Ичиго, закрыв глаза, слушал доклад Зангецу — последняя спасательная операция обошлась им в половину стабилизаторов и часть обшивки, поэтому ремонт затянулся. Вынужденный отпуск Ичиго посвятил тому, что проверял внутренние системы корабля и отрабатывал выход в банкай.
И только сейчас появилась возможность выдохнуть, оглянуться, куда он бежит. Да и что вообще происходит. Три месяца назад по рекомендации того же Бьякуи и присоединившегося к нему капитана Укитаке Ичиго зачли спасение Гриммджо за предпилотную практику. Навыки управления новым кораблем тоже признали удовлетворительными.
После первого десятка спасенных жизней он перестал их считать. Хотя лица людей приходили во снах — усталые, счастливые, искаженные болью и освещенные улыбками. Ему казалось, что частичка души каждого спасенного оставалась с ним навсегда, согревая. Ичиго все чаще вспоминал маму, какой она была дома, на Земле — всегда улыбающейся и счастливой. И все меньше — какой она была в последние минуты жизни, строгой, собранной и отчаянной.
По телу мягко прокатилась дрожь входящего вызова, и Ичиго, крутанувшись в кресле, подключился к дисплею.
Ренджи выглядел как обычно — с торчащим хвостом, татуировками и ухмылкой.
— Эй, Ичиго, ты там заснул? Открой глаза, сволочь, когда я с тобой говорю.
Ичиго лениво поднял веки и развернулся к дисплею, совмещая картинку в сознании с картинкой внешней. Ухмыльнулся, буркнул:
— Чего тебе?
— Ты мне не рад?
— Опять будешь на Гриммджо жаловаться, — фыркнул Ичиго, — хоть бы что новое сказал.
— Мудак твой Гриммджо, — широко улыбнулся Ренджи.
— Во-первых, он не мой, во-вторых… чего это ты такой довольный?
— Решением Совета сократили испытательный срок, и сейчас он на попутном шаттле двигает в твою сторону.
Ичиго напрягся, замер, пропуская через себя новость и чувствуя, как по телу разливается тепло. Он скучал по этому придурку. За те три месяца, что прошли после истории с Хогиоку, увидеться у них так и не получилось. У Ичиго сначала было подтверждение спасательского сертификата, и потом сразу же — направление за направлением в горячие точки. А Гриммджо доставал командование Готея, осваиваясь на внутренних маршрутах Сейрейтея. Летал он на скромном асаучи и жутко бесился. Ичиго его хорошо понимал — сам он не представлял, как после Зангецу можно пересесть на обычный корабль. Поэтому все, что им оставалось — перебрасываться сообщениями. И, если позволяла связь, иногда болтать о том, о сем.
— И у кого не выдержали нервы? У тебя или у Бьякуи? — ухмыльнулся Ичиго.
— Не называй его Бьякуя, — автоматически поправил Ренджи и добавил: — У обоих. Нет, я этого придурка, конечно, понимаю, и пилот он отличный, тут ничего не скажешь, но твою же мать!
Ичиго расхохотался. Он представлял, каким сволочным можем быть Гриммджо.
— В общем, я уполномочен подтвердить приказ отправляться за кораблем Гриммджо, чтобы доставить его на Сейрейтей.
— Круто, — восхитился Ичиго, — я прямо ценю ваше с Бьякуей внимание. А на самом деле чего тебе надо?
— Что я, со старым другом поговорить не могу, — пробурчал Ренджи.
— Угу-угу, — покивал Ичиго, потягиваясь. — Рассказывай уже.
— Слушай, тут такое дело… его три месяца в большом космосе не было…
— Нужна практика, — понял Ичиго.
— Ну! Сажать с кем-то из наших — огрести проблемы, хотя, в случае чего, придется, конечно, но сам знаешь, какой он. Да и вопросы не нужны.
Да уж, Ичиго представлял реакцию среднестатистического офицера Готей 13, которому вторым пилотом подселят арранкара.
— В общем, не мог бы ты полетать с ним? — закончил Ренджи неловко. — Пара заданий, не больше. Да и ладите вы с ним, не убили же, вон, друг друга.
Ичиго вдруг подумал, что если бы они с Гриммджо не умудрились заняться сексом, то еще неизвестно, как бы оно все повернулось. Может, и убили бы.
Выдержав томительную паузу, Ичиго кивнул:
— Ладно. Так уж и быть. Только ради тебя и Бьякуи. И ради спасения психического здоровья того офицера, которому не придется летать с Гриммджо.
— Сволочь ты, Куросаки, — расхохотался Ренджи. — Ладно, тогда обрадую капитана. Тебе от Рукии, кстати, привет.
— И ей тоже, — Ичиго стало тепло.
Рукия была одной из первых спасенных им жизней. И так получилось, что именно с нее и ее спасения начался его собственный путь.
Когда Ренджи отключился, Ичиго увидел официальное направление на извлечение корабля класса «Релиз» и предписание отбуксировать его в ремонтные доки Сейрейтея. Второе послание уведомляло, что Гриммджо появится на пассажирском шаттле, расчетное время — восемь часов.
Отлично. Он как раз успевал выспаться. Ичиго попросил Зангецу пропустить Гриммджо, как только тот пристыкуется.
— И сразу пусть тащит свою задницу ко мне.
А сам отправился в каюту.
Разбудила его навалившаяся тяжесть. Сильные руки вмяли в койку, шею обожгло горячее дыхание, а в ягодицы вжался твердый член.
Гриммджо просто лежал на нем, покусывая мочку уха, молчал, а по телу Ичиго разливалась предательская дрожь возбуждения, такая сильная, что его начало потряхивать.
— Давно не виделись, шинигами, — низкий голос с хрипотцой прокатился вдоль позвоночника, кровь прилила к члену с такой силой, что Ичиго на миг потерял ориентацию в пространстве.
Зангецу мог бы и разбудить, подумалось с досадой.
— Я посчитал это нецелесообразным, — в спокойном голосе корабля как будто слышалась усмешка.
— Он у тебя извращенец, — прошептал Гриммджо ему в шею и лизнул. Ичиго всхлипнул, выворачиваясь, заваливаясь вместе с Гриммджо на бок, обхватывая его руками и ногами.
— Извращенец тут ты, — Ичиго потерся членом о стояк Гриммджо. — Возбуждают спящие?
— Возбуждаешь ты.
— Весь полет думал о ебле?
— Спал, — хмыкнул Гриммджо, стягивая с Ичиго покрывало — от прикосновения жесткой руки его заколотило. — А потом, уже перед стыковкой, подумал, как ты опять будешь тянуть свои лапы к моей дыре…
Ичиго засмеялся, расстегивая костюм Гриммджо, не выдержал, сунул руку за пазуху, нащупывая края дыры. Дернулся, словно от удара током, когда пальцы коснулись плотного поля, которое будто спружинило.
— Смешно, блядь, емуууу, сука, что же ты делаешь, — Гриммджо тяжело задышал. — Ты пробовал дрочить в пассажирской капсуле шаттла?
— Нет, — Ичиго с трудом убрал руку и продолжил сосредоточенно стягивать с Гриммджо комбинезон. — И как?
— Никак, блядь, — выдохнул тот.
Ичиго, наконец, смог оторваться от Гриммджо и окончательно стащил с него одежду — вместе с нижним комбинезоном и трусами.
Отстранился, ощупал жадным взглядом тело, отводя взгляд от дыры, оттягивая момент и предвкушая его. И все равно получилось неожиданно — вид черного провала словно ударил под дых, у Ичиго встал так, что казалось — сейчас зазвенит.
Он охнул, когда Гриммджо завалил его на спину, едва не вышибая дух, навис над ним, потерся членом о член. Ичиго облизал губы, ухватил маску за толстый край и притянул к себе, впиваясь Гриммджо в рот. Прикусил его язык, втянул в себя и только тогда понял, что не дышит.
Отпустив маску, Ичиго дрожащей рукой провел по груди, ощупывая неровно заживший шрам, который протянулся до самого живота, тронул края дыры, задыхаясь и ловя ответный судорожный вздох Гриммджо. Подушечки покалывало знакомое мягкое и в то же время упругое поле, прикосновение которого отдалось щекоткой по всему телу и от которого пальцы на ногах поджались.
Горящий взгляд Гриммджо гипнотизировал, и Ичиго беспомощно выгибался под ним, поглаживая края дыры, ныряя пальцами в нее — совсем неглубоко, чтобы только почувствовать это упругое сопротивление. И от каждого движения по телу разливался жидкий огонь.
Ичиго облизнулся, притянул Гриммджо за маску еще ближе и отчетливо сказал:
— Я хочу тебя трахнуть в нее. Прямо туда. Блядь, я хочу засунуть в нее член и трахать….
— Сука! — рык Гриммджо оглушил. — Какая же ты сука, Куросаки! — Он исступленно вжался членом в промежность, вскидывая бедра и трахая Ичиго между ягодиц.
Он еще раз вдавил Ичиго в матрас, сгреб в горсть яйца и сжал. От боли и возбуждения Ичиго выгнулся, обхватывая его ногами за талию, перед глазами плясали белые круги. Он зажмурился, сложил ладонь лодочкой и начал медленно погружать ее внутрь. Поле сопротивлялось, но Ичиго толкался все глубже и глубже, всхлипывал, и где-то там, в другом мире, ему вторил Гриммджо. От пальцев по руке поднималась дрожь, покалывала кожу, заставляя Ичиго судорожно двигать ладонью.
Гриммджо вздрагивал всем телом, терся об Ичиго, мотал головой, пытаясь высвободиться из хватки, но Ичиго только крепче хватался за край маски.
— По ночам я дрочил, — шептал Ичиго в мучительно искривленный рот, — дрочил и думал, почему я, идиот, не вставил тебе туда. Потом я представлял, как это делаю…
Гриммджо вырвался из хватки, ладонь выскользнула из дыры, а сам он выгнулся, судорожно втягивая воздух. Налитый кровью член прижимался к животу так плотно, что касался краев дыры, пачкая их смазкой.
— Блядь, я тебя выебу, — голос у Гриммджо сорвался, а сам он судорожно зашарил в карманах отброшенного комбинезона. — Я тебя, блядь, так выебу… Что ты неделю на своего Зангецу влезть не сможешь, понял? Я тебя, — он судорожно всхлипывал, водя рукой по ягодицам Ичиго, второй рукой выкручивая ему сосок, — отдеру так, что ты нахер мозгами кончать будешь! Отдеру, чтобы, блядь, не думать о твоей рыжей заднице, ты понял?
Он вытащил что-то из кармана, уронил Ичиго на грудь. Смазка. Ичиго заметался по койке, притягивая Гриммджо к себе, обхватил его за член, сжимая головку и касаясь тыльной стороной ладони дыры. В голове плыл неровный шум, Гриммджо тяжело дышал и мял его ягодицы.
Раздался треск разрываемой упаковки, и на живот полилась холодная тягучая жидкость, стекая по бокам вязкими каплями. Ичиго передернуло от нахлынувшего вдвойне возбуждения, а Гриммджо зачерпнул пригоршню смазки и щедро провел рукой Ичиго между ягодиц.
Потом ухватил за лодыжки, высоко задрал ноги, раскрывая Ичиго для себя, и закинул их себе на плечи. Приставил член к заднему проходу и надавил. Ичиго закричал, забился от распирающей боли, а Гриммджо, тяжело дыша, с совершенно безумными глазами, входил в него короткими, быстрыми рывками. Когда яйца Гриммджо прижались к промежности Ичиго, тот выдохнул, подбросил бедра вверх, растворяясь в боли, и прохрипел:
— Чего встал, придурок? Давай.
И Гриммджо дал. Он начал долбиться размеренно, ускоряясь и наращивая темп. Шлепки тел слились в единый ритм, Ичиго подбрасывал бедра и сжимал ноги на шее у Гриммджо. Он уже забыл, что у него что-то болело. Тело превратилось в один оголенный комок нервов, которому вставляли раз за разом с такой силой, что по нему проходила судорога удовольствия, а сознание меркло. Гриммджо трахал его, хрипло вскрикивая, выходя почти до конца, а потом с размаху загоняя член.
Ичиго метался, просунув в дыру сразу восемь пальцев, упираясь большими в мышцы живота, тонул в ее мягкой глубине и цеплялся изнутри за ее края. Гриммджо двигался все быстрее, Ичиго одной рукой обхватил его за шею, а вторую руку все глубже проталкивал туда, внутрь.
Плоть в заднице и поле, обволакивающее руку, пульсировали в одном ритме, и Ичиго хрипел под этим двойным напором. Член Ичиго, лопающийся от возбуждения, оказался напротив дыры. Гриммджо продолжал вколачиваться в него, сознание Ичиго плыло. Он выдернул руку из Гриммджо, обхватил ствол у основания и ткнулся головкой в самый центр дыры.
Глаза Гриммджо остекленели, он замер, нанизав Ичиго на себя до упора… Головку Ичиго словно начала сжимать бархатистая рука. Он с силой толкнулся дальше, чувствуя, как по телу прокатывается дрожь. Пульсация внутри дыры прошлась по члену, массируя. Гриммджо всхлипнул, Ичиго закричал, вколачиваясь в дыру, прижимаясь всем телом, содрогаясь от покалывания, проникшего под крайнюю плоть, ввинтившегося в щель и поползшего по стволу. Ичиго забился, кончая, и вместе с ним бился Гриммджо, исступленно, спазм за спазмом изливаясь внутрь.
Оргазм прокатился по телу огненным штормом, Ичиго кричал и выгибался, все еще насаженный на член, а потом обессилено рухнул, смаргивая, сглатывая и переводя дыхание.
— Блядь, — с трудом разлепив губы, — сказал Ичиго. — Блядь.
Гриммджо молчал, только дышал тяжело, так, что грудь ходила ходуном. Они лежали, успокаиваясь. Между ягодиц Ичиго текло, живот Гриммджо был заляпан спермой, а дыра медленно, порциями, продолжала выдавливать ее из себя.
Ичиго осторожно опустил ноги, морщась от рези в заднем проходе. Похоже, придурок не шутил, когда говорил, что Ичиго неделю сидеть не сможет. Он вытянулся, чувствуя, как Гриммджо вытягивается рядом, обнимает его и бормочет:
— Блядь, Куросаки, твоя задница оказалась лучше, чем я думал.
Уже проваливаясь в сон, Ичиго спохватился:
— Слушай, — он душераздирающе зевнул, — Ренджи там просил полетать с тобой. Ты как?
— Не против, если секс будет таким же жарким, — лениво отозвался Гриммджо. — Вот заберу Пантеру, и мы с тобой полетаем, Куросаки. Мы с тобой так полетаем! — голос завибрировал от предвкушения, и Ичиго фыркнул.
— Значит, его зовут Пантера?
— Ее, придурок. Но у меня условие. Этот твой… Зангецу, чтобы не подглядывал.
— И не собирался, — тут же отозвалось в сознании, и Ичиго почудилась в голосе корабля дружелюбная насмешка.
Гриммджо горячо дышал в шею, засыпая. И Ичиго закрыл глаза. Он видел заходящее солнце над знакомым городом и два сцепившихся корабля на стартовой площадке – черный и белый. Так, в связке, летали капитаны и лейтенанты Готея. Так будут летать они с Гриммджо.
Где-то звучал привычный отсчет секунд до старта, но кораблям не было до него никакого дела. Им просто хотелось в небо.
