в тему о стаканах:
Дамблдор: Гарри Поттер без мантии - полуодет.
Волдеморт: Гарри Поттер без мантии - полураздет.
Снейп: Гарри Поттер без мантии - Дэниел Рэдклиф.
Голова болела немилосердно. Зарекшись в очередной раз пить в одиночку, я с трудом приоткрыла один глаз. Вопреки моим ожиданиям, над головой был совсем не привычный давно не ремонтированный сероватый потолок в желтоватых пятнах, а… еще более ужасающего вида потолок – желто-серый, весь в потеках и с жуткими деревянными балками.
- Кристина, просыпайся, мы опаздываем на репетицию! – всверлился в мой многострадальный мозг все тот же противный голос. И шел он отнюдь не из динамиков, как я вообразила вначале. Источником этого поистине адского шума, как я выяснила, повернув голову (кажется, скрип шеи услышала не только я) оказалась невысокая блондинистого вида девица в длинном балахоне, в котором с трудом угадывалась ночная рубашка. Девица сидела напротив меня на узкой кровати. И обращалась явно ко мне.
Опаньки!
Варианта вырисовывалось, на самом деле, два. Вернее, три, но третий, как нереальный, я отбросила сразу, потому что поверить в то, что все происходящее – взаправду, значит, навсегда сдвинуть точку сборки и познать дзен. Первый вариант подтверждал теорию о наследственном алкоголизме и предполагал белую горячку, следовательно, в этот момент я на самом деле могла быть как дома с окровавленным топором и кучей трупов, так и в смирительной рубашке, привязанная к кровати. Поэтому первый вариант мне особенно не нравился. Второй вариант предполагал сильный ушиб головы и нездоровый похмельный сон под ассоциации, навеянные киношкой. На нем я и остановилась.
А раз это – сон, значит, можно делать все, что хочешь. Вот и славно. Больше всего люблю сны, в которых осознаешь, что спишь.
Итак, что мы имеем с гуся? Усилием воли сев на кровати (о, как, я еще и на кровати), я спустила ноги на пол и пригляделась к зовущей меня девушке. Судя по тому, что это была, видимо, Мэг, и она оказалась блондинкой, я видела сон про фильм. Это радовало, потому что, учитывая книжного Эрика и мой темперамент, дело бы кончилось по-мокрому, даже если помнить, что я знакома с сюжетом.
Однако теория требовала подтверждения.
Передернувшись от соприкосновения ступней с ледяными досками пола, я встала с койки и, лавируя между полуодетыми девицами, очевидно, такими же балеринами, подошла к одинокому зеркалу, висящему на стене.
Из его прозрачной глубины на меня с интересом смотрела Эмми Россум.
Что и требовалось доказать.
- Сейчас, Мэг, - отозвалась я.
Девушка, покачав головой, нырнула в тумбочку возле кровати, выудила оттуда какие-то вещи и скрылась за дверью в глубине комнаты.
Мой голос был удивительно чужим. Я и сама была чужой. И мне было шестнадцать лет.
Йо-хоу!!!
Обрушившись с высоты своего подступающего тридцатника, я рассмеялась в лицо отражению. Пускай я не я, пускай я ни черта не знаю, что делать, но мне было весело. У меня образовалось молодое и симпатичное тело и уникальная возможность пережить небывалые приключения. Любопытно, я проснусь раньше, чем доберусь до конца, или все-таки удастся поучаствовать в финале?
Тут я обратила внимание на свою одежду. Видимо, это тоже ночная рубашка. Вот незадача – я же понятия не имею, что и как одевать! Хотя… я ведь ответила Мэг, и, судя по всему, она меня поняла. На каком языке я говорила? А на каком сейчас думаю? Может, если я ничего не знаю, тело знает? Ладно, сперва – да здравствует мыло душистое.
Возле моей кровати тумбочка тоже имелась, так что ничтоже сумняшеся, я проинспектировала ее содержимое на предмет умывальных принадлежностей. Они там были и, на мой взгляд, ничем особо не отличались от современных: деревянная зубная щетка, кусок мыла, зубной порошок. Полотенца не было, должно быть, оно висело где-то в местном аналоге ванной. Выудив все необходимое, я прошлепала к двери, за которой скрылась Мэг.
За дверью обнаружился крохотный тамбур с двумя узкими дверцами. Левая вела в… «нужник», подсказал внутренний голос – пока это называется «нужник». Все, как в моей старой школе – бачки под потолком, свисающие цепочки, трогательные стопки нарезанной газеты. Так, одна проблема решена, а то хороша была бы Кристина, спрашивающая, где здесь туалет. Оставалась правая дверца – там и была ванная: ряд умывальников с тусклыми медными кранами и – обалдеть – чугунная ванна… или не чугунная, но ванна – это точно. На маленьком столике громоздилась стопка полотенец. Прихватив одно из них, я пристроилась рядом с Мэг, отчаянно надраивающей зубы. С сомнением повернув краны и получив свою струйку мутноватой воды, я принялась умываться.
- Где ты была? – прошипела Мэг, сплевывая в раковину остатки зубного порошка, - я слышала, ты пришла далеко за полночь. И не говори мне, что молилась в часовне. Сколько можно молиться, ты же не к постригу готовишься.
Я задумалась. Отвечать про уроки с Ангелом Музыки было рановато, а что еще может девушка делать среди ночи в часовне?
- Читала, - брякнула я первое, что пришло в голову.
Мэг, полоскавшая рот, поперхнулась. Пришлось как следует хлопнуть ее по спине. Отдышавшись, она вытаращилась на меня, как на привидение.
- Что ты делала?
- Читала, - глупо повторила я. А что тут такого? Или Кристина, гы, читать не умеет?
- А книги где брала? – Мэг, морщась, потерла между лопатками, - ну и силища у тебя, откуда и взялась… Книги же дорогие.
- Мммм… у одной местной старушки, ты ее не знаешь, она говорила, что раньше была актрисой, а теперь ее держат из жалости, она иногда появляется в костюмерной, а вообще живет в комнатке в одном из местных закоулков, и откуда у нее книги, я не имею понятия. - Я несла весь этот сотворенный на месте экспромт, даже не надеясь, что умница Мэг мне поверит.
- Ты ходишь по закоулкам? – глаза Мэг расширились. – И Призрака не боишься?
Надо же, поверила! И что ей ответить теперь? Логика, ау?
- Ну… а чего мне его бояться? Я обычная танцовщица, у меня и нет ничего, - резонно, как мне кажется, возразила я. – Уж скорее он мог бы мне чего-нибудь дать. И вообще, в местных закоулках, по-моему, стоило бы бояться вовсе не Призрака Оперы, а вполне живых рабочих. Так что не буду больше бродить по закоулкам. Обещаю.
- Наверное, ты права, - задумчиво пробормотала Мэг, - ладно, Крис, поторопись, - и она оставила меня наедине с умывальником.
Когда я вернулась в спальню, Мэг уже скрывалась за другой дверью, очевидно ведущей в коридор – только и мелькнул краешек коротенькой балетной юбочки.
На спинке моей кровати висела какая-то одежда. Как уже говорилось, я понятия не имела, что тут с чем одевать, поэтому просто прикрыла глаза и протянула к вороху руки…
Несколько минут спустя я уже завязывала пуанты (которые, к слову, видела впервые в жизни) и с облегчением вздыхала о том, что танцевать и петь, я, к счастью, наверное, тоже умею. Вот была бы умора, если бы Призрак услышал мое настоящее пение. Его бы кондрашка хватила – и все бы кончилось, не успев начаться. А так… придется, конечно, последить за языком, а то по театру поползут слухи о Кристине, внезапно начавшей ругаться, как сапожник. Еще стоит забыть о неологизмах, анахронизмах и ставшем частью языка падонковском сленге. Кстати, о подонках… Мне как, нужно во всем следовать сюжету или гуляй, рванина? Что-то мне не улыбается крутить шашни с виконтом. С Призраком, впрочем, пока тоже неясно – нервный он и с придурью.
Выскочив из комнаты, я наткнулась на Мэг, нетерпеливо постукивающую своей маленькой ножкой по полу.
- Давай быстрее, - напустилась она на меня, - мама нам голову оторвет.
И мы побежали в танцкласс.
Все оказалось не так уж плохо.
Нет, все было гораздо хуже.
Бедной ленивой мне уже через полчаса показалось, что жизнь кончена, и я умру прямо посреди этой холодной комнаты с политым водой полом и безжалостно-зеркальными стенами, под суровым взглядом мадам Жири. И то обстоятельство, что теперь я весила почти на 30 кило меньше, чем обычно, ситуацию не спасало. Нет, я абсолютно точно не хочу быть балериной.
А впереди еще очередная – слава богам, не генеральная – репетиция «Ганнибала», чтоб он провалился!
