Однажды леди Беллатрикс Лестрейндж вернулась с рейда домой вся грязная.
- Леди! - ахнул домовик.
- С головы до ног, - мрачно ответила леди Лестрейндж и наслала на домовика круциатус, чтоб не повадно было.
- Не советовал бы я тебе туда заходить, браток, - сказал, боязливо озираясь, высокий шестикурсник.
- Но все остальные места заняты...
- Значит, ты решил рискнуть? Слушай, я бы лучше стоя ехал... Нет, ты точно..? Тогда - удачи... а я пожалуй свалю отсюда...
Он нервно улыбнулся Альбусу и торопливо направился в другой конец коридора. Альбус прочистил горло, расправил плечи и шагнул в купе. Внутри было темно. Даже слишком темно. Как-то уж очень темно. Пять чёрных свечей бросали на стены и плотно занавешенное окно отблески странного голубоватого пламени, выхватывая из холодного полумрака чьё-то лицо, белое и застывшее, как эти уродливые штуки, которые Магглы надевают на карнавалы... Некоторое время Альбус стоял молча, не зная, что лучше: с позором сбежать или же, как настоящий Поттер, шагнуть вперёд и... Тонкий мальчишеский голос раздражённо пискнул:
- Мерлиновы подштанники! Ни секунды покоя! Здесь что, мёдом намазано?!
Зажёгся свет, и Альбус, к своему величайшему изумлению, увидел, что в купе ничего и никого особо пугающего нет. Кроме худенького мальчика лет одиннадцати, с впалыми щеками, длинными тонкими пальцами, непомерно большим носом и спутанными сальными волосами, который стоял, широко расставив ноги, в самом центре какого-то странного символа, аккуратно вычерченного на полу купе подозрительно красными чернилами, и был явно недоволен тем, что его побеспокоили. Альбус нервно хихикнул и сбивчиво произнёс первое, что пришло ему в голову, указывая на рисунок у своих ног:
- Ч-что это такое?
- Пентаграмма, - устало произнёс незнакомый мальчик, с таким видом, будто он объяснял это уже в сотый раз. - Я вызываю призраков. Всё ясно? Прошу очистить помещение!
Альбус не сдвинулся с места. Мальчик оглядел его с ног до головы, насмешливо прищурившись:
- А-а-а... Понимаю... Ты Поттер, да? Изнываешь от желания пойти по стопам своего папочки? - он скорчил деланно плаксивую рожицу. - Хосис слязиться с плёхим вёйсебником? Милости прошу! - странный первокурсник гостеприимным жестом достал из кармана волшебную палочку. - Посмотрим, какими навыками ты владеешь!
- Постой! - запротестовал Альбус (ему очень не хотелось, чтобы незнакомец понял, что он всё время после получения письма не жадно зубрил новые учебники, как Роза, а вместе с отцом и дядей Роном играл в Квиддич в бабушкином яблоневом саду; к тому же, вид у этого недружелюбного мальчика был такой, что он вполне мог на самом деле знать пару-тройку заклинаний попротивнее). - Я просто... Можно, я тоже... вызову призрака?
Мальчик пожал плечами:
- Ну, мне же должен кто-то подавать свечи... Хорошо. Только учти, не визжать. Они этого не любят.
Альбус усиленно закивал и, кряхтя, затащил свой чемодан в купе.
- Да, кстати, - спросил он, массируя мозоли на руках, - а как тебя зовут?
- Септимус Смит. И если тебе дорога жизнь, не смей называть меня по этой пошлой маггловской фамилии. Я Септимус. И только Септимус.
Дверь бесшумно приоткрылась, и в купе протиснулась строгая девушка с внушительными формами и тщательно отполированным значком старосты.
- Что это тут у вас происходит?.. - начала она.
- Imperio, - лениво протянул Септимус.
Глаза девушки остекленели, рот приоткрылся в глупой полуулыбке; она развернулась, как механическая кукла (из тех, что мастерил для сестры и кузин Альбуса его одержимый Магглами дедушка)и вышла, плотно закрыв за собой дверь. Альбус с ужасом воззрился на Септимуса:
- Ты... Ты...
- Я достаточно сведущ в Тёмной Магии, - самодовольно произнёс тот. - Я долго сомневался, париться ли вообще о школьном образовании или нет... Но потом решил, что другие предметы тоже изучать надо...
- Решил? - озадаченно спросил Альбус. - А твои родители знают?
- У меня их нет, - коротко ответил Септимус. - Мать умерла, когда мне было лет пять, отец в тюрьме. Говорят, он её задушил... Грязный Маггл... Я сбежал из дома. Жил в подвале Дурмшртанга. Не понравилось. Подумал, что Хогвартс получше будет. До Англии добирался автостопом и в трюме корабля с нелегальной партией Шоколадных Лягушек. Но это всё к делу не относится. Приступим к ритуалу. С этого момента говорю только я. Никаких глупых вопросов. Как только я подам знак, затыкаешь уши. Итак...
Сначала у них ничего не получалось. Несколько раз приходилось прерываться, чтобы выпроводить очередного блюстителя порядка, и затем начинать всё с начала. Но наконец, когда у Альбуса уже начало гудеть в голове от тошнотворного запаха, который испускали чёрные свечи, и от монотонного пения Септимуса, в воздухе из клубов голубого тумана начали медленно вырастать Они. Тени. Великое множество теней, сливавшихся в одну колоссальную фигуру, трепещущую и безликую. Разобрать отдельные черты было почти невозможно, но Альбусу всё-таки удалось различить несколько размытых силуэтов, то появлявшихся, то исчезавших. В холодном, тяжёлом дыме он увидел молодую женщину с развевающимися волосами, похожими на фиолетовое пламя; старика с длинной бородой, носом странной формы и голубыми искорками в глазах; одноглазого, одноногого человека, всего иссечённого шрамами; худого, измождённого мужчину, до боли похожего на Тедди Люпина; улыбающегося парня - двадцатилетнее отражение дяди Джорджа; мальчишку лет семнадцати в форме факультета Хаффлпаф, беззвучно шепчущего :"За что?!"; человека в очках и с растрёпанными волосами, держащего за руку молодую женщину, глаза которой блестели как два огромных изумруда; какое-то бесформенное облако, которое было то косматым чёрным псом, напоминающим дружелюбного медведя, то высоким, горделивым мужчиной... Все они кружились в жутком безмолвном танце вокруг не перестававшего петь Септимуса, и каждому из них он торжественно кивал и улыбался, и каждому делал странный жест рукой, после чего призраки отплывали назад, чтобы раствориться в голубой дымке и уступить место новым призракам, которых Септимус тоже отстранял от себя. Он как будто искал кого-то в этой вечно кружащейся, вечно колышущейся толпе - искал и не мог найти...
Он нашёл его сам, незаметно подступив к нему сзади - призрак, которого Альбус видел намного чётче всех остальных; тень человека в чёрных одеждах, с болезненно желтоватой кожей, крючковатым носом, сальными волосами и бездонными тёмными глазами. Его лицо в дымном полумраке было почти неотличимо от лица Септимуса...
Юный экспериментатор вздрогнул, ощутив лёгкое прикосновение прозрачной костлявой руки. На мгновение прижав пальцы к мочкам ушей - это был сигнал для Альбуса, - он резко развернулся, смело заглянул призраку в лицо - и заговорил с ним, при каждом слове выпуская изо рта облачко белого пара. Движимый врождённым стремлением к непослушанию, столь свойственным клану Поттеров, Альбус не стал зажимать уши...
- Вы пришли последним, а я звал вас первым.
- О, я заставил Великого Повелителя Душ ждать? Прошу простить меня... - тень явно язвила.
Голос Септимуса слегка дрожал, но он изо всех сил боролся с этой дрожью:
- Я видел сны... О вас... Мне нужны ответы...
- Что ж, - призрак притворно вздохнул. - Превратим эту дружескую встречу в перекрёстный допрос...
Септимус набрал в лёгкие побольше воздуха и неестественно чётко проговорил:
- Расскажите. О. Моей. Матери.
Альбус вжался в стенку, стараясь казаться незаметным и придерживая свою готовую отвиснуть челюсть.
Призрак пожал плечами - он делал это точь-в-точь как Септимус:
- Почему бы и нет... Ваша мать, юноша, была моей дочерью... - Альбус едва успел прийти на помощь своей несчастной челюсти. - Она была рождена незадолго до первого падения Тёмного Лорда. Тогда я был на его стороне... И я ... я любил другую женщину... в стане врага... Чтобы уберечь её, я сделал вид, что старое чувство угасло... и мой господин велел мне жениться на той, кого для меня выбрал он сам... и я подчинился... С же первой встречи мы возненавидели друг друга... Когда у нас родилась дочь, эта женщина подкинула её в первую же попавшуюся маггловскую семью... Она сказала мне... хотя нет, пожалуй, вы слишком юны для таких подробностей... откуда я знаю, может вы до сих пор считаете, что вас нашли в капусте... Как бы то ни было... После того, как наш Лорд канул в небытие, Авроры убили мою... жену... А дитя... плоть от плоти, кровь от крови моей... я так и не нашёл... а ведь я мог бы быть хорошим отцом - призрак словно перестал обращать внимание на Септимуса (и уж тем более на Альбуса, скорчившегося в углу и боровшегося со своей челюстью) и разговаривал сам с собой. - Всё, что я любил... всё, что мог любить... отнято... потеряно... а ведь духи... духи не умеют плакать...
Он постепенно перешёл на шёпот, склонил голову на грудь и замер, как скорбная статуя - Альбус видел похожие, когда ходил с мамой на кладбище класть цветы на могилу дяди Фреда. Но внезапно тень встрепенулась и попыталась положить руку Септимусу на плечо:
- Через два года в Хогвартс поступит девочка с рыжими волосами и осколками солнечного света в глазах... Когда вы... ты поймёшь, что любишь её, не бойся признаться в этом... Я не хочу, чтобы ты повторял мои ошибки... плоть от плоти... кровь от крови моей...
- ... Ты заткнул уши, когда я тебе велел?
- Да, да, конечно! - соврал Альбус.
Он подумал, что Септимус вряд ли оценит его заинтересованность в его семейных делах, особенно если сообразит, что Альбус его искренне жалеет. Такие, как Септимус, не любят, когда их жалеют - особенно искренне...
- Первокурсники, сюда!
Лихо спрыгнув на платформу, они начали проталкиваться сквозь толпу, чувствуя себя мореплавателями в океане чёрных роб и ориентируясь на бас Хагрида, как на сирену маяка. Септимус шёл молча, запрокинув голову до предела и задумчиво глядя на бриллианты первых звёзд на бархате вечернего неба. Когда вдалеке показался причал, он замедлил шаг и неожиданно спросил:
- На какой факультет ты стремишься попасть, о сын Избранного?
Альбус вспомнил свой глупый страх - страх попасть на Слизерин, - вспомнил прощальные слова отца на платформе 9 3/4, вспомнил то, что ему было запрещено подслушивать... и улыбнулся: