Последнее пророчество

Несколько часов тряски на перекладных дались Одину труднее, чем он думал, поэтому решено было переночевать в одном из маленьких городишек, лежащих недалеко от главного тракта. Лафей, знавший их все как свои пять пальцев, сразу же нашел гостиницу, - невзрачное двухэтажное здание с розовой неоновой вывеской, рождавшей ассоциации с борделем или игорным домом.
Впрочем, внутри все было тихо и чинно. Портье дремал за крохотной деревянной конторкой. При звуке колокольчика он встрепенулся, нацепил на кончик носа очки и мутно посмотрел на посетителей.
- Номер на двоих, - потребовал Лафей.
- Есть только с отдельными кроватями, - сообщил портье, выкладывая на конторку здоровенный засаленный талмуд и глубокомысленно поглядывая на Одина.
- Сойдет, - быстро сказал Лафей. - Мы уедем с утра... После завтрака.
Они расплатились и получили ключ с огромным брелоком, на котором значилась цифра - не то шесть, не то девять.
- Мы сами, - коротко предупредил Лафей, пресекая интенцию портье подхватить их чемоданы.
Тот как будто даже обиделся.
- Второй этаж, налево по коридору, - прокричал он им вслед.
Гостиница была крохотной и тесной и, судя по всему, пустовала.
- Наслаждайся! - посоветовал Лафей. - В Храмовом городе будет толчея не хуже, чем на главной площади Вальгаллы.
Он придирчиво осмотрел номер - желтые покрывала на кроватях, желтые абажуры светильников и желтые занавески, два маленьких кресла песочного цвета - и обернулся к Одину.
- Здесь очень мило, - сказал Один в ответ на его вопросительный взгляд и бросил сумку на кресло. - Сдвинем кровати, не возражаешь?
Лафей кивнул.
Когда перестановка была закончена, а вещи в их кратковременном пристанище разложены и развешены по своим местам, Один почувствовал себя как дома. Это было довольно странное ощущение не только потому, что они находились в чужом городе, в комнате, которую он видел в первый и последний раз в жизни, но и потому что в силу консервативности взглядов Один вообще трудно привыкал к переменам, даже не смотря на то, что последний год буквально изобиловал ими.
Однако здесь и сейчас ему было комфортно, так, будто большую часть жизни он прожил именно в этой крохотной комнатенке, устроенной как тысячи подобных комнат в маленьких отелях Етунхейма.
Он потянулся и зевнул, наслаждаясь недолгим покоем.
- Возьму что-нибудь выпить, - сказал он. - И закажу такси на завтра.
- Вижу, ты уже освоился, - заметил Лафей довольно. - Значит, не пропадешь.
- Не пропаду, - подтвердил Один и отправился вниз.
Из съестного в гостиничном кафе была только холодная индейка и вино, но Один рассудил, что это совсем неплохо. Он велел подать ужин через час в номер и, оформив заказ на такси, поднялся к себе.
Уже стемнело. На фоне закатного неба напротив окна он не сразу заметил силуэт Лафея, которому кудрявые волосы придавали взъерошенный вид.
- Почему ты не включишь свет? - спросил Один, делая шаг вперед и натыкаясь на кресло.
- Так удобнее смотреть, - откликнулся Лафей. - Иди сюда... Осторожнее. Дай мне руку. Вот так.
На горизонте переливалось всеми цветами радуги северное сияние, в долине мерцали огни - у подножия горы располагался еще один мелкий городишко, а возможно, это было продолжение того же самого городка - частично устроенного в долине, частично взобравшегося по склонам на самый верх.
- Знаешь, в последнее время я часто думал о том, что происходит в этих маленьких городках, за стенами домов... Думал не как политик, а как один из них, тех, кто живет там, - Один махнул рукой. - Что их заботит, что делает их счастливыми... Потом я думал о том, что могло бы сделать счастливым меня самого... проделывал мысленно весь этот путь от Асгарда до Етунхейма... Иногда - возвращался в прошлое... Я имею в виду наше с тобой общее прошлое. Хорошо было, верно?
- Да, - тотчас тихо откликнулся Лафей, не отводя задумчивого взгляда от окна. - Хорошо.
Один опустил руку ему на плечо.
- Я еще не спрашивал тебя... - начал он. - Ты ведь часто бывал в Асгарде? С тех пор, как мы расстались.
- Только в последний год, - ответил Лафей. - Когда совсем закрутили гайки, и потребовалось ставить бизнес на законные основания...
- Воображаю, как ты был недоволен, - тихо хмыкнул Один, и добавил серьезным тоном: - Почему же ты не подал вестей о себе?
Лафей наконец отвернулся от окна и уставился на него - в темноте его лица было почти не видно, но Один все равно чувствовал этот внимательный пристальный взгляд.
- Я был очень зол на тебя, - неохотно ответил Лафей. - И все еще слишком тебя любил, чтобы нарываться на очередной отказ. Поэтому решил, пусть будет так, как будет. Если нам суждено встретиться, это произойдет, так или иначе.
Один обнял его за пояс, привлекая к себе.
- Если бы я только знал, - сказал он со вздохом. - Я бы разыскал тебя, не полагаясь на судьбу и прочие сомнительные вещи.
Лафей ничего не ответил, только прислонился щекой к щеке Одина, по-прежнему глядя в окно, где уже почти окончательно угасло вечернее небо.
- Скоро совсем стемнеет. Хорошо, - пробормотал он. - Мне нравится темнота.
- Это потому, что ты етун? - спросил Один.
- Нет, это потому, что в темноте открывается истина о каждом из нас.
- И какая истина про меня тебе открылась?
- Сразу несколько. И все они банальны.
- Но всё же?
- В темноте твое лицо выражает беспомощность. Но ты не попытался включить свет, когда вошел, и предпочел просто идти на мой голос. Почему?
- Потому что... ты сам сказал, что тебе так удобнее, - пожал плечами Один. - Это твои причуды, и я их уважаю.
- Верно. Тебе это было неудобно, но ты не испытал досады от этого, потому что доверяешь мне. Доверие для тебя стоит выше физического комфорта и привычек. Хочешь, скажу, как изменялись твои эмоции с момента, как ты вернулся в эту комнату? Сначала ты был удивлен, но это длилось недолго. Как только ты меня заметил, к тебе вернулось состояние, в котором ты пребываешь по меньшей мере весь день, или, возможно, немного дольше. Умиротворение. Оно сейчас определяет твою личность, какими бы ни были твои эмоции на поверхности. Когда мы встретились этой весной, я не ощутил в твоей душе спокойствия и ясности, которые так любил в тебе когда-то. Сейчас это ощущение вернулось. Ты действительно считаешь правильным то, что делаешь.
- Это действительно банальность, но от этого она не менее истинна, - согласился Один с улыбкой. - Но, если ты закончил свои наблюдения, давай все-таки включим свет. Скоро принесут ужин, и я рискую пронести вилку мимо рта.
Лафей поцеловал его в уголок губ и снисходительно разрешил:
- Включай.

***
После ужина Один достал свои бумаги.
- Почитаю тебе перед сном, - сказал он. - Вот послушай, я тут пролистал на досуге несколько етунских саг и заметил повторяющиеся из текста в текст словосочетания. "Подводный дракон", "дремлющий змей", "корабль-призрак"... Тебе это о чем-то говорит?
- Конечно, - откликнулся Лафей. - Эти вещи знает любой етунский младенец. Дракон или змей представляет собой гигантское чудовище, которое опоясывает своим хвостом весь мир. Когда змей пробудится, он сожмет мир кольцом, так наступит конец всего сущего.
- Серьезно?! - изумился Один.
- В каком смысле, "серьезно"? - фыркнул Лафей. - Это выдумки. Я всего лишь пересказал тебе один из сюжетов.
- Нет, постой-ка, - не сдался Один. - Я хочу сказать вот что: в вашей поэзии очень много формул. Я думаю, что в них заключался первоначально магический смысл. Но впоследствии он был утрачен вместе с магией. Формулы стали восприниматься как элементы стиля, и, лишившись своего первоначального содержания, теперь попадаются тут и там в переделках и подражаниях древним сказаниям. Прежде слагать стихи было равнозначно плетению заклинаний... Ты знаешь это лучше меня, ведь етуны до сих пор владеют магией...
- Я никогда не ворожил, - возразил Лафей недовольно, но, помолчав, кивнул: - Впрочем, насчет формул ты прав. Очевидно, что существуют слова, которые дают больший эффект, чем простое сотрясение воздуха.
- Да. Вот о чем я и говорю... в нашей речи они тоже есть. Взять, к примеру, фразу "я люблю тебя". Сама по себе она гораздо значительнее, чем, скажем "ужин готов". Слова об ужине впечатлят только голодного, но слова о любви - это формула, которая меняет мир... понимаешь? Я подумал о том, что изначально именно такие весомые формулы и составляли язык магии. Они должны были обращаться напрямую к энергии и двигать энергетические потоки, направляя их в определенное русло. Возможно, этот змей из ваших легенд - тот самый поток чистой энергии, которая, говорят, не дает вселенной распасться.
- Тогда представление о его враждебности возникает из утраты контроля над ним, - подхватил Лафей.
- Именно, - Один в волнении потёр руки. - Живая энергия, неподвластная нашему пониманию, но влияющая на нас... Это отразилось в эсхатологии, очевидно, что было должно отразиться и в космогонии... Что говорят ваши мифы о начале?
- Там все еще более странно, - отозвался Лафей. - Мир был создан тремя братьями из тела великана. Еще живого тела, насколько явствует из контекста.
- Прекрасно, - Один даже вскочил, отбросив бумаги. - Посмотри, всё складывается. Если мир создан из живого тела, следовательно, он представляет собой живой организм, не так ли? Стало быть, он проходит все те же стадии, что и живой организм. Рождение, взросление, старение и, вероятно, смерть.
- А магия? - напомнил Лафей, глядя на него снизу вверх.
- Магия - это эквивалент жизненных сил. Судя по тому, что магии почти не осталось - мир приближается к своему закату. Если вельва сообщит мне сакральное значение формул, все окончательно встанет на свои места.
- Послушай, Один, - сказал Лафей тихо, как только тот снова сел на место и принялся собирать брошенные бумаги. - Я собираюсь спросить тебя кое о чем. Должен предупредить, что уже знаю ответ на этот вопрос. Но хочу выслушать твою версию.
- Спрашивай, - отозвался Один.
- Почему ты думаешь, что вельва станет говорить с тобой и откроет тебе все, для чего ты едешь к ней?
Один внимательно посмотрел на Лафея, тот тоже пристально смотрел ему в глаза.
- Я просто знаю это, и всё, - сказал он наконец, с трудом подбирая слова. - Это никак не связано с чем-то из моего окружения - ни с политикой, ни с семейными узами... Причина - внутри меня, она скрыта, потому что ей еще не пришло время выйти на свет... Это... всё, чем я занимаюсь... оно как будто выбрало меня, чтобы я добрался до правды.
Лафей молча прикрыл глаза.
- А ты что скажешь? - спросил его Один.
- Я отвечу тебе немного позже. Не сейчас, - отозвался Лафей.
Повисла странная звенящая пауза. В этот момент внизу, в холле, часы громко пробили полночь.
- Вот и йоль, - сказал Лафей, словно очнувшись, и поспешно разлил по бокалам остатки вина. - А мы пренебрегаем всеми ритуалами.
- Что полагается делать? Постараемся соблюсти традиции, хотя бы частично, - воскликнул Один.
- Как минимум - загадать желание, - улыбнулся Лафей. На переносице его по-прежнему держалась вертикальная складка, но он очень старался выглядеть беспечным.
- Хорошо, - сказал Один, задумчиво потирая лоб. - Чего же мне пожелать? У меня уже все есть... Пожалуй, знаю: я бы хотел, чтобы мои дети были так же счастливы, как счастлив сейчас я сам. Годится?
- Вполне, - одобрил Лафей, и они отсалютовали друг другу бокалами.

***
Тор ни в какую не хотел просыпаться, и Локи пришлось несколько раз пихнуть его в бок кулаком.
- Вставай скорее.
- Что такое? – пробурчал Тор, пытаясь отползти подальше. – Я спать хочу.
- А я хочу, чтобы ты оделся и вышел на улицу, - Локи сердито фыркнул, видя, что Тор опять лежит неподвижно, как бревно. – Я отберу у тебя одеяло и оболью тебя водой, - добавил он, вспомнив, что Лафей обычно так говорил близнецам и это всегда срабатывало. Но Тор был куда более толстокожим, чем близнецы.
- Ты не сделаешь этого, - заявил он нахально. Поэтому Локи пришлось осуществить по крайней мере первую часть угрозы.
- Ладно, - проворчал Тор, открывая глаза. – Где мои трусы?
- Понятия не имею, - Локи почувствовал, что краснеет, и вылетел из комнаты. – Даю тебе пять минут! – крикнул он из-за двери.
Тор, как назло, долго одевался, долго пил чай и засыпал на ходу, жуя бутерброд. Локи уже почти потерял терпение, когда тот наконец изволил сообщить, что готов.
Облачившись в куртку, он лениво вышел на крыльцо.
- Закрой глаза, - сказал ему Локи, выходя следом. – И возьми меня под руку. Я тебя поведу… Не подглядывай. Сможешь смотреть, когда я разрешу.
На Тора в подобных вещах можно было положиться, уговор он соблюдал честно. Они благополучно спустились с крыльца, обогнули угол дома и прошли на задний двор по узкой тропке среди сугробов.
- Стоп, - скомандовал Локи. – Теперь можно. Открывай.
Прямо перед ними возвышались белоснежные крепостные стены. Локи знал все лабиринты, все коридоры внутри нее, все караульные комнаты и потайные выходы, потому что был ее главным архитектором – все утро они втроем с Бюлейстом и Хельблинди возводили это сооружение, воспользовавшись тем, что снег наконец стал липким – зимой такое случалось нечасто, и строительство крепостей было редким, но любимым занятием етунов от мала до велика. Но у этой крепости был и еще один смысл, помимо развлекательного, - Тор говорил, что мечтал в детстве о такой постройке, и Локи решил, пусть и с некоторым опозданием, способствовать осуществлению этой мечты.
Он сам был так взволнован, что забыл отпустить руку Тора и по-прежнему крепко держал его под локоть.
- Ну, как? – спросил он, взглядывая на брата из-под съехавшей на глаза шапки.
Тор выглядел изумленным.
- Это же настоящий замок! - сказал он зачарованно. – Откуда он здесь взялся?
- С неба прилетел, - нервно засмеялся Локи, но, поймав взгляд Тора, объяснил: - Мы с Хельблинди и Бюлейстом построили его сегодня утром. Для тебя. Ты рассказывал мне тогда, в оранжерее, помнишь?.. Тебе нравится?
- Да… Нравится, - ответил Тор. Под его взглядом щеки у Локи снова начали гореть. – Он… даже лучше, чем я себе представлял, - продолжал Тор тихо. – Как ты узнал, какой он должен быть?
- Никак, - ответил Локи, наполняясь смущением и радостью. – Я просто придумал его… исходя из того, что могло бы понравиться тебе. Как думаешь, что внутри?
Теперь он намеренно удерживал Тора, не позволяя ему сразу заглянуть в крепость.
Тор это понял и включился в игру.
- Там должны быть коридоры… сложные системы коридоров. Ниши в стенах. И несколько разных входов и выходов, - сказал он и, увидев торжествующую улыбку Локи, просиял: – Ты точно волшебник! Или…
- Или что? – хитро спросил Локи.
Тор наклонился к нему и прошептал на ухо:
- Или я болтаю во сне.
Локи не успел выразить свое негодование - в этот момент прямо им под ноги плюхнулся наспех слепленный снежок.
- Наконец-то! Копуши! – закричала крепость на два голоса, и в узких прорезях бойниц появились довольные краснощекие физиономии Бюлейста и Хельблинди. – Так и будете ворковать, или все-таки зайдете внутрь?
- Я вам покажу «ворковать»! – взревел Тор. Близнецы с визгом и хохотом откатились от окон. – Вот пиявки… Сейчас я их раскатаю, - пообещал Тор. – Где вход?
- Там, - показал Локи. – Только смотри, как бы они тебя самого не раскатали.
- Не сразу, - буркнул Тор. – Ты же со мной?
- Спрашиваешь! – воскликнул Локи, и они наперегонки помчались к главным воротам.

***
Крепость с честью выдержала жаркий снежный бой, а мороз, ударивший к вечеру, сделал ее стены прочными, как камень.
Пока близнецы под надзором дедушки смотрели свою вечернюю порцию мультиков, Тор и Локи отправились побродить по лабиринтам – в мирное время замок превратился в отличное место для прогулок, защищенное от ветра. Очистившееся небо было усыпано звездами, и это зрелище впечатлило даже Тора. Притихший и почти торжественный, он то и дело задирал голову вверх.
- Кажется, я знаю, что мы будем делать завтра, - задумчиво глядя на него, сказал Локи. – Пойдем смотреть «Сотворение мира».
- Смотреть сотворение мира? Это как? – удивился Тор.
- Ну… ты знаешь, что такое этнический театр?
- Нет, но на всякий случай надену праздничные трусы, - пообещал Тор.
- Ты совершенно невозможный, - сообщил Локи. – Хуже моих братьев!
- Я тоже твой брат, - напомнил Тор.
- Да… действительно, - пробормотал Локи.
Тор подошел к нему и провел кончиками пальцев по его щеке, заправляя под шапку выбившуюся прядь волос.
- Ты замерз, - сказал он. – Пойдем домой. Обещаю тебе, в Асгарде будем гулять все ночи напролет.
- Как думаешь, Один действительно заберет нас всех с собой? – спросил Локи, когда они шли по тропинке к дому.
- Что могло бы ему помешать?
- Его исследования. Вдруг вельва сообщит ему что-нибудь грандиозное, после чего он решит остаться в Етунхейме лет на десять? – сказал Локи, останавливаясь на крыльце.
- Ну и что? – беспечно ответил Тор. – Хоть на десять лет, хоть на двадцать… Мне лично все равно, где жить, лишь бы ты был рядом.
- Ты серьезно? – спросил Локи недоверчиво.
- Серьезнее не бывает, - заверил Тор и открыл дверь. – Как насчет картошки фри? – добавил он весело. - А по телеку сегодня новый сезон «Ходячих мертвецов».
- Хорошее сочетание, - согласился Локи.
Определенно, для него с приездом Тора жизнь в Етунхейме заиграла новыми красками.