подумал Хью, отложил ручку и задумался. Неужели мальчишка и вправду не сообразил, зачем его пригласили к министру? Или грубоватые манеры Чортли, привыкшего очаровывать толпу, пришлись ему не по вкусу?
— Только не это! Что вы делаете!
Блейз Хью совсем не понравился – слишком красивый, избалованный и высокомерный. Но в срывающемся голосе звучал неподдельный ужас, и крепко спавшая совесть Хью неожиданно проснулась. С Чортли он привык на многое закрывать глаза. Ему приходилось регулярно покрывать грязные делишки и придумывать отмазки. Но сидеть в приемной и слушать, как насилуют школьника – это чересчур!
Он вскочил на ноги, схватил пресс-релиз, который еще не успел показать министру, и бросился к двери. Торопливо постучал, распахнул ее настежь…
И увидел вовсе не то, что ожидал.
Чортли обмяк в кресле, одной рукой ухватившись за ручку, а другой ощупывая воздух перед собой. Он издавал очень странные звуки: низкое, хриплое кряканье. Блейз, с выражением ужаса на лице, водил над министром деревянной указкой.
— Что за… — начал Хью, выпустив ручку двери.
Блейз резко развернулся и совсем побелел.
— Obliviate!
Что-то Чортли плохо выглядит, подумал Хью. Похоже, у старикана сердечный приступ. И откуда в кабинете взялся юноша с указкой? Хью нахмурился, пытаясь сообразить… Взлохмаченные светлые волосы и перепуганные серые глаза… «Блейз», - выплыло откуда-то из глубины памяти.
— Министр? — осторожно спросил Хью и сделал шаг в комнату.
— Obliviate!
Мужчина и юноша вдвоем в… чьем-то кабинете, решил Хью. И они дерутся. Мужчина схватил юношу за шею, и оба издают странные, икающие звуки. Мужчина… «Чортли, Герберт Чортли…»
С яростным криком юноша вырвался из рук мужчины, и бросил на Хью полный паники взгляд. Хью попытался улыбнуться…
— Obliviate! Stupefy!
*****
Раздался бой часов. Хью вздрогнул и открыл глаза. Он наполовину свисал со стула, во рту пересохло, все тело ныло из-за неудобной позы. Он не сразу сообразил, что произошло, а когда понял, стало стыдно. Последний раз он засыпал за столом в девятнадцать лет с жуткого перепоя.
Отодвинувшись от стола, Хью потянулся и зевнул. Перед ним лежал пресс-релиз: что-то насчет какого-то подкомитета, который выступил с очередными предложениями… Он плохо помнил, о чем там речь.
Он проглядел бумагу, чтобы усвоить хотя бы основные моменты. Вроде бы министр ее еще не видел… Новость была не Бог весть какая важная, но Хью нужен был предлог, чтобы проверить, как там старикан, и убедиться, что тот не заметил его неприличную сонливость.
Поправив галстук, Хью подошел к двери министерского кабинета и постучался. Подождал, но ответа так и не дождался. Тогда он приоткрыл дверь и заглянул внутрь. Чортли лицом вниз лежал на полу у ножки стола. Хью выругался и бросился к патрону.
— Господин министр! Господин министр, вы меня слышите?
Два месяца назад Хью проходил курс первой медицинской помощи, но все начисто позабыл. Он попытался припомнить хоть что-то, понял, что безнадежно, и решил перекатить Чортли на спину.
— Кряк?
Хью отпрянул, сморщив лоб. Министр был бледен, весь в поту, но, кажется, в сознании. Старикан сел и начал махать руками. Хью отодвинулся еще дальше.
— Господин министр? — осторожно спросил Хью.
— Кряк! — ответил Герберт Чортли.
Министр все еще крякал и махал руками, когда Хью, предварительно забаррикадировавшись в приемной, набрал 911.
*****
— Далее. Насчет Герберта Чортли, вашего младшего министра, — продолжил Скримджер. — Который так позабавил общественность, представляя утку.
— Что насчет Чортли? — спросил премьер-министр.
— Он явно находился под воздействием плохо исполненного проклятия подвластья, — заявил Скримджер. — Оно подействовало ему на мозги, но он тем не менее может быть опасен.
— Бедняга всего лишь крякал! — слабым голосом возразил премьер-министр. — Чуточку отдохнуть… возможно, сократить количество спиртного… и он наверняка…
— Пока мы с вами разговариваем, его осматривают целители больницы Святого Мунго. И он уже попытался придушить трех из них, — сказал Скримджер. — Думаю, его пока лучше изолировать от магглов.
— Я… но… он поправится? — встревожился премьер-министр.
Скримджер, уже направляясь к камину, лишь пожал плечами…
