Цели и средства

Мимо. A4. В фиолетовом конверте письмо от Ольги, и учти – это оно мне весь пергамент духами провоняло. Как на новом месте, не жмут?
К.

Рональд Уизли и выгодный покупатель

Рон взмахнул палочкой, и по лавке со свистом пролетел Хохотун:
– Магазин закрывается через четверть часа!

Скорее привычка, чем необходимость: толпы, штурмовавшие «Умников Уизли» в августе, схлынули до Хэллоуина. В сентябре-октябре в магазинчик на Диагон-аллее наведывались дошколята за мелочью вроде чертиков-щекоталок да парочка бедолаг, которым стукнуло одиннадцать на днях, – за утешительными подарками.

Стайка малышни досчитала наконец пригоршню нагретых кнатов и вынеслась за дверь, на ходу пихая щекоталку друг другу за шиворот. Девочка, долго выбиравшая между зеленой и полосатой рифмописками, шмыгнула носом и решительно вытащила из вазы обе. Рон подмигнул ей:
– За пару скидка, дорогуша! Сикль восемь, идет?
Девчушка радостно закивала.

– Это кто это к нам пришел! – пропищала дверь, и Рон направился к новому посетителю.
– Добрый вечер, сэр! Чем можем порадовать серьезного взрослого человека?

Посетитель – тощий тип с повязкой на левом глазу – закашлялся и, морщась, просипел:
– Я, наверное, опоздал. Вы закрываетесь уже?
Рон подозвал было стакан с водой, но покупатель помотал головой и отхлебнул из своей фляги.
– Если у вас не список покупок в три локтя длиной, то можно и подождать.
– У меня как раз список, – вздохнул одноглазый.
– Оставьте список, я соберу вам заказ завтра и вышлю совой, – предложил Рон. – Если хотите – в простой коробке, без наклеек. Я имею в виду, если вы хотите сделать сюрприз или что-то такое...
– Я для себя.
Посетитель не слишком смахивал на любителя розыгрышей.
– Я работаю в Хогвартсе, – добавил он поспешно.
– Так вы новый зельедел! – Рон обругал себя мысленно: обещал ведь Невиллу спросить у Чарли про этого мужика, да так и не собрался написать.
– Совершенно верно. Директор Макгонагалл дала понять, что разные форс-мажоры после вашей продукции устраняет мадам Помфри, но, как зельедел, я ей обязан помогать. Вот и пришел, так сказать...
– Узнать врага в лицо? – рассмеялся Рон. – Кстати, мы не продаем ничего серьезного ребятам младше пятого курса. А на пятом уже надо иметь голову на плечах. Погодите... Мерлиновы панталоны, а чего вас сюда-то принесло? У нас есть магазин в Хогсмиде.
– Ваш магазин в Хогсмиде был закрыт, а мне все равно нужно было сюда...
– Ясно. Так оставите список? Сова будет через день-два.

Зельедел положил свиток на прилавок и запоздало представился:
– Профессор Смит. Эван Смит.
– Рон Уизли. Если будете ловить автобус до Хогсмида, удобнее всего напротив «Дырявого котла».
– Нет, мы договорились с коллегой встретиться у министерства. Вы подскажете, как туда быстрее попасть?
Рон посмотрел на часы.
– Я вас провожу немного, если хотите. Удобно через Дрян-аллею срезать.
Смит покосился недоверчиво и с опаской.
– От Дрян-аллеи одно название осталось, – спохватился Рон. – Ее еще в девяносто восьмом разогнали. Так идем?

Вообще-то, Дрян-аллею и разгонять не потребовалось: когда у нового министерства дошли руки до нее, там остались только пустые лавки с выбитыми окнами. Она пустовала до сих пор – репутация оказалась убедительнее дармовой аренды. Казалось, за грязными витринами и перекошенными вывесками до сих пор кто-то прячется, перебирает пугающий товар и выглядывает не то покупателей, не то сырье...
Зябкий ветерок залез за ворот мантии. Рон запахнулся поплотнее и выругался мысленно: обязательно срезать было, выиграл минуту – потратил три катушки нервов...
Зельедел молча топал рядом, дергал плечами, вертел головой, видно, и ему что-то мерещилось в брошенных лавках.

На Диагон-аллее тоже было немало брошенных магазинов: половина владельцев разбежалась во время войны и не все вернулись. Опустевший магазин Олливандера выглядел особенно грустно, хоть Рон и знал, что мистер Олливандер жив, просто переехал подальше от грустных воспоминаний. Жив, в отличие от многих, от Фреда... М-мерлин, он еще долго откликался на «Эй, Фредди!», когда начал работать в «Умниках»...

Стоп! Рон резко остановился, и зельедел едва в него не врезался. Что там говорил Кингсли о внезапных печальных мыслях? Эти твари могут быть где угодно, а пустынная Дрян-аллея – местечко как раз для дементоров.
– Профессор Смит, здесь могут быть дементоры, глядите в оба!
Рон крутнулся на месте, удобнее перехватив палочку, присмотрелся к темным углам. Есть! Бледно-черная, почти серая тень жалась к тени Рона на стене. Поняв, что его заметили, дементор дернулся вперед, выставляя рыло из грязных складок. Совсем от голода ошалел, зараза, надо будет Гермиону предупредить, чтоб не ходила тут... И кстати о Гермионе...
– Expecto Patronum!
Ослепительно-белый пес бросился на серую тень, готовый кусать и рвать в клочья. Тень попятилась, уплыла в ближайшую дверь, пес побежал за ней, отгоняя дальше, дальше, пока не растаял. Рон обернулся.

Зельедел все так же молча стискивал палочку. Лицо его посерело, и стали заметнее шрамы на левой щеке.
– Вы что, растерялись? – буркнул Рон. Не то чтобы ему серьезно нужен был второй патронус на одного дохлого дементора, но стоять столбом – тоже не дело.
– Я... не... это что вообще было? – выговорил наконец Смит.
– Дементор, что ж еще? Их с острова разогнали, они теперь по всей Англии шатаются. Больше, конечно, возле магглов отираются, те их не видят. Но говорят, им маги больше по вкусу. Вы что, дементора никогда не видели?
– Нет, – ответил Смит. Потер лицо, спрятал палочку. – Там, где я жил, такие твари не водятся.
– Да ладно, – не поверил Рон.
Смит пожал плечами.
– Каппы у вас не живут, но это вас не удивляет. И, кстати, насчет «смотрите в оба» – это было смешно, да.
Рон смутился.
– Извините, я не подумал. Вы... Ладно, идемте, пока он назад не приполз. Сейчас только, минутку...
Он снова взмахнул палочкой, вызывая патронуса.

– Министерство магии, дежурному аврору. Рон Уизли сообщает: дементор на Дрян-аллее, прячется в дыре под номером семнадцать, кажется.
Пес беззвучно гавкнул и умчал в сторону министерства. Рон и Смит зашагали туда же. Рон еще помаялся по поводу своей неудачной оговорки и спросил наконец:
– Так у вас, значит, не водятся дементоры? Повезло.
– У нас водится зеленая тоска, – отозвался Смит – Тоже неплохо справляется. Но от нее заклинания не помогают.
– А что помогает?
– Зелья.
Рон фыркнул, не сдержался.
Смит усмехнулся и продолжил:
– Заговор еще. Вообще голос. Зеленая тоска разговоров не любит.
– Так вы патронуса вызвать не умеете?
Смит развел руками, не замедляя шага.
– Судя по вашему тону, зря. Но этому ведь можно научиться?
– Научитесь, пригодится, – серьезно предупредил Рон. – Сами видите, дементоры. Конечно, в Хогвартс они нипочем не сунутся, но мало ли. И сообщение послать можно кому угодно.
– Учту, – кивнул Смит.

Глухая стена в конце переулка расступилась, пропуская их в маггловский Лондон.
– Теперь вот по этой улице до перекрестка, потом налево и вперед, до телефонной будки. Там вход в министерство.
– Да, я там был. Спасибо, мистер Уизли.
– Рон.
– Эван. Спасибо, Рон, и за дементора спасибо. Хм, коряво как-то.
– Я понял, – улыбнулся Рон. – Не за что.
Он пожал Смиту руку и аппарировал домой.

Эван и волшебные твари

– Эй, Лысый? – в окно сунулась добродушная физиономия Всеслава. – Дома?
– В гостях, – буркнул Эван и отодвинул стопку учебников.
Всеслав фыркнул и бесшумно исчез. Сунулся уже в дверь.
– К уроку готовишься? Чарли сказал, готовишься.

Чарли сбежал после очередной тирады в адрес Ньюта Скамандера – «Бестиарий», по которому учила Дрэджеску, возмутительно редко совпадал с «Волшебными тварями». Даже с поправкой на перевод и местные названия. Эван с разрешения Чарли разобрал «Тварей» на страницы и теперь закладывал ими совпадающие разделы.

Всеслав, казалось, не замечал нелюбезного приема.
– Глянь, кого поймал, – довольно проговорил он и плюхнул на стол холщовый мешок. Обычно он приносил в таких мешочках травы и семена, но сейчас там явно шевелилось что-то живое.
Эван потянул завязку. На стол выкатился темно-зеленый мохнатый комок.
– Хуха! Надо же...
– Молодец, – одобрил Всеслав. – Чарли как первый раз увидел, сказал – клубкопух. Но как его за палец тяпнули, быстро понял, кто есть кто.

Настроение стремительно улучшалось.
– Ты где ее нашел, Слав?
– В лесу, где ж еще?
– Их теперь нечасто встретишь.
– Знаю. Ребятам покажешь – и отпусти. За ворота выкинь, она до леса сама доберется.

Хуха осваивалась потихоньку, высунула зеленую мордочку, понюхала воздух. Шерсть ее быстро желтела, сливаясь с деревянной столешницей.
– Ты смотри, чтоб не сбежала раньше времени, – предупредил Всеслав. – Сейчас фукнет под кровать или еще куда в щель – и не найдешь.
– Знаю, – отмахнулся Эван. – Там в мешке мох есть?
Всеслав обиженно фыркнул.
– Присмотри за ней, я коробку найду.
– Не задохнется в коробке-то? – Всеслав принялся почесывать хуху, уже совсем деревянно-желтую.
– В клетку трансфигурирую. Ты смотри, чтоб не цапнула.
– Меня?
Хуха заурчала тихонько.

– Ну и чем не клубкопух, – пробормотал Эван. Он вытащил из-под кровати коробку, которую не успела прибрать к рукам Дрэджеску, трансфигурировал в клетку попросторнее, вытряхнул в нее мох из мешка. Переночевать сгодится. И вот еще...
Он пошарил под шкафом, вытащил блюдечко, плеснул молока и тоже поставил его в клетку.
При виде блюдечка Всеслав радостно осклабился.
– Вот уж кому ржать, Слав, но не тебе. Спасибо за хуху и проваливай, мне теперь про нее лекцию писать.

Стремительно зеленеющая хуха с удовольствием сунула нос в блюдце. Эван переставил клетку на пол и сел за «Бестиарий».


... Он тоже сначала принял шерстяной комок за клубкопуха. Игорь долго вел его по лесу и гонял по грамматике – сегодня спрягали глаголы. Стишок из глаголов-исключений запомнился быстро, но спрягались они все равно неохотно и через раз неправильно. Игорь терпеливо поправлял, и они все шли и шли, он уже взмок и запыхался.

– Привал! – объявил наконец Игорь.
Он рухнул под дерево на расстеленный плащ, утер потный лоб – ххух...
– Вон она! – шепнул Игорь.
Желтый глазастый зверек сидел среди кучи листьев, смотрел с любопытством. Клубкопух! Но клюва не было, был кошачий розовый нос и розовые лапки.
– Хуха, – объяснил Игорь. – Ты позвал – она прибежала. Любопытная морда. Хочешь поймать?
– Accio хуха, – не задумываясь, бросил он.

Пушистый ласковый комочек укусил его за палец и растворился в траве.


Минерва Макгонагалл и несмешной анекдот

Деканы, деканы... Как же просто было до войны! Нет, – оборвала себя Минерва, – до войны все было СОВСЕМ не просто. Но по поводу слизеринцев можно было элементарно предъявить претензии Северусу, а уж дальше он и Альбус разбирались сами. Тяжела ты, директорская доля.

– На повестке дня...
– На повестке дня Слизерин, как обычно, – вздохнула Аврора.
Снейп пренебрежительно фыркнул и сложил руки на груди.
– Что они еще натворили? – зевнула Тонкс, поглядывая на часы. В пятницу вечером у нее явно были дела поинтереснее, чем собрание после уроков.
– А почему, дорогая Нимфадора, вы считаете, что «натворили» именно они? – прошипел Снейп. – Откуда такая уверенность?
– Северус, я предлагаю отложить прения и послушать профессора Синистру, – привычно вмешалась Минерва. – Аврора, введи нас в курс дела, пожалуйста.
– Джоэль Пемберли напал на Терри Фокса сегодня после второго урока, – вздохнула Аврора.
– Опять? – ахнул Невилл.
Аврора кивнула.
– За последнюю неделю это уже третий случай. Если я сниму с Дома еще баллы, его свои же загрызут.
– Вы, разумеется, не интересовались причинами столь странного поведения мальчика, – Снейп встал со ступеньки и прошелся по картине. – А между тем...
– Представьте себе, интересовалась, – огрызнулась Аврора. – Дома у него все в порядке, сам здоров, ни с кем не ссорился, с преподавателями тоже конфликтов не было. По крайней мере, пока он не начал сбегать с уроков.
– Странно, всегда был такой спокойный мальчуган... – протянул Невилл.
– На таких вечно не обращают внимания, – горько усмехнулся Снейп. – Впрочем, гриффиндорцы всегда отличались чуткостью и тактом. Мальчик очень раним. А Фокс...
– Помилуйте, Северус, – поморщилась Минерва. – Никто Пемберли не травил. Терри Фокс самый обычный мальчишка, не делайте из него садиста.

– Терри Фокс любит рассказывать анекдоты, – подал вдруг голос Смит из своего угла.
– И что из этого? – пожала плечами Синистра.
– А вы слышали последний? Про сову, которая ударилась о дерево?
– Это который «что совой о пенек, что пеньком о сову»? – уточнила Тонкс.
– Несмешно и глупо, – кивнула Минерва. – Но это же не повод кидаться «фурункулюсом»!
– Безусловно, – неожиданно легко согласился Смит. – Назначьте Пемберли взыскание, мне есть что ему поручить.


Рем Люпин и старые воспоминания

Эван явился в субботу, благо повод у него был: он принес аконит. Выставил на стол темную резную бутыль – она казалась тяжелой, но в руку легла легко и удобно, – и Рем вспомнил, на секунду раньше, чем Дора спросила:
– Распотрошили запасы профессора Снейпа?
– Скорее уж профессора Слагхорна, – отозвался Эван. – Во всяком случае, пароль на шкафчике был «засахаренные ананасы». И не спрашивайте, откуда я узнал пароль, – этой дрянью в подземельях пахнет до сих пор.
– Сильнее, чем Снейпом? – хихикнула Дора и принялась глотать зелье, страдая и морщась изо всех сил.
– Сладкие ананасы – оружие массового поражения похлеще дракона с несварением желудка.
Дора расхохоталась, не забывая, впрочем, страдать.

А бутыль и вправду была из Снейповых запасов, это скорее Слагхорн их прибрал к рукам. Снейп носил в таких аконит в дом Сириуса. И с такой же бутылкой пришел тогда Гарри.
Кажется. Рем был не слишком гостеприимен. Он только вернулся из Мунго с Дорой, только что в который раз выставил Скитер за дверь, с трудом сдерживаясь, чтоб не рыкнуть – не дать повод для очередной статейки. Инстинкт требовал уползти в нору и отлеживаться. Сердце требовало сидеть рядом с Дорой и слушать, как она дышит. Совесть свербила о заброшенном сыне. Разговаривать по душам сейчас хотелось меньше всего. Но Гарри... Гарри явно понимал, что не вовремя, но не уходил, пинал коленкой большую маггловскую сумку. Рем сдался («Андромеда, посидишь с ней немного, ладно?») и впустил его.

Из сумки Гарри выволок мыслив, рядом поставил бутылку, вот только в ней не зелье плескалось, а клубились ниточки мыслей.
– Ты должен это увидеть, Рем, – тихо проговорил он. – Я хочу, чтобы ты увидел... Мне нужна твоя помощь.
И опрокинул бутылку в каменную чашу.

– ... доамна директор оторвет мне голову. Или высчитает из зарплаты, но голову все равно оторвет.
– Что? – Рем понял, что Дора все еще смеется, а Эван говорит что-то, и, кажется, ему.
– Бутылку с прошлого раза верните, говорю. Школьное имущество.
– Точно, – Дора подхватила опустевшую бутылку, – я видела такую у Макгонагалл в кабинете. И в суде. У Гарри ведь такая была? А бутылка с прошлого раза – сейчас принесу, где-то она была...
– Давай я сам найду, – быстро вмешался Рем, перехватив взгляд Эвана. Да, Дора и хрупкие вещи несовместимы... Кстати, может, Эван отвлечется на драгоценную бутыль и пропустит суд мимо ушей? Хотя вряд ли, на любое упоминание о войне и Гарри Поттере он бросается, как ловец на снитч.

Рем долго копался в кухонном шкафчике, но, когда вернулся, Эван уже удобно устроился в угловом кресле и смотрел выжидающе.
– Так что там мистер Поттер носил в суд в бутылке?
– Доказательства невиновности Северуса Снейпа, – без особой охоты объяснил Рем. – Его собственные воспоминания.
Что-то мелькнуло во взгляде Смита – будто снитч едва не черкнул его по уху.
– Есть что-то совершенно фантастическое в этом, правда? Воспоминания, пережившие своего владельца. Эксклюзивный показ собрал большую публику?
Дора уже направлялась к двери – она обычно оставляла гостя с Ремом – и остановилась на полдороге.
– Не было никакого показа, – отмахнулся Рем.
– Да ну? Гарри Поттер пришел в суд, помахал красивой бутылкой и сказал, что Северус Снейп ни в чем не виноват? Нет, я, конечно, не сомневаюсь, что ему поверили...
– Суду показали только необходимую часть – в первую очередь распоряжение Дамблдора насчет его собственной смерти. Кажется, на том и кончилось. Остальное Гарри объяснил на словах, а я подтвердил.
– Значит, ты их все же видел, – огонек в глазу Смита вспыхнул с новой силой.
– Видел, – кивнул Рем. – И прости, Эван, но рассказывать не буду. Пусть это останется между Гарри, мной и Северусом.

...в черной ночи мелькали разноцветные вспышки заклинаний, две фигуры впереди едва виднелись на фоне беззвездного неба, и все же их можно было разглядеть, вот только прицелиться было трудно, они отбивались и резко меняли высоту, спутник Снейпа обругал «проклятую тварь» и рванулся вперед, занося палочку, Снейп швырнул «сектумсемпру» прямо в поднятую руку, но напарник дернулся, и заклинание улетело вперед...

Эван отобрал бутылку у Доры, почти ласково прошелся пальцами по горлышку, будто это и была та, из кабинета, и усмехнулся.
– Думаю, немало народу отдало б кусок жизни за возможность в них заглянуть...
– О да! – Рем обрадовался смене темы. – Мы поставили москитные сетки, ты знаешь, Скитер – анимаг...
– Причем я думаю, что эти сетки она вполне способна перегрызть, – вставила Дора. – Так что я надеялась только на Рема – он бы эту жучилу за милю учуял.

Эван дернулся в своем кресле, будто ему Скитершу в анимагической форме кинули за шиворот. Кажется, ему только сейчас пришло в голову, что...
Рем улыбнулся
– Оборотни ведь чуют анимагов, Эван. Есть у нас что-то общее.
Дора перевела весело-ошалелый взгляд с Рема на гостя.
– Что, и вы? Провалиться мне на этом месте, кругом одни анимаги!
Эван ухватил ворот свитера – Рем готов был биться об заклад, что Эван понятия не имеет, что, когда волнуется, теребит этот несчастный ворот.
– Я слышал, что и покойный директор Снейп... Ну, знаешь, слизеринские байки.
– Это да, – кивнул Рем. – Скитер писала об этом, и даже Дэннис Криви. Видимо, Северус слишком эффектно взмахивал черным плащом – если не весь Хогвартс, то Слизерин точно уверен, что он превращался в летучую мышь.
– И портрет уважаемого директора это не опровергает, – заключил Смит.– Неужели он не был анимагом, Люпин? Быть того не может.
Рем развел руками.
– Увы.
– А интересно, – проговорила Дора задумчиво, – если б он был анимагом, превращался б его портрет или нет? Эх, жаль, не было анимагов среди директоров, и спросить-то не у кого.
– Лет через дцать... или сот... когда Большая Битва станет легендой, и когда весь Хогвартс будет уверен, что директор Снейп – анимаг... как знать, возможно, тогда портрет его будет порхать черной тенью... – негромко проговорил Эван. – В конце концов, что такое портрет? Однако мы ушли от темы, а мне, как лицу заинтересованному, любопытно – анимагическая форма тоже видна?
– Нет, – с сожалением признался Рем. – Только если превращение было совсем недавно, меньше суток назад. Или если я уже знаю, что за форма. То есть то, что Минерва – кошка, я вижу все время, потому что знаю. А тебя не вижу. Давно не превращался, Эван? Откроешь секрет?
– Не открою. Потому и не превращался.

Эван, хоть и сварливо, но явно отшучивался, и Рем был рад, что разговор не принял серьезный оборот и ушел наконец от темы суда, но радоваться, как выяснилось, было рано. Дора умчала греть чайник – эту часть чайной церемонии ей доверяли, Эван выбрался из кресла, зацепил ногой сумку с бутылками, и Рем был уверен – нарочно, тут же «вспомнил» о них и спросил:
– Чистое любопытство, Люпин. А где сейчас алиби директора Снейпа? Я имею в виду его воспоминания...
– Понятия не имею, Эван, – соврал Рем. – Думаю, в каком-нибудь безопасном подходящем месте.

Вторая часть фразы была правдой – бутыль стояла в кабинете Минервы Макгонагалл.


Минерва Макгонагалл и чужие мертвецы

– У вас найдется десять минут, профессор Смит?
Эван обернулся и кивнул. Как показалось Минерве, без особого удивления.
– Если вы о Пемберли, то это займет чуть больше десяти минут. Проще показать.
– Идемте, – кивнула Минерва.

Они спустились и вышли к северной стене. Минерва поежилась на ветру и ругнула про себя молчуна зельедела: мог бы предупредить, она взяла бы шаль. У водосточного желоба с жерлом в виде драконьей морды Смит вдруг замер и утянул ее в нишу, указывая вперед. Минерва прищурилась.

Невысокая фигурка в школьной форме скользнула из-за угла к живой изгороди и замерла на корточках у разросшегося снизу плюща. Минерва вопросительно взглянула на спутника, тот прижал палец к губам. Через несколько минут Пемберли встал, вытер лицо рукавом и рысью припустил к входу. Смит посмотрел ему вслед и подошел к изгороди.
– Что у него там? – спросила Минерва, глядя, как зельедел шарит под кустом.
– Сова. Попалась Иве. Видимо, увлеклась охотой.
Он отодвинул наконец нужный камень и вытащил из тайника коробку. На подстилке из жухлой травы лежало птичье тельце.
– Смерть... иногда трудно принять, – проговорил Смит.
Минерва подошла ближе.
– Судите по собственному опыту?
Он не пошевелился.
– Может быть.
– Вы найдете, что сказать мальчику?
– Не знаю, – Смит уставился на Минерву снизу вверх своим единственным глазом. – Не гарантирую.
– Что ж... – она вздохнула. – Профессор Синистра назначит ему взыскание в вашем классе. Завтра после чая.
Смит кивнул и аккуратно задвинул коробку обратно под куст. Минерва дождалась, пока он встанет.
– Профессор Смит... Как все же вышло, что только вы узнали о потере мальчика?
Он пожал плечами.
– Сова приносила ему письма от родителей два раза в неделю. Во вторник она не прилетела, а вчера письмо и посылку принесла другая птица. Я проверил совятню, потом расспросил Хагрида и эльфов.
– Я видела то же, что и вы! – Минерва не сдерживала досады. – Как и профессор Синистра. Почему вы увидели, а мы – нет?
Смит кривовато улыбнулся и развел руками.
– Опыт, мэм...


Эван Смит и дармовой сервис

– Конечно, любила, – пожала плечами Ольга.
– А теперь?
– И теперь люблю. За моего Димитра не одна ведьма удавиться была готова, повезло мне с ним.

Джордже подкатился калачиком, не дожидаясь заказа, – принес драгоценной пани новый кофе. Эван подумал, не взять ли еще кружку, но не решился. Если опять в обход, то дышать выхлопом в морду, скажем, Ромашке – смерти подобно. А в лицо Тодоровой – лютой смерти.

– Трудно через порог отпускать, – Ольга придвинула чашку, но пить не стала. – Паук-то внутри бесится.
Он дернул бровью.
– Ну да. Полюбил паук муху, привязал к себе накрепко – ты ж моя хорошая, ты ж моя славная, ну куда ж я без тебя... Когда Димитр ушел, я полгода на стены кидалась и волком выла почище Слава. А потом поняла – это ж я в своей паутине путаюсь, по себе несчастной сопли глотаю. Помахала ему ручкой и отпустила. Ну, и меня отпускать начало.

Ольга кинула в кофе сахар – вульгарно, по-маггловски: пять кусочков.
– К нам, kochanie, один паренек ходил. Влюбился в нашу девочку – в Марыльку, ты ее не знаешь. Подарки дарил, руки целовал, стихи писал – все заведение ахало. А потом Марылька за ум взялась, деньжат поднакопила, выкупилась. Я девчонок не держу, если хотят уйти, сам знаешь...
Ольга щелкнула зажигалкой, затянулась вонючей сигареткой, быстро глянула на Эвана и вдавила сигарету в пепельницу. Он облегченно выдохнул: к горлу уже подступал надсадный кашель.
– И что потом?
– А потом приходит ко мне парнишка этот с претензией: мол, как я могла его любимую отпустить. Она теперь в Клуж-Напоку усвистела, у нее там тетка в аэропорту работает, а он, понимаешь, уже всю жизнь для нее распланировал: вот институт закончит, работать пойдет, денег соберет, ее выкупит и женится. Я ему – так ты, сердце, ее-то спрашивал, хочет она тебя пять лет в «Радости» ждать? Нет – должно, говорит, быть по-моему. Э, родной, думаю, так ты просто сервиса на халяву хочешь.
– И?
– Да так... – Ольга улыбнулась. – Ты вот мне скажи: если мы своих любимых не то что на тот свет, а в Клуж отпустить не можем, это мы для них стараемся или халявного сервиса хотим?