Алиса панически боится темноты. Сидя в засаде, она прижимается к спине Фрэнка и держится за палочку двумя руками.
- Инсендио! - кричит она, стыдится - до дрожи в руках стыдится паники в голосе.
- Инсендио! - и огня все больше, она жмется к нему и отшатывается, очнувшись.
- Инсендио, - и Фрэнк трясет ее за плечи: "Хватит, хватит!" - а она боится темноты и ночей без звезд.
Огня все больше, поместье Роули горит, языки пламени лижут черный небосвод, и темнота будто корчится, ежится, пропадает.
Под ногами хрустит осколками хрусталь, и латунная статуэтка грифона пучит глаза на Алису. Алисе душно.
Душно, душно, нечем дышать, небо заволокло гарью и копотью, Мерлин Великий, копченое небо, что может быть смешнее!
Душно, смешно; и радость - сквозь раздражение, как железо сквозь ржавчину: они не могли сгореть спокойно в своих кроватях, нет, они закоптили к черту небо, как она теперь будет дышать?
Она смеется.
Все было куда проще в академии авроров - хмурый Грюм, щенячий взгляд Фрэнка и путь вперед, к победе - светлый и понятный.
А все оказалось не так: страшно, непонятно, под ногтями кровь, а в своих кроватях горят Пожиратели Смерти и никто не скажет теперь точно - были ли у них метки.
И никогда у нее не будет так, чтобы дом, глупые маленькие дети, волосы мужа отливают сединой, камин вспыхивает углями, а жизнь прекрасна и чудна.
Августа Лонгботтом носит длинные зеленые перчатки и морщины так, будто это награда, врученная собственноручно министром.
Она попыхивает изящной трубкой и говорит:
- Я знала, что когда-нибудь вы выйдете замуж за моего сына. Мой сын - очень настойчивый, не так ли? Надеюсь, вы с моим сыном подарите мне сильного и мужественного внука. Надеюсь, вы чистокровны? Впрочем, даже если и нет - я верю во вкус моего сына.
Алиса мягко улыбается тонкой улыбкой. Ее улыбка настолько нежная, она как будто обволакивает всех вокруг. Алиса чувствует себя вейлой - так смотрит на нее Фрэнк. У Алисы чертовски болит голова.
"Мой сын", - говорит Августа.
"Мой! Мой!" - слышится Алисе.
И статуэтка грифона - где же Алиса такую видела? - свирепо пучит глаза.
И зло, разумеется, не дремлет, да только не пошло бы оно, у Алисы ребенок родился, ей не до всяких там глупостей.
Алиса уже почти совсем не боится темноты, потому что зачем бояться, если Фрэнк всегда рядом, а война уже почти - ну вот еще чуть-чуть осталось - кончилась. Глупо, нелепо, но кончилась, и Алиса не собирается жаловаться.
