Коридор кажется непривычно узким. Потолок давит, и чем дальше Гарри идёт вперёд, тем сильнее ему чудится, что стены сдвигаются. Он ступает очень медленно, шаг за шагом, прислушиваясь к далёким голосам, разносящимся по дому. Весь коридор увешан портретами бывших директоров Хогвартса, которые удалось спасти из школы. Один за другим они просыпаются от деликатного скрипа половиц и удивлённо смотрят на Гарри, тихо перешёптываясь за его спиной.
Почти дойдя до лестницы, он останавливается, когда слышит, что кто-то спускается вниз. Сердце колотится от волнения слишком часто, однако он до сих пор пребывает в некотором оцепенении.
— …и захвати ещё… — раздаётся женский голос сверху, но Гарри не слышит окончания фразы.
— Да, мам, конечно, — слышится с лестницы другой, уже совсем близко.
Сначала Гарри видит потрёпанные некогда белые кеды. Потом — стройные ноги. Затем мелькают пряди рыжих волос, и Джинни наконец появляется целиком. Она идёт, опустив голову, и пока не замечает его. Дойдя до последней ступени, она вздыхает каким-то своим мыслям, заправляет прядь волос за ухо и замирает, как вкопанная.
Трудно определить всю гамму эмоций, которая отражается на её лице, но в первый миг — Гарри уверен, что безошибочно опознал болезненный голод. Их разделает около десяти ярдов. Впившись в него диким взглядом, Джинни несмело делает шаг вперёд. Потом ещё один. Она молчит. Гарри не шевелится. Она идёт к нему, сначала робко, потом всё увереннее и быстрее и, наконец, перейдя на бег, практически сбивает его с ног, повиснув на шее. Он отвечает на объятие, зарываясь лицом в душистые рыжие волосы, всегда пахнущие ромашкой. Джинни продолжает молчать. Она даже не плачет, только её плечи подрагивают. Она держит его так крепко, будто не намеревается отпускать никогда.
Гарри не знает, сколько они стоят так, прижимаясь телами, словно стремясь раствориться друг в друге. Она рвано дышит ему в ухо, он вдыхает её запах. Она шумно сглатывает, он прикрывает глаза. Он и не ждёт, что она заговорит. Её объятие говорит за неё куда больше. Портреты в коридоре перешёптываются всё удивлённее. В доме очень тихо, только поскрипывает пол на втором этаже.
— Джинни, ну сколько можно? Ты нашла мелиссу? — миссис Уизли торопливо спускается по лестнице, шумно топая по старым ступеням. Не дойдя до низа, она застывает.
Джинни пытается отстраниться, и Гарри с неохотой разжимает объятия.
— Мама, Гарри вернулся, — тихо говорит она, оборачиваясь к Молли.
Сначала на губах той расцветает ясная улыбка, но потом в лице появляется недоверие. Складка на лбу разглаживается, но тут же возникает опять. Будто миссис Уизли не может решить, как реагировать на его появление.
— Это замечательно, — наконец откликается она, через силу всё же натягивая на лицо доброжелательное выражение, и, преодолев последние ступени, заворачивает в комнату. Она не смотрит на Гарри. — Мне нужна мелисса, — доносится оттуда её рассеянный голос.
— Мы завтракаем, — сообщает Джинни и берёт его за руку. — Пойдём на кухню?
Кивнув, он даёт увести себя на второй этаж. Он механически переставляет ноги, думая лишь о том, что Молли копается в шкафу с травами чересчур долго. А ведь мелисса, как он помнит, хранится в стеклянной банке с самого края.
Джинни подводит его к распахнутым дверям кухни, из-за которых доносятся непринуждённые голоса, очень медленно, словно чувствует его настроение, понимает, каково ему сейчас. Несколько раз она оборачивается к нему, осторожно улыбаясь. Но Гарри не смотрит на неё. Только на светлый прямоугольник, который приближается, как ему кажется, стремительно быстро. Глубоко вздохнув, он переступает порог вслед за Джинни, и все звуки постепенно смолкают.
Кухня, как назло, переполнена людьми. Все Уизли, Сириус, Невилл, Кингсли и Люпин, позабыв о завтраке, устремляют на него полные недоумения взгляды. Но Гарри смотрит лишь на Гермиону, которая сидит, укутанная в тёплый плед, и радостно улыбается ему со слезами на глазах.
— Гарри?! — вилка падает на пол, когда Рон плавно поднимается из-за стола.
И это как будто служит сигналом для остальных. Гарри не успевает среагировать, когда оказывается в плотном кольце сначала одних рук, потом других. Кто-то радостно хлопает его по плечу, кто-то жмёт руку, но кто-то остаётся сидеть на месте. Кингсли и Билл, отмечает он. Сириус подходит, заключает его в крепкие объятия и что-то спрашивает, но Гарри кажется, что он говорит на другом языке. Всё как-то резко и неожиданно, что его мозг не поспевает за событиями.
— Сириус, давай потом, ладно? — улыбается Джинни, ещё сильнее стискивая его пальцы. — Гарри сейчас, наверное, нужно поесть и отогреться — он пришёл в одной рубашке.
— Тогда усади его за стол, — командует внезапно появившаяся за их спинами Молли.
Джинни послушно садится, не отпуская его руки, и Гарри приходится опуститься на стул рядом. Понемногу шумиха вокруг него сходит на нет, все рассаживаются. В руках у него оказывается горячая чашка травяного чая. Подняв наконец голову, он медленно оглядывает всех присутствующих. Он не представляет, что им сказать, впрочем, и они, кажется, тоже.
— Ты голоден? — спрашивает у него миссис Уизли немного напряжённым голосом.
Гарри мотает головой. Он смотрит на единственного человека, с кем сейчас может говорить, и тихо спрашивает:
— Ты в порядке?
— Да, я в порядке, — улыбается Гермиона. — Но это было резко. Ты напугал меня.
— Прости.
— Ты аппарировал так же, да? Тебе удалось сбежать?
Он открывает рот, ещё не до конца продумав, как ответить, но его опережают. Неприятный голос за спиной сообщает с самыми ядовитыми интонациями:
— Скажем так, миссис Уизли, — мистера Поттера выгнали.
Гарри стискивает зубы и уговаривает себя не оборачиваться: он и так знает, что сейчас написано на лице Снейпа.
— Ну, и почему тебя выкинули оттуда? — небрежно интересуется Билл, буравя Гарри неприязненным взглядом.
— Билл! — Гермиона возмущённо оборачивается к нему. — Как ты можешь, он же…
— Ладно, — морщится Билл. — Если говорить деликатно… Почему тебя вышвырнули оттуда, как кусок дерьма?
— Он же спас меня! — Гермиона вскакивает со стула. — Ты ничего не понял из того, что я рассказала?
— Пока я понимаю только одно, — теперь и Билл повышает голос. — Гарри сбежал к Пожирателям, а теперь вдруг вернулся. И я, как и, думаю, все здесь, хотел бы услышать от него объяснения!
Кингсли согласно кивает. Снейп, тем временем, огибает стол и усаживается прямо напротив Гарри. Он презрительно ухмыляется, в открытую разглядывая его с пренебрежением.
Гарри наблюдает всю эту сцену, как со стороны, словно не о нём сейчас судачат и не из-за него ругаются. Странно, но он не чувствует ни обиды, ни злости. Всё это выглядит даже… забавно. Он вздрагивает, когда позади раздаётся ещё один голос:
— Что здесь происходит? Почему вы кричите?
На этот раз он оборачивается. И натыкается на два бледно-голубых глаза, серьёзно смотрящих на него из-за сдвинутых к носу очков.
— Гарри, — констатирует Дамблдор.
— Дамблдор, — Гарри находит в себе силы ухмыльнуться.
— Я ждал тебя. Вернее, надеялся, что ты придёшь, если останешься в живых.
Из-за его спины выходит светловолосый мужчина со сложенными на груди руками. Он приветливо улыбается.
— Гарри, рад тебя видеть.
— Здравствуйте, мистер Лавгуд.
— Северус, что там произошло? — хмурится Дамблдор.
— А вы как думаете? — Снейп кивает на Гарри. — У Поттера хватило ума спасти подругу, но не хватило тут же отправиться за ней следом. К сожалению, этот подвиг закончился для него не вполне удачно.
— Он мог закончиться и хуже, — Дамблдор оглядывает всех по очереди, пару раз задерживаясь на Гарри, и внушительно произносит: — Сейчас — никаких расспросов. Накормите Гарри и дайте ему отдохнуть. Я запрещаю говорить с ним обо всём, что случилось. Позже вы получите все объяснения.
Дамблдор уже собирается уходить, но Снейп негромко зовёт:
— Альбус, — и указывает глазами на руку Гарри. — На него наложены следящие чары. Пожиратели пока не успели отследить район, в котором мы находимся, но если Поттер вздумает выйти из дома…
— Да, да, разумеется. Гарри, пожалуйста, отдай его нам.
Дамблдор выжидающе протягивает руку, и до Гарри только сейчас доходит, что речь идёт о кольце Марволо, к которому он так привык, что уже практически не замечает его. Вздохнув, он буквально заставляет себя стащить с пальца кольцо и, не глядя, протягивает Дамблдору. Появляется неприятное ощущение, что чего-то не хватает. Он прячет руку под стол.
— Спасибо, — кивает Дамблдор, передавая кольцо Лавгуду, который тут же принимается рассматривать его с огромным любопытством. — Мы поговорим обо всём позже.
Они уходят, и на кухне вновь воцаряется неуютная тишина. У Гарри возникает чувство, что старик специально оставил его на растерзание Орденовцам. Однако, как и наказал Дамблдор, они не затевают расспросов. Но и не пытаются заговорить с ним. Разумеется, всех сейчас интересует лишь запретная тема, других вопросов не возникает. Гарри на всякий случай скользит по всем выжидающим взглядом, но лишь немногие не торопятся отвернуться. Ему делается мерзко. Никто даже не возобновляет прерванных разговоров, и он всё острее чувствует необходимость сказать хоть что-то. Рон в это время мягко накрывает ладонью руку Гермионы, и Гарри замечает на их безымянных пальцах одинаковые кольца.
— Вчера я не видел на тебе кольца, — тихо говорит он Гермионе.
— А, да, — откликается она неестественно бодро, с облегчённой радостью цепляясь за предложенную тему. — Я никогда не надеваю его на задания, чтобы не потерять.
Рон, осторожно улыбнувшись, кивает.
— И давно? — спрашивает Гарри почти равнодушно, потому что ответ очевиден.
— Через месяц после твоего… После того, как… — Гермиона беспомощно умолкает.
— Понятно, — вздыхает Гарри, уже жалея, что вообще открыл рот. Он понимает, что о чём бы ни спросил, все разговоры будут сводиться к одному и тому же.
Заглянув в свою чашку и с сожалением обнаружив в ней ещё половину, он наклоняется к Джинни.
— Мы можем уйти отсюда?
Глянув на него и торопливо кивнув, она поднимается из-за стола.
— Гарри устал, я провожу его в комнату.
Он встаёт и выходит за ней следом. Звук закрывающейся за ним двери становится чуть ли не самым желанным за последние минуты. Но стоит ему сделать по коридору несколько шагов, на кухне возобновляются возбуждённые разговоры вполголоса. Джинни подхватывает его под локоть, чтобы быстрее увести отсюда.
Они доходят до его спальни, Джинни толкает дверь и отступает, пропуская его вперёд. Гарри заходит, осматриваясь, будто видит комнату впервые, но не находит в ней ничего нового.
— Мы решили ничего не трогать, — немного смущённо поясняет она, приближаясь. — Думали, что ты вернёшься и…
— Откуда? — он резко оборачивается. — Откуда вы знали, что я вернусь, если вам ничего не рассказали?
— Надеялись, — Джинни нисколько не смущается. — И не верили слухам. Не верили, что ты можешь просто бросить нас и сбежать.
— Кто — мы? — Гарри придирчиво осматривает прикроватную тумбочку, отмечая, что на ней до сих пор валяется старая газета, которую он читал в последний день. — И кто распускал слухи?
— Мы — это я, Гермиона, Рон, Невилл, Сириус, близнецы… А слухи… Ты, наверное, уже догадался?
— Вижу, Билл на меня взъелся?
— Он всё время повторял, что ты был нашей последней надеждой, а теперь…
— Сбежал, да? — Закусив губу, Джинни смущённо кивает. — Что вам сказал Дамблдор?
— Ровным счётом ничего. Сказал, что тебя забрали Пожиратели на том задании — и всё.
— Ну да, — зло усмехается Гарри. — А Снейп?
— Мы с Гермионой много раз пытались его расспросить, но он всегда отмахивался от нас и говорил, что всё, что нам нужно знать, расскажет Дамблдор.
— Вы и Дамблдора пытали?
— Его и не особенно спросишь, и он… — она вздыхает и умолкает.
— Что?
— Знаешь, он в последнее время стал каким-то странным.
— Хочешь сказать, раньше он был нормальным? — фыркает Гарри.
— Я не об этом. Он стал напряжённым, задумчивым, серьёзным. С тех пор как к нам пришёл Лавгуд, они постоянно что-то обсуждают, решают. Дамблдор вообще мало выходит из своего кабинета, даже есть с нами перестал.
— У них назревает какой-то очередной великий план, — говорит Гарри с болью и презрением одновременно. — Меня в него тоже не посвятили.
Наступает тишина. Он задумчиво покусывает губу, глядя в пол. Немного потоптавшись у порога, Джинни наконец подходит ближе и понижает голос:
— Гарри, что бы там ни случилось, я хочу, чтобы ты знал: я ни на минуту не верила, что ты предал нас. — Он медленно поднимает голову. — Зная твою отчаянность и зная скрытность Дамблдора, не трудно было догадаться, что вы придумали новый план и пока не хотите посвящать нас в его подробности. Мне очень жаль, что остальные этого не понимают.
— Спасибо, Джин, — кивает Гарри, мимоходом касаясь её запястья. — Если ты не возражаешь…
— Конечно, отдыхай.
Она мешкает, словно не хочет уходить, а потом быстро наклоняется, целует его в щёку и скрывается за дверью.
Гарри тоскливо оглядывает комнату, которая своими размерами вызывает неприятные ассоциации с камерой в подземельях поместья. Шторы задёрнуты среди бела дня, будто здесь лежит покойник. Отстранённо думая о том, что вряд ли уснёт, он кладёт на тумбочку палочку и очки и прямо в одежде валится на постель, готовясь вариться в собственном соку уныния. Но как только голова касается подушки, его мгновенно выключает.
Гарри выплывает из сна очень медленно. Не открывая век, он протягивает руку, чтобы нащупать на тумбочке палочку и запустить каким-нибудь безобидным заклятием в Марка, который опять вломился к нему в спальню. Но рука шарит по воздуху, и он не сразу понимает, что тумбочка стоит с другой стороны. Открыв наконец глаза, он несколько раз моргает, палясь на Рона, который стоит над ним с тревогой на лице.
Все воспоминания обрушиваются так резко, что Гарри вновь закрывает глаза, с глухим стоном откидываясь обратно на подушки.
— Гарри, ты в порядке? Есть идёшь?
Собравшись с духом, Гарри рывком садится в кровати, спуская ноги на пол. Попутно он с лёгким удивлением вспоминает, что ему ничего не снилось. Впервые за долгое время.
— Что, уже обед? — нехотя спрашивает он, надевая очки.
— Завтрак вообще-то. Ты проспал почти сутки, мы волновались.
Рука, потянувшаяся за волшебной палочкой, замирает. Но удивляется Гарри вовсе не своей долгой спячке.
— Где моя палочка? — спрашивает он почти с ужасом.
— Снейп сказал, что на неё наложены какие-то чары, которые не позволяют тебе нормально колдовать. Дамблдор забрал её, чтобы их снять. Скоро, наверное, будет готова.
Гарри через силу подавляет приступ паники и кивает с деланным равнодушием.
— Хорошо. Мне бы переодеться, — роняет он в надежде, что Рон деликатно уйдёт, но тот продолжает стоять, не поняв намёка.
Встав, он подходит к шкафу и распахивает дверцы. В нос ударяет смутно знакомый, родной запах, и у Гарри возникает странное ощущение: похожее он испытывал, когда возвращался из Хогвартса к Дурслям на лето. Первым, что попадается ему на глаза, оказывается чёрный джемпер с высоким растянутым горлом. Расстегнув рубашку и швырнув её в глубину шкафа, Гарри уже берётся за него, когда позади раздаётся изумлённо-напуганный голос Рона:
— Чёрт возьми, что это?! — нахмурившись, он оборачивается и только сейчас понимает, что имеет в виду Рон. — Что они с тобой сделали? — он кивает на его торс.
Посмотрев на ряд неровных шрамов, украшающих его грудь и бока, Гарри усмехается. Он-то привык к ним настолько, что уже не замечал их в зеркале.
— А как ты думаешь? — криво ухмыляется он, натягивая джемпер и вдыхая его залежалый запах.
Рон наконец поднимает голову.
— Это они тебе оставили? — зачем-то спрашивает он с сомнением.
— Нет, это я по ночам игрался с перочинным ножиком, — язвит Гарри в ответ.
— Чёрт, прости, — теперь Рон выглядит смущённым. — Почему ты не свёл их?
— Мне запретили, — отвечает он деревянным голосом и отворачивается к маленькому зеркалу на двери шкафа, делая вид, что поправляет ворот.
— А. Ну сейчас-то можно будет взять у Снейпа мазь и…
— Нет. Пусть останутся, — неожиданно для самого себя возражает Гарри.
— Зачем?
— Хочу… помнить.
Гарри с болью усмехается и замирает, пустым взглядом вперившись в своё отражение. Только сейчас до него доходит истинный смысл слов Риддла, когда тот покидал его комнату, смазав раны. Он имел в виду вовсе не выходку Гарри в Лидсе, не наказание и не их разговор. Риддл хотел, чтобы он помнил момент, когда сам решил прикоснуться к нему, и что при этом почувствовал.
— Эй.
Когда голос Рона вырывает из воспоминаний, он обнаруживает, что стоит, всё ещё держась за ворот джемпера и странно улыбаясь. Гарри прочищает горло и поспешно закрывает дверцу. Наверное, в тот момент Рон что-то спрашивал, скорее всего, опять про шрамы, но он больше не желает возвращаться к этой теме.
— Где Дамблдор? — спрашивает он.
— На кухне. Пошли, там все собрались. Ждём только тебя.
— Будет рассказывать вам о том, что я забыл у Пожирателей, и хочет, чтобы я кивал, как китайский болванчик, подтверждая его слова?
— Вообще-то он рассказал нам всё ещё вчера, — Рон виновато опускает голову, и даже в синеватом сумраке видно, как покраснели его щёки. — Мы знаем, что ты там делал и… Нам очень жаль. Жалко, что ты ничего не рассказал сразу, до того, как…
— Рон, если Дамблдор вам сам ничего не сказал, думаешь, он разрешил говорить мне?
— Ну да. Верно. Так мы идём? — Рон неуверенно улыбается, кивая на дверь.
Глубоко вздохнув и расправив плечи, Гарри выходит в коридор, морально готовясь к тому, что его ждёт — первому разговору с Дамблдором. Пока они доходят до кухни, он успевает поймать нужное настроение. С каждым шагом он обретает всё большие уверенность и хладнокровие.
Когда они заходят на кухню, все уже в сборе. Рон, тихо проскользнув мимо, садится рядом с Гермионой. Дамблдор сидит во главе длинного стола, не спеша протирая очки, а заметив Гарри, кивает ему на последнее свободное место — напротив. Он медленно опускается на стул, старательно делая вид, что не замечает обращённых на него внимательных взглядов всех присутствующих. Украдкой поглядывая на своих товарищей, он отмечает в их глазах то ли напряжение, то ли недоверие, но старается не придавать этому значения. В конце концов, после всего что случилось, они имеют полное право относиться к нему настороженно, даже зная всю историю целиком.
Гарри терпеливо дожидается, пока Дамблдор закончит по третьему разу мусолить прозрачные стёкла, и, откинувшись на спинку стула, скрещивает ноги, стремясь придать позе безмятежность. Он ждёт какой-то вступительной фразы, которая бы развеяла сгустившееся на маленькой кухне напряжение, но, водрузив очки на крючковатый нос, старик начинает говорить довольно прохладно и с неприятной ноткой неуместной иронии:
— Спасибо, Гарри, что наконец-то пришёл.
— Спасибо, что наконец-то позвали, — в тон ему отзывается Гарри и упирается взглядом в неприязненно сдвинутые брови Молли.
— Надеюсь, ты хорошо отдохнул? — продолжает Дамблдор с улыбкой. — Нам многое нужно обсудить.
— Конечно, я готов, — кивает Гарри, твёрдо решив смотреть только на старика.
— Прекрасно. Итак, — Дамблдор задумывается на несколько секунд, видимо, решая, с чего начать допрос — а в том, что это будет именно допрос, Гарри нисколько не сомневается. — Ты пробыл в ставке Пожирателей довольно долго. Что ты можешь рассказать о ней в целом?
Гарри, хмурясь, бросает короткий взгляд на Снейпа, сидящего рядом с Дамблдором.
— Я думал, об этом в полной мере рассказывает вам Снейп, разве нет?
— Мне бы хотелось выслушать и второе мнение, — Дамблдор говорит сдержанно, но его нетерпение выдаёт лёгкое постукивание пальцев о столешницу.
— Ну, — Гарри прочищает горло. — Ставка как ставка. Вполне себе обычная. Поместье находится на каком-то богом забытом острове. Вокруг только лес — и всё.
— Это замечательно, — прерывает Дамблдор, — но меня не очень интересует местная флора. В любом случае, мы до сих пор не знаем местоположения поместья. Расскажи лучше о самих Пожирателях. Каково настроение людей Волдеморта?
Гарри не может удержаться от злого смешка. Именно с этого вопроса начинал Риддл в первый же день его пребывания в поместье.
— Хорошее, — отвечает он убеждённо. — Они одеты, сыты, вполне довольны жизнью, уверены в себе, — на этих словах он замечает, как скисают лица Рона, Гермионы и Сириуса, но безжалостно продолжает: — У них есть всё, что требуется для нормальной жизни. Они почти ни на что не жалуются. Они отправляются на задания, нисколько не сомневаясь в успехе. И за всё время я ни разу не видел, чтобы кто-то из них был ранен или убит вашими людьми.
Осознав, что машинально сказал «вашими», Гарри начинает ощущать себя парламентёром, которого Пожиратели направили в штаб Ордена на переговоры. Но Дамблдор решает не заострять на этом внимание.
— Хорошо, Гарри. А как сам Волдеморт?
— Здравствует, — ухмыляется Гарри, и старик вымученно улыбается в ответ.
— Да, но мне бы хотелось услышать чуть больше о его поведении, намерениях и планах. Северус сказал, тебя шокировали сильные изменения не только в его внешности, но и в характере.
— Ну… — Гарри обводит внимательным взглядом собравшихся: никого слова Дамблдора не удивили. — Вы рассказали им, так? Рассказали, как он теперь выглядит.
— Да, вскоре после твоего… похищения, — подаёт голос Рон.
— Хорошо, — кивает Гарри задумчиво. — Что ж… Его поведение, оно… — он смотрит на Снейпа и явственно читает в его лице напряжение. Смутно догадываясь о его причине, он заторможенно продолжает: — Ну, оно изменилось, да. Он стал… — Снейп наконец поднимает голову: его чёрные зрачки тускло мерцают в желтоватом свете электрической люстры. И Гарри вдруг решает резко сменить курс: — Вообще-то, знаете, я с ним не очень много общался. Мне не слишком-то доверяли. Но он, определённо, перестал быть нервным истериком.
Он умолкает, но и Дамблдор не торопится говорить, выжидающе глядя на него. Когда пауза затягивается и становится ясно, что продолжать Гарри не намерен, старик подаётся вперёд, укладывая сплетённые пальцы на стол.
— Как он себя ведёт? О чём говорит? Что делает?
Короткие отрывистые вопросы похожи на мелкие камни, резко бьющие по голове.
— Ведёт себя вполне адекватно. Спокойно. Ничего особо не делает, сидит в поместье, изредка общается с Министром. О других перемещениях мне не докладывал. А говорит… Да много о чём. Ничего важного, пустой трёп. Вы же знаете, он это любит, — Дамблдор понимающе кивает. — Я же сказал: мы беседовали всего несколько раз.
На слове «беседовали» Рон фыркает.
— Ага, представляю, как Сам-Знаешь-Кто приглашает тебя к себе побеседовать на чашечку чая с плюшками, — неуместно шутит он.
— Вообще-то это обычно был коньяк с шоколадом, — Гарри холодно смотрит на друга, и хихиканье того резко обрывается.
— Он узнавал, зачем ты пришёл к ним? — продолжает Дамблдор, не удостоив Рона взглядом.
— Конечно. Я рассказал нашу легенду.
— Но он наверняка не поверил. Он пытался выяснить настоящую причину?
— Ну… да, — Гарри опускает голову, вспоминая первый разговор с Риддлом в кабинете, и практически ощущает во рту безвкусную Сыворотку Правды. Вслед за этим моментально вспоминаются тёплые пальцы на губах, и он быстро зажмуривается и трясёт головой: — Да, он заставил меня пить Веритасерум, но…
— Да? — Дамблдор подаётся вперёд ещё сильнее.
— Но он ничего не спросил. В смысле, ничего такого. Ни про мои планы, ни про Орден. Он больше не допытывался.
— Интересно, — задумчиво изрекает Дамблдор, наконец откидываясь назад и поглаживая бороду. — Скажи, как он обращался с тобой?
От такого вопроса Гарри даже на миг замирает, совершенно не представляя, что от него хотят услышать. Ему на помощь приходит Люпин.
— Дамблдора интересует, где ты жил, как питался, чем занимался. Да? — поворачивается он к старику, тот кивает.
— А. Ну, мне дали комнату, одежду. Я ел вместе со всеми в зале. Первое время ничего не делал, потом мне стали поручать какие-то бестолковые мелочи вроде чтения газет и разбора уцелевших после пожара палочек. Ничего серьёзного или важного. И… Слушайте, вам же наверняка всё это уже рассказывал Снейп. Поверьте, я не скажу ничего нового.
Дамблдор смеётся, тихо, но наигранно.
— Боюсь, Гарри, Северус был не очень многословен, когда речь заходила о тебе. Он говорил, что ты сам всё расскажешь, когда вернёшься. Поэтому мы знаем о твоей жизни там лишь в общих чертах.
Ложь, мгновенно понимает Гарри. Дамблдор наверняка заставил Снейпа сообщить больше, и теперь хочет услышать его рассказ, чтобы сравнить обе версии. От этого понимания делается так мерзко и противно, что наполняющий кухню аромат свежего кофе, который он мечтал выпить после собрания, начинает отдавать вонючей гарью.
— А я боюсь, что не смогу сообщить что-то более конкретное или интересное, — возражает Гарри, стараясь говорить ровно. Он делает паузу, обдумывая, что ещё можно сказать, потому что если будет и дальше отмалчиваться, это тут же заставит товарищей подозревать его ещё сильнее. — Ладно, слушайте, — наконец тяжело вздыхает он, по очереди глядя на всех, кто сидит за столом, и обращаясь уже скорее к ним, чем к Дамблдору. — Да, я пробыл там больше двух месяцев, но, как видите, мне не очень-то повезло узнать или сделать что-то полезное. С самого начала меня, конечно, все ненавидели и не доверяли. То, что они не затевали со мной открытых перепалок — это исключительно заслуга Риддла. — Верхняя губа Снейпа, который не сводит с него тяжёлого взгляда, резко дёргается, словно он что-то пытается сказать. Гарри снова трясёт головой. — В смысле, Волдеморт приказал им не трогать меня. Они, скорее, вовсе не обращали на меня внимание, чем были настроены враждебно. Они не видели во мне угрозы, но и не принимали за своего, — он пытается придать лицу скорбное выражение и, судя по сочувствующему взгляду Гермионы, ему удаётся. — Я слонялся по поместью, как призрак, толком ничего не делал. Потом… Ну, я уже сказал, чем занимался потом. И Ри… Волдеморт тоже не очень-то обращал на меня внимание. Как будто он… Ну, не знаю... Всё это время решал, что со мной делать что ли. — К счастью, Снейп сидит к Дамблдору так, что тот не видит его лица, потому что на этих словах уголок его рта ползёт вверх. Гарри мгновенно ощущает прилив уверенности и сам практически начинает верить в то, что говорит: — Я не могу сказать, что моя жизнь была там, как сахар, но и особенно плохо мне тоже не было. Я имею в виду, физически, потому что я всё время тосковал по всем вам, я переживал, что вы ничего не знаете и считаете меня предателем, — он бросает красноречивый взгляд в сторону Дамблдора так, чтобы это заметили все. — Я боялся, что не смогу к вам вернуться, что меня убьют или сделают что-нибудь ещё. И я чувствовал себя там таким бесполезным, беспомощным. Мне действительно очень жаль, что я так и не смог ничего сделать и довести дело до конца. Я правда очень пытался, но мне не хватило времени и… Но я даю слово, чтобы я там ни делал, это не могло причинить Ордену никакого вреда. Даже когда я был в Лидсе — ну, вы наверняка знаете, — я никогда не делал ничего такого, что могло бы навредить кому-то из вас. Я просто…
Уже закрадывается вялый страх, что ему придётся распинаться тут довольно долго, но, к счастью, на выручку приходит Гермиона, оборвав его бессвязный поток речи тихим:
— Мы знаем, Гарри.
Вздохнув, он смотрит на неё. В глазах подруги стоят слёзы, а во взгляде читается молчаливая благодарность. Гарри собирается что-то ответить ей, но тут голос снова подаёт сердобольный Люпин, видимо, растрогавшись его жалостливым рассказом:
— Гарри, ты не должен себя ни в чём винить. План был изначально… ммм… мягко говоря, опасным. И мы рады, что ты вернулся живым и невредимым. Я верю, что если бы у тебя была возможность, ты бы убил его. Теперь, по крайней мере, мы знаем, что сделать это куда сложнее, чем мы думали раньше, — последнюю фразу он говорит, глядя уже на Дамблдора.
После этого за столом повисает гнетущая тишина. То, что озвучил Люпин, усилило и без того пасмурный настрой Орденовцев.
— Тебе удалось установить с кем-то из Пожирателей контакт? — спрашивает Дамблдор, проигнорировав взгляд Ремуса.
— Пожалуй, только с их детьми, — пожимает плечами Гарри. — Сначала они тоже меня на дух не переносили, но потом… более или менее. Особенно с Марком. Марк Эйвери. Джинни, ты должна его помнить.
— Ещё бы, — фыркает Джинни. — МакГонагалл заставила нас сесть вместе на Трансфигурации.
— И я помню, — кивает Рон.
— По шахматному клубу? — улыбается Гарри.
— Да, его сложно было обыграть. Мелкий, но, зараза, умный. Настоящий стратег.
Рон тоже улыбается, предаваясь воспоминаниям, и атмосфера на кухне постепенно перестаёт быть накалённой. Но Дамблдор явно не намерен заканчивать разговор на светлой ноте.
— Как ты думаешь, Гарри, — начинает он серьёзно, — кого-нибудь из твоих бывших сокурсников можно было бы убедить перейти на нашу сторону?
Скривившись, Снейп закатывает глаза. Видимо, эту тему они со стариком обсуждали не раз.
— Нет, — Гарри качает головой. — Однозначно нет. Они там все из-за родителей и ни за что их не предадут.
— Но ведь родители Панси Паркинсон погибли.
Гарри стискивает зубы. Если Дамблдор помнит об этом, значит, он уже думал над тем, чтобы переманить кого-то из слизеринцев к себе.
— Да, но она осталась там и… Там её друзья, она не пойдёт против них.
— Можно подумать, слово «дружба» для слизеринцев что-то значит, — желчно бросает Сириус. — Без обид, Снейп, я знаю, у тебя нет друзей.
Снейп благоразумно оставляет шпильку без ответа.
— Брось, Сириус, — Гарри качает головой. — Они такие же люди, как и мы. У них тоже есть свои отношения, чувства и…
— Но слизеринца можно купить, — перебивает Билл, оживившись.
— Интересно, чем? У них всё есть, Билл, понимаешь? Нам нечего им предложить.
— Однако это стоит обдумать, — дипломатично произносит Дамблдор. — Свой человек, постоянно находящийся в поместье, нам бы не помешал.
Гарри резко выдыхает сквозь зубы и облокачивается на спинку стула.
— Ничего не выйдет, это бесполезно.
— Мы обсудим это позже, — Дамблдор поворачивается к Снейпу, что не оставляет сомнений в том, каким именно составом он собирается это обсуждать. Тот молча кивает.
— Что ж, — встревает в разговор миссис Уизли. — Если Гарри не собирается нам больше ничего сказать, может, наконец, приступим к завтраку? Мне уже невыносимо слушать урчание ваших желудков.
— Да, да, Молли, ты права, — улыбается Дамблдор. — Ты рассказал всё, что хотел, Гарри?
Гарри понимает, что Дамблдор и не ждёт отрицательного ответа. Он кивает.
— Если вспомню что-то ещё, обязательно скажу.
Дамблдор тускло улыбается ему и благодарит Молли, которая уже обходит стол по кругу, наполняя тарелки всех едой. Когда она приближается к Снейпу, тот морщится, прячет левую руку под стол и поспешно встаёт.
— Прошу прощения, у меня Вызов, — ни к кому конкретно не обращаясь, сообщает он и быстро покидает кухню.
Гарри провожает его внимательным взглядом. Когда на его тарелке оказывается бесформенная клякса, лишь по запаху отдалённо напоминающая кашу, он поднимается из-за стола, хватает кружку с кофе и виновато пробормотав: «Спасибо, я пока не голоден», — выходит в коридор.
Когда закрывшаяся за ним дверь приглушает шум из кухни, на верхнем этаже слышатся шаги и перестукивание колб. Быстро поднявшись наверх, он доходит до комнаты Снейпа и без стука толкает дверь. Согнувшись над столом, зельевар пакует в большой саквояж цветастые склянки. Он поднимает голову, но, заметив Гарри, спокойно возвращается к своему занятию.
— Сейчас я отправляюсь в поместье. Нужно закончить одно зелье.
— То самое? Для него?
— Да, Поттер. Оно настаивается две недели. Если я пропущу третью фазу, то Лорд останется на полгода без лица, и тогда он наверняка захочет подыскать себе другого зельевара.
— Ясно, — Гарри прислоняется к двери и усмехается. — То есть вы сбегаете не потому, что хотите позавтракать чем-то чуть более похожим на пищу?
Снейп криво ухмыляется в ответ. Закончив сборы, он выпрямляется и серьёзнеет.
— Ты не заметил сейчас ничего странного? — осторожно спрашивает он, и Гарри моментально понимает, о чём идёт речь.
— Да. Его вопросы. И то, что Дамблдор расспрашивал меня при всех, а не как обычно, в своём кабинете.
— Догадываешься, почему?
— Конечно! Он не спрашивал меня, по сути, ни о чём важном. Только о том, как мне жилось, о том, как Риддл ко мне относился. Он как будто хотел показать что-то остальным. Ну… вселить в них сомнение что ли.
— К счастью, твои друзья тебя поддержали.
— Но Дамблдор мне больше не верит, так? — спрашивает Гарри хмуро.
— Не совсем так. Однако он понимает, откуда ты вернулся, куда лучше, чем показывает. А я понимаю, почему ты не рассказал всего.
— Да потому что это совсем неважно для Ордена! А ещё… Это… — Гарри опускает взгляд и кусает губу. — Это слишком личное.
— В этом-то и дело. Именно об этом и догадывается Дамблдор.
— А хотите скажу, что понимаю я? — улыбается Гарри, оживившись. Снейп вопросительно выгибает бровь. — Я знаю, что вы меня не сдадите, как не сдавали и раньше, пока я там был. — Зельевар ухмыляется, неопределённо наклонив голову вбок. — Так что, Снейп? Теперь мы с вами в одной лодке?
— Нет, Поттер. Это я в лодке. А ты на тонущем плоту между двух берегов.
— До вашей лодки ближе, чем до них. Неужели оставите меня тонуть и не протянете руку?
Продолжая ухмыляться, Снейп берёт саквояж и подходит ближе.
— Руку не протяну. Протяну молоток и гвозди. Построй свою лодку сам.
Снейп многозначительно смотрит на него, обходит и закрывает за собой дверь, а Гарри остаётся стоять, задумчиво улыбаясь.