Следующие дни Альбус вел себя так, как будто ничего и не было. Я брал на себя одно дело за другим, и заставлял себя думать о чем угодно, только не о нем. По ночам система защиты трещала по швам, и мне приходилось сбрасывать напряжение, чтобы уснуть. Пару раз мне это сделать так и не удалось. Я то успокаивался, приняв какое-то решение, то вновь раздражался, обнаружив, что решение никуда не годится.
К концу недели размышления привели меня в маггловский гей-бар, в котором я как-то побывал со своим приятелем Ричардом. Хорошая штука – оборотное. Пара глотков – и в зеркале на тебя смотрит голубоглазый красавчик. В баре я надеялся найти кого-нибудь на ночь. Были вещи, которые я хотел попробовать – например, побыть сверху, понимая, что если с Альбусом что-то сложится, то вряд ли он позволит мне это. Кроме того, мне хотелось выяснить, привлекают ли меня другие мужчины.
В баре я занял позицию у стойки, чтобы легче было обозревать зал. Смазливая внешность работала - за час я получил больше десятка различных предложений. Еще через полчаса и мое внимание привлек один парень. Явно не слишком наглый, и, что было более приятно - с чувством собственного достоинства. Я подошел к нему, мы разговорились. Его звали Тимоти, и он учился на инженера. Я назвался Кевином – первое имя, которое пришло в голову. Минут через двадцать он сказал: «Ты говоришь, как умный человек. По внешности этого не скажешь». Я переспросил, является ли это комплиментом или оскорблением. Он фыркнул: «Ладно, рожу не выбирают».
Минут через сорок мы уже были у него дома. Я чувствовал слабое возбуждение, но после прогулки был готов признаться, что мне всего лишь нравится его компания. На пороге мы начали целоваться, но в этом не было ничего общего с тем, что я испытывал от одной мысли о прикосновениях Альбуса. Когда Тимоти попробовал своим языком мой, стало противно. Я отпрянул и вытер рот рукавом, с трудом удерживая себя, чтобы не сплюнуть. Тимоти посмотрел на меня с понимающей усмешкой.
- Кого ты пришел забыть, приятель? – спросил он.
В этой усмешке было что-то ласковое, столь похожее на Альбуса, что на мгновение я замер от ужаса, подумав, что он, тоже под оборотным, решил разыграть меня. Но секундное впечатление исчезло. Тимоти прошел в квартиру, сбросил в коридоре ботинки и спросил, хочу ли я пива.
- Это бесполезно, - ответил я.
- Да я уже понял, - сказал он откуда-то из-за стены, включая телевизор и начиная щелкать пультом управления. – Но не портить же вечер.
Я развернулся и пошел. Когда я спустился на два пролета, его лохматая голова появилась наверху над перилами.
– Эй, Кевин, - окликнул он.
- Что?
- Ты не обижайся! Я, честно говоря, тоже не хотел трахаться. Так, думал отвлечься.
В Хогвартсе я проклял свою феноменальную везучесть, потому что первый, кого я увидел во дворе замка, был Альбус. Действие оборотного я прекратил антидотом, так что хотя бы смену внешности мне объяснять не пришлось. Альбус стоял у фонтана с Люмосом на конце поднятой палочки. Лицо у него было тревожное.
- Провожали министра, директор? – съехидничал я. – Беспокоитесь, как он доберется до дома?
Смысла в моей фразе не было, так как министр уходил из Хогвартса через директорский камин, зато выражение лица Альбуса стало таким, как будто я его ударил. Он отвернулся и ушел, не говоря ни слова, не поставив меня на место, не размазав заклятием по каменным плитам.
Вернувшись в подземелья, я не мог найти себе места. Я обидел Альбуса. Человека, который дважды спас мне жизнь. И это - гораздо больше того, что я сделал, работая на него. Гораздо больше того, что я смогу когда-нибудь отдать.
Возможно, он даже ждал меня. Ради чего я торгуюсь? Что я хочу получить?
Равноправное партнерство? Этого не будет никогда. Я подчиняюсь директору Дамблдору, и великий волшебник Дамблдор, победивший Гриндевальда, всегда будет во много раз сильнее меня. Что я делаю? Что мы делаем? Что, тролль его подери, вообще происходит?!! Я мучительно обдумывал, что же делать дальше, задыхаясь от собственного чувства вины. Я не помнил, когда мне в последний раз было так плохо.
Часы показывали половину двенадцатого. Альбус ложился и позднее, я помнил это по тому времени, когда работал одновременно на него и на Лорда. Я не стал просить разрешения войти в его гостиную через камин, а пошел через подземелья на второй этаж. Охранные чары сообщат ему, что кто-то есть в кабинете. Я не мог увидеть его прямо сейчас, сию секунду. Я шел наверх с решимостью обреченного на казнь. Если Альбус оттолкнет меня, он будет прав. Я ведь сделал это с ним, не так ли? Самое меньшее будет, если он скажет что-нибудь в духе «Северус, твоя вседозволенность переходит всякие границы».
Почему это всегда касалось только меня? Почему он никогда не говорил этого Блэку, с горечью думал я. Злость, однако, помогла мне собрать себя.
Альбус стоял в кабинете, листая толстую книгу на столе. Он, казалось, абсолютно не удивился, увидев меня, и посмотрел на меня так, как будто обдумывал что-то совершенно обыкновенное. Я что, опять ошибся? Он не обиделся? Я не вышел за рамки допустимого? Или что?
Я молчал, прислонившись к косяку в дверном проеме. Взгляд Альбуса скользнул мимо, потом опять уперся в книгу. Он прикусил нижнюю губу, потом несколько раз облизнул ее. Не знаю, сделал он это рефлекторно или намеренно, только я отлепился от стены и в мгновение ока уже был рядом с ним.
Не знаю, какие пикси меня укусили. Я вцепился в локти Альбуса, разворачивая его к себе. Он был так неимоверно близко. Его тонкие сухие губы, по которым только что прогуливался розовый язык, его глаза, сейчас словно подернутые дымкой – от усталости или… от страсти?.. Борода колышется, и так хочется завести под нее руки, приложить их к груди, почувствовать, как колотится сердце Альбуса под моими ладонями. Глухие удары часов на этажерке заставили меня опомниться.
Мерлин, я прикоснулся к Дамблдору! Я отпрянул, выпуская его локти, но в эту секунду он сам перехватил мои, и я мгновенно оказался впечатанным в стену кабинета. Альбус навис надо мной, перекрывая пути к отступлению. И, прежде чем я понял, что происходит, накрыл мои губы своими, настойчиво проталкиваясь языком в мой рот. Наши языки встретились, знакомясь друг с другом, и это было так… так… Наверное, во всей моей жизни не было лучше этого момента. Непроизвольно подавшись бедрами вперед, я вжался в живот Альбуса, ощутив его эрекцию. Через все шесть или восемь слоев одежды наши члены соприкоснулись. Я чувствовал, что готов умереть прямо здесь, в руках Альбуса, только бы эта сладкая пытка продолжалась. Мерлин, я же кончу прямо сейчас!
- Нет! - я отвернул голову.
Альбус в удивлении отпустил меня:
– Северус, что не так?!
Я прошел к креслу и рухнул в него, держась руками за столешницу и мотая головой, как сумасшедший: – Не так. Не сейчас.
- Северус! Смотри мне в глаза!
Да что ж такое с Альбусом, если он решился использовать легиллименцию? Я закрылся рефлекторно. У меня в любом случае стоит постоянный блок, но с Альбусом лучше перестраховаться. Возбуждение уходило. Альбус пересек расстояние, разделявшее нас, и взял меня рукой за подбородок. Наши взгляды встретились. Он был недоволен, я это видел. И еще понимал, что это недовольство относится к тому, что произошло только что.
- Что вы хотите от меня?
- Настанет ли момент, когда ты перестанешь торговаться, Северус?
- Альбус, зачем вам я?
Он вдруг кинул настороженный взгляд куда-то вверх, и я вспомнил, что мы все еще находимся в кабинете. Стало быть, портреты видели все происходящее между нами. Альбуса, казалось, это не волновало. Может быть, они не разглашают его тайн? Или он отводит им глаза каким-нибудь заклинанием?
- Пройдем в гостиную, - сказал он холодно.
В гостиной я не дождался приглашения и сел на коричневый диван из кожи якки. Альбус смотрел на меня внимательно, устроившись в кресле напротив.
- Вы не ответили на мой вопрос, директор.
- На этот вопрос нет ответа, Северус. Его интонации были мягкими, но при этом Альбус смотрел на меня с упреком, как будто объяснял что-то настолько очевидное, что я должен был давно знать сам.
- На любой вопрос можно найти ответ… если хотеть этого.
Он покачал головой:
– Это бессмысленно, Северус. Ты пытаешься анализировать то, что анализу не поддается в принципе.
- Может быть, просто никто не пытался этого делать? – спокойно спросил я. Я понимал, что мы заходим в тупик, однако игра была начата Альбусом, он и должен был делать первые ходы.
- Ты не ответил на вопрос о том, что произошло в кабинете, - напомнил он. Сходил.
Мерлин, как ответить так, чтобы дать понять, что мне это понравилось, и я не против продолжения, но… А что, собственно, но? Стоит ли врать, когда рано или поздно это выяснится? В гей-бар за опытом я явно больше не пойду. Я хочу только Альбуса. Так что терять уже нечего. Ва-банк.
Холодно. Как можно холоднее:
– Стена кабинета – это, мягко сказать, не совсем то место, о котором я мечтал, представляя себе мой первый опыт.
Альбус поперхнулся. Он был изумлен или, по крайней мере, хорошо притворился изумленным. Выглядело это так, будто он даже не догадывался о том, что я могу оказаться девственником.
- Но я думал, что мистер Малфой… - он пристально вглядывался в меня.
- Мы были друзьями, - сухо сообщил я.
- Как я понимаю, теперь вы уже не друзья?
- Не вижу, какое отношение это имеет к предмету нашего разговора.
Мы опять залезли в дебри, отстраняясь друг от друга. Впрочем, я чувствовал, что мне уже все равно. Еще идя сюда, я внутренне настраивал себя на то, что потеряю его. Я устал от этих качелей. Я бы, пожалуй, даже уволился из Хогвартса, если бы у меня была хоть малейшая возможность сделать это.
- Северус, – Альбус наколдовал нам вина, и я принял бокал почти рефлекторно, ожидая его дальнейших слов. – Я должен принести тебе свои извинения. Видишь ли, я думал, что ты более искушен в подобного рода вещах, и не понимал, как глубоко могу задеть твои чувства.
Он огорченно всматривался в мое лицо. Было похоже, что Альбус говорит искренне.
Я ответил ему тем же:
- Вы их задели… достаточно глубоко.
Пустота. Я умер. Как в тот раз, после разговора с Лили, когда она навсегда захлопнула дверь передо мной. На что я надеялся? Что он действительно захочет меня? Навоображал невесть что! И вздумал ставить условия за то, что и даром никому не нужно.
Молчание длилось довольно долго. Альбус ходил по кабинету, обдумывая что-то, а я смотрел на свои руки, лежащие на коленях. К вину я так и не притронулся, и бокал висел в воздухе, сиротливо покачиваясь от движений Альбусовой робы.
Наконец, Альбус заговорил: - Если это так, как ты говоришь, Северус, то каким образом я могу загладить свою вину? Что ты примешь в качестве извинения?
Я не знал, что ответить на это. То, чего я хотел, было слишком больше, чем он мог предложить.
Самым лучшим решением было прервать бессмысленный разговор и уйти. Я уже собрался было вставать, как вдруг Альбус повернулся ко мне и со словами: «Северус, ты позволишь мне?», опустился передо мной на колени. Я был настолько ошеломлен, что застыл на месте.
Дамблдор. На коленях. Передо мной.
Первой мыслью было, что он сошел с ума. Но в следующую секунду Альбус отвел мои руки и слегка развел мои колени, чтобы оказаться между ними, на мгновение коснувшись ладонями внутренней стороны моих бедер.
Возбуждение накрыло меня, выламывая тело в судороге. Эрекция стала болезненной в доли секунды. Я вцепился руками в диван, умирая от желания и одновременно - от страха, что я все делаю не так. Альбус же одним рывком расстегнул мне молнию на брюках, и мой освобожденный член подался вверх, натягивая ткань трусов, ложась в его горячую руку. Накатило жаркое, сладкое удушье, комната поплыла перед глазами. Альбус медлил, стягивая с меня трусы невероятно долго, сухими пальцами слегка поглаживая бедра, и я уже начал думать, что эта пытка – похлеще, чем то, что мне довелось испытать у Лорда.
А потом я сказал: «Да. Пожалуйста. Да» и, прежде чем успел понять, что творю, нажал рукой на затылок Альбуса, притягивая его голову вниз, туда. В следующую секунду его руки и губы завладели моим членом, язык слизнул капельку смазки, и я услышал собственный глухой стон. Еще миг - и головка оказалась в жаркой, влажной тесноте его рта. Руки Альбуса гладили меня. Я извивался, рычал и выгибался, судорожно глотая воздух, когда он вбирал член еще глубже. В какой-то момент он стиснул его так сильно, что я мог только всхлипнуть, вскинуть бедра, и, мыча, двинуться вперед, толкаясь Альбусу в рот, еще быстрее, еще… На этом потолок гостиной надвинулся на меня, превратившись в кипенно-белый, и я самым позорным образом потерял сознание.
Когда я пришел в себя, то обнаружил, что уже полностью одет и лежу на диване, головой - у Альбуса на коленях, под моей щекой была его мягкая борода, а сам он пропускал сквозь пальцы мои волосы. Все тело было пронизано послеоргазменной истомой. Пахло разлитым вином и еще чем-то очень резким.
Увидев, что я в сознании, Альбус повернул мое лицо вверх и заглянул мне в глаза:
- Как ты, мой мальчик?
- Извинения принимаются, директор, - срывающимся голосом сказал я.
------------------------
Будильник вызванивает три утра, напоминая, что пора гасить огонь под основой. Я заливаю горечавку ядом тарантула (следующий этап зелья) и иду в гостиную. Откидываюсь в кресле у камина, салютуя себе бокалом виски, и, смакуя первый глоток, закрываю глаза. Альбус хочет лишить свое тело памяти. Это его дело, не так ли? Я даже не назову это предательством. Но я не буду этого делать с собой. Память - это все, что мне осталось. И, пока она жива, значит, и я живу тоже.