Гарри несколько раз произнес про себя это слово, но, увы, от повторения оно не изменило смысл. Любовник - это любовник. Человек, с которым делят тепло своего тела, радость проведенных вместе часов и минут. Человек, ближе которого никого нет и быть не может… Тот, кем для Северуса хотел бы стать и он сам.
Судорожно сглотнув показавшуюся горькой слюну, Гарри перевел взгляд с Северуса на Марио. Красивый… Яркий… и наверняка страстный – вон как сверкают со злобой глядящие на Гарри глаза.
И что он бесится?! Чего ему не хватает? Это ведь он, Гарри – проигравший. Это он должен ненавидеть удачливого соперника. Но ненависти не было… Только леденящая, оглушающая пустота.
Сквозь эту пустоту Гарри слышал, как рядом кто-то что-то говорил. Возможно, это был даже Северус, но Гарри отчего-то не мог разобрать произносимых им слов. Да и ему было все равно. Теперь – все равно. Он чувствовал себя разбитым, усталым, как будто больным. Хотелось уползти куда-нибудь подальше от людей, свернуться калачиком и так лежать, ни о чем не думая, ничего не чувствуя, ничего не желая. Чем-то овладевшая сейчас им пустота была похожа на ту, что долгие месяцы после Победы пожирала его изнутри. Тогда его тело покинула часть души, и он находился на грани миров. А сейчас? Неужели же он так слаб, что позволит Пустоте завладеть им снова?! Пустоте, которая оказывается, никогда от него и не уходила, а притаившись, ждала своего часа где-то на задворках сознания.
«Ты ждал этого Рождества, наивный? – насмешливо шептала она. - Ты все еще глупо, по-детски веришь в чудеса? Думаешь, ты здесь хоть кому-нибудь нужен? А я тебя жду… Я никогда тебе не изменю. Гарри, любимый…»
Но тут Нора сняла с Марио обездвиживающее заклятие, и он, полоснув по Гарри ненавидящим взглядом, шагнул навстречу Северусу. Словно от хлесткой пощечины, Гарри пришел в себя. Ну уж нет! Смотреть на этого выскочку рядом с Северусом он не станет! Да и в конце-то концов! Это ведь с ним, с Гарри в последние месяцы Северус проводил все вечера, с ним разговаривал, слушал музыку… Его ждал глубокими ночами и заботливо кормил ужином после тяжелых авроратских дежурств. Это его он целовал и ласкал с таким упоением… Ему предлагал стать не просто любовником, но и спутником, другом.
Так что извини, Марио, но правильно ты злишься. Северус не твой! Конечно, он пока еще и не Гарри… Но будет его. Обязательно будет!
Стремительным движением Гарри достал палочку и, направив ее на Марио, выкрикнул: «Петрификус тоталус! Силенцио!». Затем повернулся к Северусу и с вызовом на него посмотрел: ну же, давай, сделай свой выбор. И Северус его сделал. Тихонечко хмыкнув, он вопросительно изогнул брови и посмотрел на Гарри. Посмотрел, будто и не было рядом никакого Марио. Посмотрел так, что Гарри, несмотря на нанесенную ему обиду, захотелось подойти к нему поближе, прижаться к его груди щекой. И в эти мгновения, как никогда отчетливо, Гарри понял, насколько Северус ему дорог. Что, наверное, испытываемые им по отношению к своему бывшему профессору чувства и есть то, что люди обычно называют «любовь».
- Марио – твой… любовник? – чуть дрогнувшим голосом переспросил он. – А как же я?
- А что ты, Гарри?
- Помнишь, месяц назад, ты мне задал один вопрос, и я ответил…
- «Не сейчас».
- Да. Так вот… Сейчас.
Наверное, если бы Гарри не был так взволнован, ему бы показалась забавной вся та гамма чувств, что отразилась на всегда столь бесстрастном лице Северуса. Это было и удивление, и радость, и что-то гораздо более сильное, чего Гарри не смог распознать. И хотя они с Северусом уже целый месяц общались достаточно близко, Гарри все еще не привык видеть его вот так, безо всех его многочисленных масок, и испытал смущение, словно они уже были в спальне, наедине, и оставался всего один шаг, легко преодолимый шаг, между его настоящим одиночеством и их совместным будущим.
- Ты уверен? – резко севшим голосом спросил Северус.
- Я – да. А вот ты… Ведь Марио – твой любовник.
- Бывший. Давно уже бывший. Ты разве не слышал, что я говорил? Хотя чему я удивляюсь?! Ты же, Поттер, вообще не умеешь слушать… Нора, будь добра, проводи нашего незваного гостя до выхода.
- Бывший?! – переспросил Гарри и почувствовал, как его губы расползаются в сумасшедшей улыбке. Бывший! Какое же это прекрасное слово! Быв-ший! Только вот… как тогда этот Марио попал в Принц-мэнор? – А как же… Кто его сюда впустил?
- Никто. Марио, - легкая тень досады пробежала у Северуса по лицу, - не желает понимать, что все, что между нами было – закончено. Видимо, он сам нашел лазейку в защите дома и кажется, я даже знаю, какую. Но не важно. Он уже ушел и обещаю, что в будущем ничего подобного не повторится.
- Да уж, пожалуйста, - фыркнул Гарри. Тут боковым зрением он заметил шевеление у себя за спиной и, обернувшись, встретился взглядом с Джинни. Написанное на ее лице изумление было до того комично, что Гарри не выдержал, захохотал.
- Гарри, я, конечно, понимаю, что ты у нас личность эмоциональная и знакомство с Марио привело тебя в полный восторг, но сделай милость – прекрати истерику. Мисс Уизли, приношу вам свои извинения, что в Рождественский вечер вам пришлось стать свидетельницей столь некрасивой сцены. Но думаю, что теперь, когда мы во всем разобрались, можно садиться за стол?
- Д-да, Рождество же… - придя в себя от удивления, Джинни повернулась к столу и окинула его рассеянным взглядом. Но все же не удержалась и, смущаясь собственной наглости, спросила: - А правда, что Гарри и вы… Вы вместе? Как пара?
- Да! – решительно ответил Гарри. И посмотрел на Северуса, ожидая подтверждения своим словам.
- Правда, - встретившись с Гарри взглядом, Северус улыбнулся.
- О! Так это же… это же здорово! Поздравляю, - Джинни засияла улыбкой и повернулась к Джиджи.
- О, неужели наш великий слепец прозрел? Поздравляю! Наконец-то ты, Гарри, разглядел свое счастье, - изящным движением палочки, Джиджи призвал со стола бутылку шампанского и бокалы. Налив шампанского всем присутствующим, он поднял бокал и произнес: - За вас, Северус и Гарри! За ваше счастье. Пусть оно будет долгим и крепким, и выдержит все испытания, которые только встретятся у вас на пути.
- Спасибо. И за вас, - ответил Гарри, поочередно салютуя бокалом Джинни, Джиджи и Северусу.
Поверх бокалов, взгляды Гарри и Северуса встретились, и этот миг стал тем самым чудом, которого Гарри так ждал от Рождества. Никогда прежде, ни с одним человеком, он не чувствовал подобного единения. Словно все барьеры, вольно или невольно возводимые ими вокруг собственных сознаний, внезапно рухнули… или, скорее, переместились куда-то, образуя единую, отделяющую их двоих ото всего остального мира, стену. И так явственно, будто собственные, Гарри испытал все те чувства, что, оказывается, уже долгие годы, питал к нему Северус Снейп. Это были и нежность, и стремление защитить, оградить от всего плохого, что только есть в мире, и жажда обладания, и много, много чего еще, что все вместе называется «любовь».
«Не сомневайся во мне. Для меня есть только ты, Гарри», - так, словно бы эти слова были произнесены вслух, услышал Гарри в своем сознании голос Северуса. И только тут понял, что волшебство возникшего между ними единения, появилось не просто так. Что это Северус, всегда такой закрытый Северус, привыкший защищаться ото всех и вся бывший шпион, сам открыл ему свое сознание. Что он и в самом деле сожалеет о том, что Гарри встретился с Марио… Нет, о том, что Марио вообще когда-то был в его жизни. И тут же Гарри, наконец, понял, на кого этот Марио похож. На его собственное улучшенное отражение. А еще теперь Гарри совершенно точно знал, что Марио – ему не соперник. Что Северус расстался с ним в тот самый день, когда Люциус Малфой передал ему от Гарри просьбу о встрече.
Краем сознания Гарри отметил донесшееся откуда перешептывание, звук закрывающейся двери, и тут же Северус ворчливо сказал:
- Да, наконец-то они нас оставили. Может, мисс Уизли со временем и научит Джиджи использовать мозг не только при варке зелий.
Гарри весело хмыкнул, радуясь возвращению привычного Снейпа. Поставив бокал на край стола, он подошел к Северусу и поцеловал. Медленно, нежно провел языком по его губам, пробуя на вкус их горячую мягкость. Это был поцелуй-приветствие, поцелуй-обещание. Но стоило Северусу перехватить инициативу, сделать поцелуй глубже, как Гарри мягко отстранился. Лукаво улыбнулся и сказал:
- Подожди. Сначала – Рождество.
- Как скажешь, - Северус хищно улыбнулся и принялся расстегивать пуговицы на своей мантии. Под голодным взглядом Гарри, которому тут же сделалось не до ужина, он аккуратно снял мантию, перекинул ее через спинку стула и сам сел на соседний. – Ну, что стоишь? Прошу за стол, - и приглашающе указал себе на колени. – Только мантию сними, она тут совершенно лишняя.
Подрагивающими от нетерпения руками, Гарри поспешно снял мантию и боком уселся Северусу на колени. Его ладони, словно бы сами собой, заскользили по тонкому хлопку рубашки. Ощущение горячего тела под ним, запах Северуса, по которому он так соскучился, буквально сводили его с ума, пьянили лучше самого крепкого огневиски. Глубоко вздохнув, Гарри уткнулся в ухо Северуса, потерся носом о его мочку, о висок и волосы, глубоко вдыхая аромат, а затем, снова вернувшись к уху, аккуратно прикусил его мягкий кончик и принялся тщательно зализывать место укуса. Сбившееся дыхание Северуса стало ему наградой, и Гарри, возбужденный, как подросток, поерзал, притираясь стоящим членом Северусу к животу. Почувствовав упирающуюся ему в ягодицы твердость, Гарри громко всхныкнул и повел бедрами, недвусмысленно намекая на собственное желание.
- Стой, - глухо выдохнул Северус. Взял руки Гарри в свои и слегка отстранился. – Ты сам сказал – сначала Рождество.
Гарри жалобно застонал, протестуя. Какое еще Рождество?! Когда это он сказал такую глупость?! Нет, нет! Он хочет Северуса, сейчас, прямо сразу. Да вот хоть на этом столе! Он тут же озвучил свои мысли, но Северус, вместо того, чтобы опрокинуть его на ближайшую горизонтальную поверхность ну или хотя бы просто избавиться от одежды и приступить к делу, лишь на мгновение крепко его к себе прижал, а затем перехватил, фиксируя, усаживая на своих коленях ровно, как какого-нибудь ученика за партой в классе зельеварения, и произнес:
- Нет уж, Рождество, так Рождество. Учись отвечать за свои слова, Гарри. Ну-ка, скажи, что из еды ты сейчас хочешь?
- Тебя!
- А вы, мистер Поттер, как я посмотрю, так и не научились внимательно слушать задаваемые вам вопросы. Я спросил – из еды… Меня вы и так получите, на десерт. Ну же, Гарри, будь послушным мальчиком, скажи, чем тебя угостить?
- Кроме десерта? – Гарри понял, что Северус настроен серьезно, и решил включиться в игру. Ведь чем скорее они разберутся со всякими глупостями, тем быстрее доберутся до главного, верно? К тому же… Гарри вдруг почувствовал дерзкий азарт. Захотелось завести Северуса так, чтобы он забыл обо всяких играх, чтобы дал, наконец, выход своей – их общей – страсти. – Ммм… утиный паштет подходит? А кстати, скажи: десерт будет сладкий? Или, может, соленый? Я тут читал об одном деликатесе…большая такая штука… кажется, его нужно облизывать и сосать… мммм? Найдется у тебя такая?
- Отличная провокация. Так и хочется сказать «пять баллов гриффиндору». Жаль, что мы не в Хогвартсе, правда?
- Не очень.
- Ваш утиный паштет, мистер Поттер, - Северус прилевитировал нужную вазочку и, зачерпнув паштет рукой, поднес его Гарри ко рту. Гарри посмотрел Северусу в глаза, любуясь горящим в них пламенем, медленно провел языком по губам и лизнул предложенное лакомство. Быстро расправившись с паштетом, он тщательно, ничуть не скрывая собственного наслаждения, вылизал ладонь и длинные пальцы, провел языком вокруг поблескивающего на мизинце простого золотого кольца, осторожно прикусил нежную кожу на запястье там, где начинался белоснежный рукав.
- Кажется, это нам лучше тоже снять, - Северус повел палочкой, и остававшиеся на нем и Гарри рубашки упали на пол.
- О да, так намного лучше, - мурлыкнул Гарри и словно большая кошка потерся спиной о грудь Северуса. Прикосновение кожи к коже было невероятно приятным, так что Гарри потерся еще раз. И еще…
- Хочешь вина? – спросил Северус, и его руки, наконец, огладили Гарри живот и грудь.
- Дааа… Хочу!
На короткий миг Северус прекратил поглаживать его живот, призвал наполненный темно-красной жидкостью бокал, но вместо того, чтобы поднести его ко рту Гарри, сам сделал большой глоток и наклонился, прижимаясь губами к губам, одаривая терпким вином поцелуя. Самым вкусным, самым желанным вином изо всех, что Гарри когда-либо пробовал. Он пил вино, а может быть – Северуса, - с губ любимого, чувствовал тяжесть его рук на своей груди, и чувствовал себя самым счастливым человеком в мире.
- Может, уже десерт? – когда бокал был полностью выпит, а его губы слегка припухли от поцелуев, спросил Гарри и игриво провел пальцами по ноге Северуса, очерчивая волнистую линию от бедра до колена. И в обратную сторону…
- Какой нетерпеливый, - Северус вдруг встал, держа Гарри на руках, окинул комнату быстрым взглядом, но, видимо, не нашел ничего подходящего и трансфигурировал все тот же стул в небольшую кушетку. – Но раз сегодня Рождество, так и быть, не буду тебя долго мучить… приступаем к десерту! – он положил Гарри на подушки и сам опустился рядом. Такой красивый, такой желанный, такой… свой. – Разденься для меня, - попросил он, и Гарри, не отводя от его лица взгляда, расстегнул брюки, приспустил их, освобождая из давно уже ставшего слишком тесным плена, сочащийся смазкой член. Еще миг, и брюки с трусами были отброшены прочь, а Гарри, обнаженный, предстал нескромному взгляду Северуса. Нескромному настолько, что Гарри даже подумалось: а могут ли волшебники заниматься любовью, не соприкасаясь телами? Впрочем, тут Северус провел раскрытой ладонью вдоль его живота, и все мысли вылетели у Гарри из головы. Кроме, пожалуй, одной: «Сейчас! Хочу его прямо сейчас!».
- Пожалуйста, Северус, - вслух простонал он и, не в силах больше сдерживаться, вскочил на колени и сам буквально набросился на Северуса с ласками и поцелуями.
Это было совсем не так, как в их первый раз, когда Гарри лишь принимал предлагаемую Северусом ласку. Теперь они были равны в своем желании доставить удовольствие друг другу. Познать друг друга, как следует распробовать на ощупь и на вкус.
И когда Северус, наконец, вошел в его распаленное любовными играми тело, Гарри сразу испытал то потрясшее его в прошлый раз блаженство. Разве что теперь все владевшие им ощущения были еще ярче, лучше, сильнее… И это ведь было только начало. Начало неправдоподобно-долгой ночи страсти. Начало жизни, полной взаимоуважения и любви.
