- Ты ничего не хочешь мне рассказать, Эухения Виктория?
- Ты так похожа на Грегори, - усмехнулась та, опускаясь на подушки. – Сто раз слышала от него эту фразу.
Полутемная спальня освещалась всего двумя свечами, зависшими высоко в воздухе над головой баронессы. Сама она сидела на стуле, задумчиво глядя на дочь.
- Мне нечего тебе рассказать, - отвечала Эухения Виктория, видя, что мать продолжает ждать ответа.
Баронесса кивнула, не отрывая от нее взгляда.
- О нет! Даже не пытайся! – фыркнула Эухения Виктория, уловив попытку матери установить легиллименторский контакт.
- Научила на свою голову, - беззлобно усмехнулась та. – Кто же знал, что это обернется против меня самой.
- В чем тогда смысл обучения, если не в том, чтобы ученик со временем превзошел учителя?
- Не думаю, что дело в навыке. У тебя всегда были способности к этому выше, чем у всех остальных. Как и у Берилл.
В комнате воцарилось неловкое молчание, как всегда бывало после того, когда кто-нибудь называл имя пропавшей родственницы.
- Тебе ведь не удалось узнать ничего нового о ней? – осторожно, словно пробуя носком туфли зыбкую почву, спросила Эухения.
Мать медленно помотала головой:
– Ромулу должен был возобновить следящие чары на всех ее шотландских родственниках в декабре, но теперь он не сможет сделать это раньше мая. Но и так понятно, что если бы она хотела найти их и просить у них помощи, то давно бы с ними связалась.
- Но не может же человек вот так уйти в никуда? Просто раствориться в воздухе.
- Она это сделала, - возразила баронесса.
Ее взгляд скользнул по комнате и наткнулся на книжку.
- «Девушка в очках и с ружьем в автомобиле». Вот как? – спросила мать.
- Ты читала ее?
Баронесса усмехнулась.
– Да. Она напомнила мне другую, которую я читала в детстве, – мать остановилась, словно спрашивая, стоит ли идти дальше, но Эухения Виктория кивнула, и та продолжила: - Эта история случилась во время мавританского пира в крепости, когда убили всех глав семейств и старших наследников. Как ты помнишь из магической летописи, их всех обезоружили и обездвижили, а потом сожгли живьем. По легенде, которая описывалась в этой книжке, из всех знатных магов и магглов тогда спасся только один человек, совсем юноша. Он узнал мысли мавра, приглашавшего его, и понял, что что-то не так. Он хотел скрыться и обратился за помощью к родственникам. А брат жены хотел убить его, чтоб его жена стала наследницей большого состояния. Он дал юноше дракона, чтобы тот укрылся у его друга в соседнем городе, рассчитывая, что убьет его там. А юноша, когда оседлал дракона, решил, что хочет увидеть море, и отправился через всю Испанию к морю. И там с помощью дракона спас из плена дочь мавританского повелителя. После чего женился на ней, и его наградили. А брата жены казнили, разумеется.
- Сейчас магов из этой народности не осталось, они, кажется, вымерли все еще в средние века от какой-то наследственной болезни. А сквибы ота стали цыганами. Поэтому цыгане могут ненадолго подчинять людей – они владеют остатками ментальной магии. Когда они смотрят людям в глаза, это действует как Империус.
- Так вот почему их так не любят! – воскликнула Эухения Виктория, невольно вздрагивая. - Но как защититься от этого?!
- В первую очередь, не смотреть в глаза, точно так же, как с легиллиментом.
- А во вторую?
Баронесса вздохнула:
– Я не знаю. В принципе, цыгане не опасны для магов. После того, как, допустим, цыган выманит у мага кошелек, маг, догадавшись, в чем дело, запросто может вернуть его обратно.
- А вдруг ота не все вымерли? Вдруг кто-нибудь остался? Представляю, какая у такого мага сила может быть!
- Не помню, чтобы я когда-нибудь слышала об ота в наши дни.
- Брр, теперь я каждого мага, похожего на цыгана, буду подозревать в том, что он ота. Хотя мы и сами на них немного похожи! Особенно Ромулу. Или… - она резко замолчала.
- Эухения Виктория, ради всех святых! Я не умру от того, что ты назовешь его имя передо мной! – раздраженно сказала баронесса. И уже спокойнее продолжила: - Я не помню, чтобы люди ота обладали особой силой. Из того, что я читала о них, было ясно, что подчинять они также могли ненадолго. Они могли заставить рассказать что-то, но мыслей не читали.
Баронесса посмотрела на часы:
- Максима и Рита вот-вот должны вернуться с похорон. Надеюсь, он не забывал принимать оборотное каждый час и не выкинул очередной пакости.
- Не думаю, что он вообще в состоянии связно думать, - вступилась Эухения Виктория за брата. – Я никогда его не видела в таком состоянии.
- Ты не видела его, когда… - баронесса на секунду остановилась - …он не отходил от тебя несколько ночей, пока мы с отцом не заставили его поспать, и только наше жесткое давление, взывание к долгу перед семьей и тобой заставило его вернуться в Дурмштранг. Боюсь, что ему слишком много всего за один месяц.
- Поэтому я и уговаривала его остаться на каникулы у Крама! – воскликнула Эухения Виктория. – Черт, лучше бы он провел их с Мэри! Тогда бы…
- Тогда бы это случилось в другом месте и в другое время, - живо прервала ее баронесса. Она поднялась, прямая, как статуя. – Что суждено, то всегда исполняется. - В зеленых глазах был холод.
Она была уже у двери, когда Эухения Виктория окликнула ее. Баронесса повернулась.
Эухения Виктория замялась, чувствуя, как лицо заливается краской.
- Да? – подбодрила баронесса.
- Прости, это такое личное… Но ведь я все знаю про тебя и Хосе Антонио… Между тобой и Грегори что-нибудь было?
Баронесса застыла, впившись в дочь глазами. Потом медленно покачала головой и вышла.
Эухения Виктория откинулась на подушки. Выражение лица баронессы осталось непроницаемым, а ответ был достаточно однозначным, но ее не покидало ощущение, что мать соврала.
