Две стороны одного сердца

Большой Зал снова полон. Сотни учеников, заполнивших все свободные места на скамьях и уже грозивших озадачить учителей приобретением новой мебели, умудрялись одновременно запихивать в себя еду, болтать ногами под столом и обсуждать что-то с соседями. Это могло быть что угодно: начиная с изменения в расписании, отсутствия разнообразия в ежедневном рационе растущего поколения до новой ультрамариновой мантии директора, от которой даже у заядлых дальтоников еще долго рябило в глазах. Гул над столами с утра еще не набирает полную силу в связи с сонным состоянием старшеклассников, которые видимо опять вчера допоздна сидели по гостиным и затевали очередные проказы. Когда я иду через весь зал, то только сейчас замечаю, что лишь на скамье Слизерина детей ни больше, ни меньше, словно на них война не оказала никакого влияния. Они совершенно спокойны и адекватны. На первый взгляд все в порядке, но стоит присмотреться и за их надменными с детских лет лицами можно разглядеть совершенно человеческие проблемы. Они не перестали садиться спиной ко всем остальным и ходить по одиночке по темным коридорам, но появилась в них какая-то скрытая подавленная озлобленность, стремление не дать слабину тогда, когда их родителей втоптали в грязь после победы светлых сил. Словно то, что их не сломало, сделало сильнее, заставило держать голову выше. И я точно знаю, что теперь они - стая, зубы которой остры и скрыты до тех пор, пока кто-нибудь не попытается раздразнить их, поднять тяжелый камень правды и кинуть. Я грустно улыбаюсь. За учительским столом количество слизеринцев тоже прибыло, как и выпускников остальных факультетов. Я, правда, не числюсь в преподавательском составе, но вот несколько моих сверстников занимают там не последние должности. Гермиона Грейнджер заняла, как бы ни странно это было, пост преподавателя ЗОТС. И хоть Виктор Крам был против этого ее очередного закидона, она как всегда смогла отстоять права женщин. Не хотел бы я знать, как досталось нашей бедной звезде Квиддича. Но видимо его любовь намного сильнее его силы воли и непреклонности в принятии решений. Вот и сейчас Гермиона пытается одновременно пить кофе и читать очередное письмо от своего мужа, который опять улетел на соревнования. Она хмурится каждый раз, когда встречает в письме ошибку, чашка с напитком опасно кренится, и того гляди, черная густая жидкость прольется на колени соседу. Сегодня этот несчастливчик – профессор Снейп. Его лицо удивительным образом выражает недоумение тем фактом, как его угораздило сесть на столь невыгодное место, и сосредоточенность. Причиной последней, скорей всего, служит разглагольствующий с хитрым видом Драко Малфой. К моему удивлению, оказалось, что Малфой хорошо разбирается в Прорицаниях, поэтому он заменил Трелони на ее посту и уже год как преподает в школе магии и волшебства Хогвартс, одновременно оканчивая курсы повышения квалификации по воспитанию детей. Наша безумная предсказательница, которая после окончания войны больше не нуждалась в защите, укатила в Таиланд на какой-то полуобжитый остров и стала чуть ли не богиней у местного племени. Где и осталась довольная условиями проживания, сухим и теплым климатом, а так же вниманием красавцев-островитян. Каждый месяц она писала наидлиннейшие письма с описанием своей жизни, которые Дамболдор зачитывал на очередном педсовете с каким-то радостно-восторженным выражением лица. Я честно пытался дослушать хоть одно из них до конца и понять про что оно, но я или засыпал после первых двух предложений, пораженный скрытым смыслом каждого слова, или сидел с широко открытыми глазами и с отстраненным видом рассматривал вид за окном, даже не пытаясь разобрать, что там бормочет директор. Спали все. Мак-Гонагал, подперев щеку ладонью и вроде как бы задумчиво опустившая голову и вникающая в читаемое. Профессор Флитвик, которому было очень удобно спать в кресле, в связи с его ростом и комплекцией. Малфой, умильно подпирающий кулачком щеку и сопящий во сне. Профессор Снейп, умудряющийся спать с открытыми глазами, правда, остекленевший взгляд выдавал его. Мадам Хуч, выглядевшая в неудобном кресле, расслабленной и вполне довольной жизнью. Иногда мне начинало казаться сквозь дремоту, что даже профессор Дамболдор спит и во сне привычно-механически читает строчки давно заученного письма. Когда в школе еще работал Хагрид, его храп периодически будил всех, чем вызывал недовольство спящего после сытного обеда персонала школы. Кстати о Хагриде. Он тоже после всех трагических событий недолго проработал лесником и при первой возможности собрал вещи и вместе с братом уехал на освоение девственных лесов Австралии. И к нашим сонным чтениям писем от Трелони прибавился еще и разбор каракуль, которые неизменно приходили от адресата Дагрих, но обратный адрес говорил сам за себя “Австралия, большой лес”. Письма последнего были в отличие от разглагольствований Сивиллы, короткими и лаконичными, за исключением тех случаев, когда Хагрид находил очередную “доселе невиданную и ужас какую милую зверушку”. Меня всегда передергивало, когда я вспоминал Пушка и представлял эту очередную мечту одинокого полувеликана с огромным сердцем. Место лесника теперь занимает Захария Смит, непонятно каким образом попавший на этот пост, но, как я догадываюсь, без всепрощающего благословения директора здесь не обошлось. А вот должность преподавателя по Уходу за волшебными животными стал вести Майкл Корнер, бывший ученик Хаффлпаффа. Маггловедение передали Дафне Гринграс, в связи со скандалом устроенным министерством.
Послевоенные реформы затронули все сферы жизни обычного волшебника, а взбудораженные предстоящими выборами, кандидаты ринулись покорять сердца простых тружеников. Артур Уизли загорелся идеей внедрения магловской техники во все дома волшебников, а после избрания его на второй срок, его эта идея поглотила без остатка. Он с упоением носился с планом по приспособлению электрической техники в полях повышенного магического действия. И логично предположил, что раз технику когда-нибудь да внедрят, нужно параллельно знакомить детей в школах с правилами ее эксплуатации. Хогвартс ставили в пример, так как там магловедение преподавалось, по сравнению с другими школами, давно. А когда туда приехала с проверкой комиссия во главе с самим Артуром Уизли, которая должна была посмотреть на учебный процесс и, уже ориентируясь на них, проинспектировать остальные школы, где экстренно вводился этот предмет, оказалось, что слухи о показательности школы были сильно преувеличены. Министр решил было, что найдет в преподавателе хорошего собеседника, который разделяет его страсть, и в силу своей одержимости начал дискуссию еще за обеденным столом. В ходе разговора Уизли, распаляясь все сильнее, начал вещать о прогрессивных достижениях маглов, на что учитель лишь пожимал плечами, отмалчивался или говорил, что он не очень интересуется нововведениями. И разразился скандал. Министра еле успокоили, но преподавателя продержав до конца года, заменили маглорожденной ученицей из Равенкло, сдавшей экстерном все экзамены.
Окончание войны повлияло на всех по-разному. Мак-Гонагал расцветала на глазах, а точнее где-то в укромном уголке, но к марту она становилась игривой, словно кошка, и смущала своими откровенными взглядами Флитвика до пурпурного цвета лица, пугала обычно самодовольного Малфоя до заикания и раздражала брезгливого независимо от времени года Снейпа до тика правой щеки. И лишь Дамболдор задорно поблескивал очками-половинками, наблюдая за ее неудачными посягательствами на коллег, и неизменно предлагал всем жалующимся лимонные дольки. Гермиона серьезно стала задумываться о детях, ну или на крайний случай о карьере в министерстве. Логики я не вижу, ну да ладно. Рон удивил всех, бросив учебу в аврориате и укатив в Румынию к Чарли. Он тоже решил посвятить жизнь изучению драконов. Присылает иногда письма, но только мне. Отец не смог его простить. А мать просит меня пересылать все его письма ей. Я знаю, она читает их, заучивая каждое слово наизусть, и плачет над ними. Поэтому я всегда “забываю” их забирать. Джинни вышла замуж за Невилла и родила близняшек, естественно мальчиков, надеюсь, меня уже не будет в школе к моменту их появления здесь. Мадам Хуч, наоборот, ударилась в религию с таким рвением, что даже Дамболдор испугался поначалу, правда спустя пару недель успокоился и лишь тихонько посмеивался в бороду, наблюдая за нашими нервными попытками противиться обращению в новую веру. Она приняла православие, стала носить крестик и усердно молиться перед едой. Но когда она заявила, что всех учителей нужно окрестить, а все помещения замка окропить святой водой и развесить в них иконы, неожиданно проснулся главный знаток прав человека и защитник всего, что движется и угнетается – Гермиона Крам. Она взяла урегулирование конфликта в свои руки. Разговор состоялся за закрытыми дверями и огласке не подлежал, но ошарашенное лицо Хуч после него еще долго было самым обсуждаемым событием. Потом его рейтинг упал, а вскоре и вовсе забылся. Ситуация была спасена, как и наши души. Мадам Хуч успокоилась, и все чаще я стал замечать, как она прикладывается к подаренной Флитвиком фляжке, она смущалась под моим красноречивым взглядом и бормотала что-то о святой воде.
Директор неожиданно обрезал бороду, объяснив это тем, что не нарочно опалил ее при неосторожном обращении с камином. Я, конечно, сделал вид, что поверил, но уж больно смущенно-довольный вид был у моей моей бывшей преподавательницы трансфигурации.
У меня перед глазами сразу же встала немного неприличная картинка, при описании которой можно было бы использовать следующие слова: метлы, костры, Вальпургиева ночь, голышом, до утра, оргия, раскраска, пляски и танцы и т.д. И хоть борода развевается на попутном ветре столь же внушительно, как и раньше, но, значительно потеряв в длине свою главную ценность, Альбус стал выглядеть немного моложе.
Драко Малфой остался таким же модником и носил дорогущие мантии и начищенные до блеска туфли, сводя с ума всех девчонок, да и мальчишек, начиная с пятого курса. Хотя встречались среди его поклонниц и более молодые особы, но на них он мало обращал внимания. На его отработки пытались нарваться все, но и тут Малфой проявил недюжий талант в манипулировании людьми: на его уроках дисциплина идеальная, да и с прогульщиками проблем не бывает. Он прекрасно владеет собой, и еще ни разу я не видел, чтобы он кричал на кого-то из учеников. Просто верх тактичности и изящества. Ха.
Даже Филч под влиянием послевоенной “весны” изменил своему имиджу затворника с кошкой, и по школе поползли слухи, что завхоз был замечен с одной немолодой, но очень обаятельной дамой. Чем смог приманить ее старый, грязный и полоумный Аргус ходили легенды, а среди старшеклассников заключались многочисленные пари.
Дамболдор с таким довольным видом уминает утреннюю овсянку, что подчас мне начинает казаться, что она у него приправлена таким количеством сахара, которое совершенно недопустимо для пожилого организма. Он отвлекается на секунду от неаппетитного на вид завтрака и машет мне приветственно поднятой вверх ложкой так рьяно, что капли овсянки разлетаются во все стороны и кажется, я начинаю понимать, почему рядом с ним никто не хочет сидеть. Я бы охотней сел рядом с мадам Хуч, хоть она и пытается периодически вывести меня из себя вопросами о моей личной жизни, но сегодня, поскольку я проспал, особого выбора не было. Я опустился рядом с директором, осторожно налил себе чаю, пытаясь прислушаться к разговору, вялотекущему в столь безбожно ранний час, но только шепот Снейпа и Малфоя вызывал у меня хоть какое-то подобие интереса. К моему сожалению, они сидели слишком далеко, и подслушать какую гадость на этот раз они затевают, я не смог. Но моя уверенность, что это что-то неприятное, да еще и связанное со мной, только усилилась, после того как они перестали шептаться, видимо о чем-то договорившись и придя к единому мнению, и дружно посмотрели в мою сторону. Два взгляда голодных волков, я поежился, и в первый раз после победы над Темным Лордом мне стало страшно.