В кабинете директора Хогвартса часы пробили половину первого. Альбус Дамблдор сидел в кресле перед камином и пил чай. На низком кофейном столике стояли извечные лимонные дольки, вазочка которых сегодня была почти не тронута. Когда у директора было хорошее настроение, то сладости были ему нужны в сравнительно меньшей мере, нежели всегда. А сегодняшний день принес так много новостей: во-первых, Фоукс переродился, а то в последние дни он выглядел уж очень плохо. Во-вторых, Министерство одобрило план по проведению Рождественского Бала. И теперь директору оставалось только оповестить деканов и уговорить Северуса не очень зверствовать по поводу дисциплины на празднике.
Дамблдор призвал кусок пергамента и, обмакнув перо в чернильницу, набросал пару строк Макгонагалл, с просьбой посетить его кабинет перед завтраком. Когда чернила просохли, он сложил записку вчетверо и решил отослать ее рано утром. Дамблдор встал из кресла, собираясь идти в спальню, когда на пороге его кабинета с небольшим хлопком возник Добби, закутанный в чисто-выстиранную наволочку, и заикающимся писклявым голосом начал что-то лепетать.
— Доброй ночи, Добби. Успокойся и говори немного медленнее, – спокойным тоном попросил директор.
— Да, профессор Дамблдор. Добби будет говорить спокойнее, — вновь затараторил эльф, только слегка снизив скорость. — Добби все узнал, Добби сделал все так, как просил профессор. Добби сходил на Диагон-аллею и в Лютный переулок. Добби заходил во все аптеки, но его никто не видел, как того и хотел директор.
— Так ты нашел то, что я просил? — с энтузиазмом, который распространялся волнами от директорского стола, спросил Дамблдор.
— Да, Добби нашел то растение, — в ту же секунду на лице домовика отразился ужас, казалось, он вот-вот заплачет. — Но Добби не мог принести его. Добби плохой эльф, — произнося последние слова, домовик будто весь сжался, и Дамблдор заметил красноречивый взгляд на подсвечник.
Опасаясь, что эльф начнет себя калечить, директор быстро обратился к нему:
— Я запрещаю тебе себя наказывать! — голос был тверд и сила, которая в нем звучала, лишний раз напомнила о роли эльфа.
Четыре года назад, после того, как Люциус Малфой, по чистой случайности, освободил своего домового эльфа, на пороге директора Хогвартса оказался Добби. Он, закутанный в грязную наволочку и держащий в руках черный, явно поношенный, носок, дрожащим голосом просил взять его на работу к другим эльфам Замка. Он почти плакал, объясняя, что ему негде жить и что ничего кроме уборки и готовки он в своей жизни не делал. Семья Малфоев, конечно, относилась к прислуге должным ей образом, но все же это была устоявшаяся, размеренная жизнь. Эльф был уверен в том, что завтра будет то же, что и вчера, та же работа, те же люди, те же приказы, а тут все так резко поменялось, и эльф был на грани отчаяния. Дамблдор сжалился над ползающим на коленях домовиком и предложил ему помогать остальным на кухне. Тот со счастливым видом кланялся и заверял, что директор никогда не пожалеет о своем решении.
По правде сказать, это было очень опрометчивое обещание. Не проходило и дня без того, чтобы Добби не разбил или не испортил чего-нибудь. Он пытался успеть везде, а это вело к еще большим разрушениям. В итоге, к концу второй недели после появления нового "помощника", на пороге директорского кабинета собралась делегация домовиков. Все как один умоляли сделать что-то с нарушителем спокойствия. Тогда Дамблдор решил еще раз поговорить с нерадивым эльфом и попросить его поменьше усердствовать. В конце концов, ему пришлось вновь оттаскивать зареванного и бьющегося головой об угол стола Добби, умоляя не калечить себя и пытаясь уверить, что его не выгонят. Тогда директор и решился на поступок, о котором он жалел еще очень долго: он предложил Добби стать его личным эльфом. В миг успокоившийся домовик счастливо закивал головой, а в уголках его больших глаз появились слезы радости. Увидев, что новый истеричный поток благодарности не за горами, Дамблдор поднял палочку и призвал старинную книгу, где были прописаны все особенности заключения договора о службе.
После проведения ритуала, директор около трех недель придумывал для эльфа всяческие задания, чтобы у того не оставалось свободного времени, которое могло бы привести к печальным последствиям. Мучения Дамблдора продлились почти полтора года, но, в конце концов, Добби успокоился и стал очень полезным помощником для директора.
— Добби, пожалуйста, я сам все куплю, только скажи, где ты его нашел, — как можно мягче спросил Дамблдор.
— Хорошо, хозяин. Добби скажет. Добби нашел его в Лютном переулке. В лавочке "Белладонна". Там было всего два ростка. Один уже купили. Хозяину директору нужно спешить, — темп речи снова начал ускоряться.
— Спасибо, Добби. Ты мне очень помог, теперь можешь быть свободен.
— Добби был рад помочь директору, — низко поклонившись, радостный эльф исчез.
Покачав головой, Дамблдор глубоко вздохнул и пошел в спальню: сегодня был насыщенный день, а за окном уже была глухая ночь. Откинув ярко фиолетовый полог, директор взял с кровати сверток и, распечатав, достал салатовый, с отливами темно-зеленого, побег, на котором уже появилась первая листва. Трансфигурировав завалявшуюся в глубине комода пуговицу в небольшой горшочек с росписью и наколдовав горстку земли, он аккуратно посадил растение. Наложив на горшок дезиллюминационные чары, Дамблдор поставил его на подоконник.
— Расти. У тебя еще есть немного времени, — тихо проговорил он, проводя пальцами по нежным листикам.
Отойдя от окна, он переоделся в пижаму и лег в постель. Засыпал директор с извечной блаженной улыбкой на губах.
***
Глаза открывались с трудом, сквозь пелену сна слышался грохот и какой-то крик. Гарри перевернулся на другой бок и попытался закрыть голову одеялом.
— Поттер! А ну быстро вставайте! Я опаздываю на урок и, если Вы сейчас же не подниметесь, то я просто уйду, а Вы будете волочиться за мной по коридорам замка. Поттер, Вы не понимаете человеческую речь?! — Снейп резко схватил одеяло и одним движением вырвал его из рук гриффиндорца.
В ответ послышался разочарованный стон, а в распахнувшихся глазах мелькнула обида, которая в одночасье сменилась ужасом, когда Гарри осознал, что лежит совершенно голым. Пытаясь прикрыться хотя бы куском простыни, он умоляющим голосом обратился к разъяренному зельевару:
— Профессор, пожалуйста...
— Сами виноваты, Поттер! Вставайте немедленно! — зло бросил Снейп, отходя в противоположную сторону спальни и отворачиваясь к книжным стеллажам.
Гарри быстро вылез из кровати и стал натягивать на себя брюки, которые лежали сложенные на стуле у кровати.
"Когда это я их туда положил?" — промелькнуло в голове у парня и он, застыв с одной одетой штаниной, бессмысленным взглядом уставился перед собой.
— Вы совсем страх потеряли?! — закричал Снейп, заметив застывшего гриффиндорца. — Я опаздываю! Мое терпение кончилось!
Взметнув мантией, профессор порывисто направился к выходу из спальни, а Гарри прыгая на одной ноге, быстро схватил лежащую на тумбочке волшебную палочку, и, натягивая сползающие брюки, поскакал вслед за зельеваром.
В коридоре он призвал оставшуюся в спальне мантию и, наспех одевая ее, помчался к выходу из подземелий, налетев при этом на остановившегося Снейпа.
— Мистер Поттер, — тон не предвещал Гарри ничего хорошего. — Сначала Вы не можете проснуться, потом Вы два часа собираетесь, а теперь Вы решили еще и сбить меня с ног?!
Парень смотрел на то, как лицо постоянно невозмутимого зельевара приближается к его собственному, а на виске профессора начинает пугающе набухать вена.
— Профессор, простите... — слегка заикаясь, проговорил Гарри, пятясь к стене от надвигающегося на него Снейпа.
— Нет, Поттер! Обычными извинениями Вы не обойдетесь. Я слишком долго терпел Ваше раздражающее присутствие в моей жизни, слишком долго закрывал глаза на все глупости, которые Вы совершали, слишком многое Вам прощал. Все, с меня хватит! — Снейп в несвойственной ему манере начинал срываться на крик.
Гарри стоял, упираясь спиной в холодную стену коридора, и тщетно пытался скрыться от разъяренного зельевара, когда услышал приближающиеся голоса со стороны Большого Зала.
— Сэр, там кто-то идет... — он попытался прервать гневную тираду, но Снейп слишком сильно завелся и не слышал не то что чьих-то шагов, но и самого Гарри.
— Вы маленькая, самовлюбленная, самоуверенная сволочь! Вы не можете понять, что из-за Ваших поступков страдают другие люди. Есть Ваши друзья, которые переживают за Вас, Дамблдор, семья Уизли в конце концов! А Вы просто так бросаетесь во всякие авантюры, стараясь спасти других, при этом пожертвовав собой. У Вас обостренное чувство справедливости и совершенно отсутствует инстинкт самосохранения! Вот, что ни на есть типичный гриффиндорец - бескомпромиссный, лезущий напролом, не считающийся с правилами и нормами, гриффиндорец. Глупый, беспросветный иди... — на последнем слове Снейпа прерывал Гарри, который, обхватив его за шею и притягивая ближе к себе, заткнул ему рот своими губами.
В ту же секунду зельевар услышал позади взволнованный голос:
— Профессор Снейп, Вам плохо?
Оторвавшись от ужасно покрасневшего Поттера и облизнув губы, Снейп поворачивернулся и увидел Малфоя в окружении своей обычной свиты. Те стояли пораскрывав рты, с неподдельным удивлением рассматривая своего декана.
— Мистер Малфой, — короткий кивок, — все в порядке. У Вас сейчас мое занятие?
— Да.
— Так идите в класс. Я немного задержусь, так что дисциплина в Ваших руках, как старосты факультета. Все понятно?
— Да, сэр, — махнув рукой Креббу с Гойлом, Малфой быстро зашагал по коридору.
Как только широкая спина Кребба скрылась за поворотом, Снейп рывком потянул на себя Гарри и зашептал тому прямо в ухо:
— Мистер Поттер, если Вы еще раз позволите себе такое поведение, то так просто Вы не отделаетесь.
Оторвавшись от гриффиндорца, профессор взмахнул полами мантии и быстрым шагом направился в лабораторию.
