Окрыленный успехом, Лон-Гор жаждал новых высот, однако техники совершенно пали духом.
По справедливости, нельзя было считать, что у них совсем уж ничего не выходило. Наоборот, они здорово продвинулись в некоторых направлениях – в двух, если быть точным, оговорился Ильсор, объясняя Лон-Гору положение дел. Лон-Гор кивал в ответ на смутно знакомое и многозначительно мычал на все остальное. В этот раз, чтобы не оставлять за бортом сменную вахту, они набились в рубку во время дежурства Мон-Со: напарник пилота, Наур, звездный штурман, главный инженер, оба техника и врач. Последний, правда, не обладал инженерным умом, зато, по словам Кау-Рука, другого, настолько же извра… изворотливого ума, ему не встречалось.
Проблема заключалась в том, чтобы решить задачи, исключавшие друг друга. Собранную информацию по Беллиоре совершенно необходимо было уничтожить – одновременно убедительно объяснив ее отсутствие в бортжурнале и липовых генеральских мемуарах. Сам генерал, судя по сохранившемуся фрагменту, ничем подобным не заморачивался и фантазию не ограничивал. Но с генерала взятки гладки: победителей не судят, а он собирался торжествовать победу.
В то же время добытые сведения отчаянно хотелось сохранить. Например, прощальную фотографию. “Сентиментальщина!” – сказал Кау-Рук со снисходительной усмешкой, но голос дрогнул. “В научных интересах!” – огрызнулся Ильсор. “Во имя неба!” – не сдержался Мон-Со. – “Какая разница?!”
В предстартовой лихорадке и в последующие дни (которые были немногим лучше) информацию, добытую экспедицией, сгоряча едва не предложили ликвидировать немедленно. То есть и предложили, и уже приготовились тереть все подряд, когда вмешался Лон-Гор. Врач спас положение тремя словами: “Время еще есть!” А затем объяснил как хирург, что иногда, конечно, ничего не остается, только резать, но прежде неплохо бы поискать обходные пути.
Изворотливый ум выручал Лона еще в школе. Теперь он подсказал паллиатив: не уничтожать – но подготовить к уничтожению. Собрать все в капсулу, запечатать и сбросить с корабля – но только тогда, когда будет ясно, что ничего другого не остается. Изворотливость оказалась заразительна. Антар подхватил мысль врача на лету и предложил не сбрасывать капсулу, где попало, а отстрелить на орбиту – не Рамерии, понятно, а подыскать подходящую планету. Чтобы лапы Гван-Ло и присных не дотянулись, а самим можно было бы вернуться. То есть если они вообще смогут вернуться… Если останется, кому.
- Отставить пессимизм! – сказал Ильсор. – Вернемся, куда мы денемся…
Все же со сброшенной информацией, скорее всего, пришлось бы проститься навсегда. Поэтому Ильсор настаивал на том, чтобы дублировать ее и…
- И куда девать?
- Спрятать на “Диавоне”. Куда же еще?
- Где? При малейшем подозрении, а то и без него, корабль разберут по винтикам.
Кау-Рук и Ильсор ответили в один голос:
- Значит, мы не должны давать повода к подозрениям.
- Значит, мы не должны отдавать “Диавону”.
При одной только мысли о том, что он может потерять корабль, Ильсор испытывал почти физическую боль. Раньше он чувствовал это не так остро, раньше он сам был меньше, чем вещью, но теперь…
- Что у нас хорошего? – Хорошая мина при плохой игре, но мина, по крайней мере, получалась. Как всегда. – Носители информации. Мы работали над тем, чтобы уменьшить их размеры и одновременно увеличить емкость, и кое-чего добились. То есть это сделано. Вот. – Ильсор выложил на приборную панель перед Мон-Со две пластинки: одна – размером с фалангу большого пальца, тонкая и жесткая, другая – с ноготь, тоньше, чем первая, и более гибкая, вроде непрозрачной пленки. – Они работают, оба, и работают хорошо; проверено и перепроверено. Теперь – что плохо? Где прятать. Это как с изумрудами – увы. Задача из пока что нерешаемых. Любой самый хитрый тайник может быть обнаружен. “Совсем не прятать”, “держать на видном месте” – исключается: слишком велик риск. У кого есть соображения?
- У меня, – заявил Лон-Гор, и все обратились к нему. – Но не по делу. Что если снова попробовать гипноз? В качестве стимула…
Он оглядел собравшихся, но энтузиазма не увидел. Ильсор воспротивился вслух, он считал, что время для крайних мер еще не настало. Лон-Гор возразил, что предлагает не крайние меры, а научный эксперимент. Ильсора поддержал Кау-Рук. Звездный штурман почитал к тому времени кое-что из Лоновой библиотечки и усомнился:
- Уверен, что вытянешь? Коллективный гипноз все-таки. А ты – не Гван-Ло. (“И хвала Небу за это”, – пробормотал Ильсор). Ты раньше пробовал?
- На вас и попробую.
- Шкурка выделки не стоит. Там результат – двадцать пять процентов, максимум, забыл?
- Сколько это будет в менвитах? – подозрительно спросил Мон-Со.
- Ни одного, – успокоил его Наур. – Менвиты не гипнотизируются.
- А в арзаках сколько?
- Один.
- Не густо. А если посчитать всех, не только техников, то сколько будет?
- Двое. Если округлить…
- Всех-то зачем? Все не владеют нужными знаниями.
- Да фиг знает, что нужно! Мы со знаниями-то недалеко ушли…
- Нужно воображение! Где там ваши фантасты?
- Фантасты под гипнозом? Я уже боюсь!
- Все в рубку не влезут, – предупредил Кау-Рук.
- Влезут.
- Да нафига вы мне здесь все сдались? – не выдержал Мон-Со. – Валите в столовую! Мне за штурвалом только гипноза не хватало. А вдруг еще на бортовой компьютер подействует?
На следующий день собравшийся в столовой экипаж вместо обеда получил указание занять места за столом, чтобы принять участие в небольшом, но исключительно важном эксперименте. Пел-Рен выразительно взялся за голову, Мар-Лан приложил руку к сердцу, Шен-Кор – к желудку. Кау-Рук позавидовал Мон-Со: сейчас была его вахта. Лон-Гор встал.
- Прошу минуту внимания!
Взгляды обратились на него.
- Сейчас я введу вас в легкий транс. Сядьте как вам удобно и ни о чем не беспокойтесь…
- А обедать когда? – поинтересовался Фейлаш.
- Ты же только что из оранжереи! – возмутился Антар.
- Я сказал: ни о чем не беспокойтесь, – повторил Лон-Гор, невольно повышая голос, и тут же одернул себя: это было непрофессионально. – Доверьтесь мне. Хорошо ли вам видно? Хорошо ли вам слышно?
- Прекрасно, – проинформировал Мар-Лан.
- Не надо отвечать. Расслабьтесь и слушайте мой голос. Я хочу, чтобы вы расслабились.
- А я обедать хочу, – поддержал Фейлаша Шен-Кор.
- Ну и обедай себе! – вспылил Рустан. – Только молча! Вас, менвитов, это не касается.
- Кто сказал, что не касается? – удивился Мар-Лан. – Это не колдовство Верховного, я бы тоже попробовал. Что надо делать, док?
- Смотрите на меня, – голос врача стал мягче, глуше и монотоннее. – Думайте о том, чтобы заснуть. Вы заснете и во сне найдете правильное решение. Поймете, что надо делать. Ваши глаза мигают, взгляд затуманивается, веки опускаются…
- Смотрите-ка, – заметил Антар вполголоса, – Сиан и вправду уже спит.
- Умотался в своей оранжерее, – посочувствовал сидящий рядом летчик. – Бедняга.
- Вы чувствуете дремоту, - Лон-Гор заговорил резко и властно, преодолевая сопротивление материала. – Вы думаете только о сне. Вы хотите спать, вы дышите глубоко и медленно. Вы чувствуете себя сонным, сонным, сонным…
- Я не чувствую, – удивленно заметил Рустан, подавшись вперед. – Почему? – С левого запястья блеснуло зеленое.
- Эй, ты изумруд-то сними!
Очередное “вы спите!” застряло в глотке.
- Вы что – все с изумрудами? А ну снимайте, сейчас же! Все снимайте, а то какого демона я тут надрываюсь?!
- А! Точно. – Рустан расстегнул браслет с вправленным в него камнем, Фейлаш вытащил зеленый кристалл из кармана, Антар снял подвеску. Сиан спал, уронив голову на сложенные руки, изумруд, как ни в чем не бывало, сиял в самодельном перстне на его правой руке. Рагуа неловко улыбнулся.
- У меня – зашито… в воротнике…
- Сказано – все снимай!
- Щас!
- Да фигня этот гипноз, – подал голос Мар-Лан. – Вот помните беллиорских невидимок?
Лон плюнул и сел.
- Жаль, что нельзя сделать невидимыми носители информации…
- Да почему нельзя-то?
- Потому что невидимок не бывает. Только в сказках.
- Вы так думаете, Пел-Рен? – Глаза Рагуа, охотника, блеснули азартом. – А как же покровительственная окраска? Мы же сами использовали защитную сетку над “Диавоной” и пленки для вертолетов.
- Зашито? – переспросил Антар. – Погодите-ка… – Хлопнул себя по лбу и схватился за отвертку. – Как вы там говорили? Разберут по винтикам? – повторял он, методично выкручивая винты на панели локальной подсветки. – Может, нам и не под силу сделать носители невидимыми, но почему нельзя превратить их во что-то другое?
- Это как?
- А так же, как у него, – кивнул Антар на охотника. – Зашить… загнать в стенные панели, например. Или в напольные. – Он, наконец, справился с винтами и для наглядности ткнул отверткой сначала в снятую плиту, а затем – в образовавшуюся за ней дыру. – Не под ней, а в нее. Понимаете? Внутрь! Во что угодно – кроме наружной обшивки. И хоть ходи по ним, хоть головой об них бейся! Можно рассредоточить по всему звездолету, можно – собрать в одном помещении. Прикиньте – каюта, набитая информацией, которую никогда не найдут!
- Значит, портить записывающую и сканирующую аппаратуру уже можно? – с надеждой спросил Рустан.
Антар оглянулся на Кау-Рука. Кау-Рук покосился на Ильсора.
- А это ты у штурмана спроси. Он, конечно, ас, но за слепой полет, а тем более – слепую посадку спасибо тебе не скажет.
Штурман ухитрялся сохранять лицо, командиру серьезность не давалась.
