Луни, как всегда, исполнен благодушия и оптимизма. Вот просто до тошноты.
— Ну и что такого ужасного? Им же не жить вместе придётся...
О да, друг, конечно.
— Рем, кончай, а? — рычит Джеймс. — Ты просто не понимаешь, что говоришь.
— Я-то как раз понимаю. Никогда не вмешивался в вашу идиотскую склоку, но посмотрите правде в глаза — это же ненормально. Подумаешь, совместный проект. Сириусу надо просто немного поднапрячься и спрятать куда подальше свои амбиции. И всё получится. Если подумать, Снейп не так уж и плох...
"Мне не нужна помощь паршивой грязнокровки!" — вспоминает Джеймс. От бешенства сводит скулы и жжёт в груди.
— А ты быстро забыл, как этот "не такой уж плохой" полез под Иву охотиться на волков, — бросает он. Рем дёргается, смотрит устало и обиженно. Глаза у него мутные, из-под намотанного на шею шарфа краснеет рваная ссадина — Луна только первый день в ущербе... Джеймс досадливо стукает кулаком по кровати. В сторону молчащего Сириуса он старается не смотреть.
— Рем, прости. Ляпнул сгоряча...
— Ладно, не в этом суть, — отходчиво говорит Ремус. — Просто… ну вы подумайте сами: выхода-то всё равно нет. Или забивайте на Зелья.
— Ну уж хрен.
Сириус отходит к своей кровати и резким движением раздергивает полог. Мантия летит прямо на пол, туда же — измятые за день брюки. Красно-золотая змея галстука оборачивается вокруг ботинок.
— Давайте спать. Завтра поговорим.
— Слушайте, а может, ему денег предложить? — влезает Хвост. Полуголый Сириус меряет его недоумённым взглядом:
— Кому, прости?
— Да Сопливусу же! Он ведь нищий. Наверняка за деньги что хочешь сделает, и проект это ваш тоже. Сунуть ему галеонов тридцать... ну, пятьдесят! Чтоб не выделывался. И всё.
Недоумение сменяется брезгливостью, Сириус скидывает рубашку и залезает в кровать. Полог смыкается, пряча его, как маковые лепестки — рассерженного шмеля. Джеймс усмехается от этой странной ассоциации и стучит себя пальцем по лбу:
— Ну ты и дурак, Пит.
— Да пожалуйста, — бормочет обиженный Хвост. — Больно надо. Сами и разбирайтесь.
— Мы разберёмся, — цедит Джеймс. И вразвалочку уходит к собственной постели.
…Самое трудное — не спешить. Прислушиваться к сопению Хвоста, к дыханию Луни, к скрипу деревянных кроватей. Ждать. Тихое похрапывание звучит как сигнал — Джеймс выскальзывает из-за полога, на цыпочках пересекает спальню. В чужую постель он ныряет, как в океан — тёплый, шуршащий океан, пахнущий Сириусом. Теперь только наложить Заглушающие — и ритуал, ставший привычным с лета, завершён. Можно забраться под одеяло и посмотреть в знакомые серые глаза — сегодня в них нет предвкушения ночных игр. Только усталость.
Мягколап не издаёт ни звука. Сидит, обняв колени, странно маленький и... потухший. Джеймс неловко трётся щекой о его плечо.
— Ну не молчи, Сириус. Давай поговорим.
— Давай. Как тебе перспектива работы с Эванс? Мечты сбылись, да?
— Слушай, не надо... так.
— Ладно. Не буду.
— Хочешь, я сам с ним поговорю?
— А ты сможешь?
— Не знаю.
Молчание.
— Может, привлечь твоего брата? Они вроде дружат.
— О, вот это ты охренительно придумал.
— Чёрт. Извини.
— Проехали. И… Джей, на будущее — с Регом у меня больше нет ничего общего. Мамаша постаралась — промыла ему мозги так, что лучше и не надо.
— Да понял я, понял. Прости.
— Забей.
Сириус ложится. Помешкав, хлопает по подушке, и Джеймс облегчённо вздыхает. Устраивается рядом, привычно опускает ладонь на тёплый худой живот... и застывает, не встретив ответного жеста.
— Не сегодня, Сохатый.
Первый... первый отказ. Джеймс прикусывает губу.
— Как хочешь, Мягколап. Без проблем.
...Собственная постель кажется ему пустой и холодной.
* * *
Как ни удивительно, но Эванс заговаривает первой.
— Поттер, ты помнишь, что нужно сегодня сделать после уроков?
Обед забыт, и за столом наступает тишина. Гриффиндорцы смотрят на старосту курса во все глаза, а Томми Пикс, признанный факультетский клоун, поднимает брови и многозначительно гогочет. Джеймс взмахом палочки левитирует жёлтую грушу прямо ему в раскрытую пасть.
— Глохни, Пикс.
— Фсё-фсё, пофял, отфтал, — Томми машет руками и смачно откусывает от груши. Эванс морщится, глядя, как стекает по его подбородку мутный сок.
— Помню, — мрачно отвечает Джеймс. — Встречаемся у кабинета Слая в пять.
— Хорошо.
Эванс хватает сумку и уходит в окружении стаи хихикающих подружек. Джеймс старается не смотреть ей вслед. Гороховое пюре с пахтаньем горчит, голос Рема, втолковывающего Питу что-то из трансфигурационных вывертов, действует будто скрип железа по стеклу. В бок вдруг тычется острый локоть Сириуса.
— Я на минутку отойду.
Мягколап поднимается, одёргивает мантию, отбрасывает со лба волосы — мелкая Мэг Браун таращится на него, как на миндальное пирожное с кремом — и скрывается в дверях. Джеймс молча ест, но вскоре, не выдержав, срывается с места. Рем бежит следом. В коридоре почти пусто, и первое, что бросается им в глаза — Сириус, потирающий разбитую скулу. А неподалёку видна знакомая фигура — Сопливус со всех своих тощих ног несётся к лестнице. Перед тем как исчезнуть, он оборачивается, и Джеймс видит прижатый к длинному носу окровавленный платок.
— Что здесь было?
— Что-что... Всё, как обычно, — несколько растерянно отвечает Сириус. — Спросил насчёт вечера — помнит ли он, что сегодня обсуждение проектов. А этот... понёс насчёт грифферов, которые думают, что все вокруг такие же тупые. Слово за слово — дал я ему по роже. А он мне. Ну и...
— Вот и поговорили, — устало констатирует Луни. Сириус неожиданно смеётся.
— Да уж.
Джеймс вытаскивает палочку и залечивает синяк.
— Зачем тебе это понадобилось?
— Надо же с чего-то начинать. — Сириус раздражённо качает головой, — если нам три месяца работать вместе.
Возразить тут нечего.
* * *
Слагхорн велит усесться парами, и Джеймс почти физически ощущает, как растёт между ним и Эванс каменная стена. На соседнюю парту он старается не смотреть — чтобы ненароком не сорваться.
— Итак, друзья мои, начнём. Я много думал, и решил, что ваши проекты будут идентичны — устроим что-то вроде маленького соревнования, — жирные щёки старого сноба колышутся, словно ненавистное с детства бламанже. — Победители получат от меня лично маленький приз.
Слагхорн водружает на стол здоровенный том с золотым обрезом. Улыбается.
— Справочник зельевара под моей редакцией. Подарочное издание, м-да... так о чём бишь я? Разумеется, никаких ссор во время работы. И на занятиях будьте любезны не конфликтовать. Между прочим, вы получите допуск в библиотеку в любое время... и даже в Запретную секцию, друзья мои! Как вам это?
— Чудесно, — цедит Сириус. Слагхорн не обращает внимания на его холодный тон.
— Я был уверен, что вам понравится. Да, и, конечно, класс зельеварения для вас открыт. Составим расписание — предположим, вы, Лили, вместе с Джеймсом можете работать по понедельникам и вторникам, а ваши коллеги — по средам и четвергам. Я подумал даже о ваших тренировках, Джеймс, заметьте! Кстати, мой привет батюшке. Как его здоровье?
— Благодарю, профессор. Всё в порядке, — Джеймс сдерживается из последних сил.
— Очень рад. Тогда продолжим. Локомотор свитки!
На парты приземляются пергаменты. Эванс разворачивает один и сразу же углубляется в чтение, Джеймс одним глазом заглядывает ей через плечо, а другим косит в сторону "коллег". Снейп и Сириус читают свиток вдвоём, и Джеймсу кажется, что грязные соплеверусовы патлы вот-вот коснутся гладкой смуглой щеки. Терпи, терпи, придурок, ты сам во всём виноват... Мягколапу-то каково?
— Заживляющий декокт Бораго? — медленно говорит Сириус. — Хороший выбор, профессор.
— Да, — вякает вдруг Снейп, — интересная задумка.
Джеймс смотрит на него с изумлением — Сопливус возбуждённо, как оголодавший крупп, водит своим шнобелем по строчкам. А Сириус придерживает пергамент ладонью и хмурится. Задумчиво.
— Профессор Слагхорн, разве мистер Бораго не держит патент на свою работу? — спрашивает он.
— Он запатентовал декокт в семьдесят восьмом — читай "Вестник зельеварения", Блэк, — снова Сопливус. Дрянь скользкая. Джеймс прямо нюхом чует, как Мягколап пытается держать себя в узде. Внешне он спокоен — вот только голос стал тягучим, как вересковый мёд. Первый признак того, что друг на грани.
— Всё в порядке, профессор. Значит, модифицировать состав?
— Именно, мой мальчик! Модифицировать. Я бы сказал — творчески переработать. С момента апробации препарата прошло уже пятьдесят лет — конечно, подход Либациуса устарел. Думаю, вам вполне по силам справиться с этой замечательной и, не побоюсь этого слова, интереснейшей работой. Можете использовать любые ингредиенты — в шкафах найдётся немало ... хотя, конечно же, если вам понадобится приобрести что-то дополнительно, я с удовольствием выдам вам разрешение на воскресный поход на Диагон-аллею, — физиономия Слая расплывается в хитрой улыбочке.
— Всё ясно, профессор, — спокойно говорит Эванс. Пушистый кончик её косы лежит на листе пергамента и от соседства с чернотой убористых строчек золото волос кажется ещё ярче. — То есть, получается, что уже с понедельника мы с Поттером можем приступать?
— Конечно. Я велю эльфам освободить вам место в подсобке — там вполне можно установить пару столов с нужным оборудованием. И я всегда готов обсудить с вами непонятные моменты.
— Спасибо, сэр, — они произносят это почти хором. Сопливус аккуратно сворачивает пергамент, прячет в карман. Эванс, помедлив, протягивает свой свиток Джеймсу.
— Почитай на выходных, — шепчет она. — А в библиотеку будем ходить вместе — завтра договоримся.
Азарт в голосе. Почти такой же, как у самого Джеймса при виде несущегося бладжера. А Сопливус что-то быстро-быстро говорит Сириусу, и знаменитая мягколапова усмешка вдруг меркнет, сменяясь фальшиво-сосредоточенным выражением — давай-давай, бубни, от меня не убудет. Джеймс сгребает свиток и усмехается.
Кажется, это обещает быть интересным.
* * *
Должность капитана квиддичной команды обладает рядом несомненных плюсов. Один из них — возможность провести редкие минуты досуга в таком дивном месте, как Ванная Старост — в компании лучшего друга, разумеется.
— Кака-ая хитрожо-опая гадю-юка-а... — напевает Сириус, лениво водя по предплечью бруском мыла. Джеймс, разгоняя пышные облака серебристой пены, подбирается к нему поближе. Витражная русалка тут же занавешивается длиннющими волосами — плавала, знает, ханжа стеклянная.
— О ком это ты?
— О Снобе, конечно.
— Да, согласен. Ему, наверное, будет чертовски любопытно за нами наблюдать.
— Ну сам подумай. У него с Бораго давние счёты — со времён ученичества, говорят. А в прошлом году старина Либациус в пух и прах разнёс его доклад на Всемирном Конгрессе — кстати, представленное зелье было как раз из группы заживляющих. Теперь же он бесплатно получает четверых не самых тупых подмастерий — и шанс поквитаться. Если мы действительно улучшим декокт, Слагхорн с полным правом присвоит себе результаты — он же руководитель проекта.
— Ого. Дальновидная сволочь.
— Не то слово.
— Саботируем?
— Ага, как же. Если бы мы работали в паре... нет, Джей, увы. Придётся играть по правилам. Мерлин с ним — пусть наслаждается славой крутого зельевара.
— Ну, ладно, — покладисто говорит Джеймс, мягко поглаживая Сириуса.
Гладкий упругий член ложится в скользкую ладонь. Мягколап вздыхает, ёрзает по бёдрам Джеймса и разворачивается, к нему, обжигая блеском глаз и знакомым пламенем губ. Руки движутся в унисон, пальцы сжимаются всё плотнее, животы соприкасаются. С последним стоном они уходят под воду с головой — оба, вместе, почти слитые воедино — и первый глоток воздуха после оргазма кажется ещё слаще.
— М-мм... Хорошо.
— Ага... Кстати, Сопливус, кажется, тоже настроен на нормальную работу.
— Не произноси это имя, когда держишь меня за конец.
— О да, тут у любого упадёт.
— У меня и так уже упало. Нет, всё-таки как классно ты дрочишь...
— Практика, Мягколап, обширная практика...
Русалка с витража разражается возмущённым щебетом. Джеймс смеётся и, потрепав Сириуса по плечу, отплывает к кранам — смыть пену.
— Завтра весь вечер в библиотеке? — говорит ему вслед Сириус.
— Угу. Эванс сказала — для начала надо собрать весь материал по заживляющим.
Гриффиндорские рубины осыпаются в чашу — отсчитывают правильные ответы, выверенные движения палочек, добрые поступки. А Джеймсу кажется — они отсчитывают вечера. Пыль на корешках старых книг, желтоватые пузырьки на поверхности кипящего зелья, кусочки коры мимозы, цветки брока, флюоресцирующие капли нафталанской нефти, измельчённые перья выскакунчика. И — разговоры. Поначалу просто обмен короткими репликами, потом — долгие беседы. Споры. Голос, который даже в минуты злости звенит, как хрустальный колокольчик. Эванс действительно знает, что делает — иногда Джеймсу кажется, что он разговаривает с какой-то из древних ведуний — тех, чьи портреты украшают стены госпиталя Мунго.
— Минус декоктов — в их плохом всасывании. Сохнут быстро, ослабляют действие... Поттер, ты слушаешь?.. в общем, если сделать на основе зелья Бораго хорошую мазь, это в десятки раз улучшит эффект. Надо перебрать все основы, проверить каждую — жиры, воски, спермацет... Главное, чтобы не основа никак не взаимодействовала с самим составом — не дай Мерлин, нарушит его влияние.
— Эванс, это же десятки вариантов. Задолбаемся.
— Пф... подумаешь. Я специально сварила большую порцию. Вот что... вечером увеличишь мне стол — раза в два, не меньше. Чтоб котлы помещались.
— Где ты возьмёшь столько котлов?
— Трансфигурирую из колб — мне и надо-то маленькие совсем. И чтоб продержались хотя бы пару дней.
— О нет, Эванс, трансфигурировать — это лучше я.
— Вот ещё. Сама справлюсь.
— Да ладно. У кого на прошлой паре ваза получилась усатая и зубастая? "Ой-ой, профессор Макгонагалл, как же это я?!"
Другая девчонка уже надула бы губы. Но Эванс непрошибаема. Только нос задирает.
— Слушай, зачем ты все время волосы ерошишь? Думаешь, им хоть что-то поможет?
Джеймс быстро убирает руку. И не выдерживает — краснеет. Вот язва рыжая.
— Ничего я не ерошу.
— Три "ха-ха".
— Смотри лучше за зельем, умница — выкипит.
— Я-то смотрю. А ты мог бы заняться шинковкой — скоро ксандер добавлять, а у тебя и тестрал не валялся...
