Четыре письма Энтони Гольдштейна, написанные им своей матери Джудит Гольдштейн в Манчестер, Англия

3 сентября 1991 года

Дорогая мамочка!
Сегодня меня назвали «полукровкой». Как же я могу быть полукровкой, если ты волшебница? Ведь обычно, по крайней мере у нас, родство считается по материнской линии, национальность тоже, а как же этот дурацкий «статус крови»? Я думал, я полноценный волшебник, а не наполовину!
Кстати, я спросил после занятий у того профессора, где в школе можно молиться, а он посмотрел на меня оторопело и велел подойти к профессору Флитвику. А профессор Флитвик – это наш декан, я тебе, кажется, еще не рассказывал, у каждого факультета свой декан, и они все про все обычно знают. Но я сомневаюсь, что профессор Флитвик мне поможет. Я лучше завтра опять подойду к профессору Снейпу (это тот первый профессор) и спрошу поточнее.
Зато я спросил у профессора Флитвика, почему у нас такой странный календарь. Он надолго задумался, потом как будто что-то вспомнил, улыбнулся и намекнул, что в библиотеке можно найти ответы на все вопросы. Так что, похоже, он сам не очень
понимает, в чем дело.
Я тебе обещал рассказать про факультеты. Названия у них хоть и английские, но какие-то непонятные. Наш факультет, как ты уже знаешь, называется Рэйвенкло, и он самый лучший. Есть еще Хаффлпафф, и туда идут люди, которые, как говорит дедушка Лев, «совершенно не хотят работать головой» – то есть они постоянно делают что-то руками. Зато, по словам Эда, там самые красивые девочки. Есть еще Гриффиндор, туда берут смелых, и Слизерин – туда берут хитрых. И вот я не понимаю: неужели одновременно нельзя быть умным, смелым и хитрым? Или просто умным и смелым? Или умным и хитрым? У дяди Аби гораздо проще: любишь физику – занимаешься физикой, любишь историю – идешь на исторический; а дядя Аби вот любит деньги – и поступил на экономический. Еще эти факультеты все время ссорятся, особенно два последних. Мы-то мирные, потому что понимаем, что все это ерунда, а хаффлы (так мы их называем) просто боятся ввязываться. Но мне у нас очень нравится.
Еще я хотел тебе пожаловаться. Сначала нас кормили нормально, но сегодня нам на обед дали, во-первых, ветчину, а во-вторых, говядину под сырным соусом, и мне было нечего есть! Я же не мог нарушить кашрут, мама! Я ел только хлеб. Теперь не знаю, что делать, если так будет все время. И как они моют посуду, я тоже не видел: наверняка не так, как надо.
Кстати, такие проблемы не только у меня. Падма – ты помнишь, я рассказывал, что она из Индии – вообще не ест мяса, и ей приходится питаться только овощами, а когда сегодня дали говядину, она расплакалась и сказала, что, мол, разве так можно с коровами? Мама, почему в этой школе совершенно не обращают внимания на то, что ученики разные?
Ладно, я пошел, а то у нас сейчас (ночью!) будет астрономия.
Тони.

П.С. Не присылай, пожалуйста, больше с письмом голубя, а то он пугается наших сов.