Люпин без сил опустился в кресло и уставился на огонь в камине. Язычки пламени весело плясали, бросая отблески на пол, стены, создавая причудливую игру света и тени. Когда-то, во времена своей юности, Ремус любил вот так смотреть на огонь, угадывая, на что похожа та или иная фигура. Вот это – огнедышащий дракон – символ силы, а это – танцующая девушка, олицетворяющая собой грацию и красоту. Но сейчас почему-то все они вызывали однотипные ассоциации: смерть, боль, страдания. Почему же все так изменилось? Куда делось умение видеть прекрасное? Как огонь, способный согревать, дарить свет, превратился в нечто, несущее только разрушения? Нет, надо подумать о чем-то хорошем, о чем-то добром… О том, что поможет вновь вернуть пламени его былую привлекательность. Огонь – красный, как… кровь. Хорошо, а если не красный, а… рыжий? Рыжий. Ну, конечно. Рыжий, как волосы у Лили и Джинни. Вспомнив девушек, оборотень улыбнулся, но ненадолго. Лили мертва, а Джинни…
Бывший гриффиндорец схватил со стола бумагу и перо. Нет, пусть одна из них умерла, а вторая обречена на страдания, но люди запомнят их такими, какими они были тогда, в далекие семидесятые.
“В юности мы часто совершаем поступки, о которых впоследствии очень жалеем, которых стыдимся. Но, увы, исправить дано не всё.
Мне довольно долго не хотелось верить, что именно наша дурацкая шутка изменила ход всей истории, однако отрицать очевидное нет смысла”.
Хогвартс, Англия, 1978 год.
Лили неспешно причесывала волосы. Девушка знала, что копна ее рыжих волос не оставляет равнодушными многих парней. Как они смотрели ей вслед, когда гриффиндорка проходила мимо в ветреную погоду, как юноши провожали зачарованными взглядами развивающуюся гриву цвета солнца... Нет, у Лили было много других достоинств: стройные длинные ноги, осиная талия, огромные зеленые глаза. Но даже Джеймс почему-то уделял много внимания именно волосам. А значит, за ними надо тщательно ухаживать, заботиться. Поэтому процедура расчесывания (казалось бы, обыденная) превратилась у Эванс в ритуал. Отложив расческу в сторону, семикурсница принялась пристально рассматривать свое отражение в зеркале. Увиденное, видимо, удовлетворило девушку, и она, задорно подмигнув зеркалу, поспешила в Большой зал. Но добраться до утреннего чая ей удалось далеко не сразу. В общей гостиной Лили столкнулась с поджидающей ее Джиневрой. После радушного приветствия гриффиндорки, наконец, подошли к главной теме разговора.
– Лили, – не совсем уверенно начала Уизли, – я хотела бы поговорить с тобой о том, что произошло вчера.
– Конечно, милая. Но о чем именно ты хочешь поговорить?
– Я должна сказать, что восхищаюсь тобой.
– Восхищаешься мной? – искренне удивилась старшекурсница.
– Да. Ты, в отличие от меня, не промолчала, не сделала вид, что ничего не происходит. Ты вступилась за Снейпа.
– А, ты об этом, – моментально погрустнела Эванс. – Знаешь, Джинни, это долгий разговор, а у нас мало времени, так что продолжим его на большой перемене. Договорились?
– Конечно.
– Вот и замечательно, а теперь пойдем вниз. Наши негодные мальчишки уже, небось, заждались нас, и места себе не находят, – рассмеялась Лили, ещё больше поражая Джиневру. Девушка не понимала, как человек, секунду назад грустивший, может так искренне смеяться.
Малышка Уизли с трудом высидела несколько пар, отделявших её от перемены, вертясь как на иголках. Но вот, наконец, учитель объявил, что занятия окончены, и студенты гурьбой поспешили на улицу – подышать свежим воздухом, насладиться теплой, солнечной погодой. Несмотря на огромную массу ребят, расположившихся на поляне перед школой, Джинни без особого труда отыскала среди них свою старшую подругу. Лили сидела чуть поодаль ото всех, видимо, считая, что предстоящий разговор не предназначен для чужих ушей. Джиневра мысленно поблагодарила семикурсницу за такую предусмотрительность, ей и правда было бы неловко, услышь кто другой эту беседу.
– Итак, – сразу же перешла к делу Эванс, – насколько я поняла, ты коришь себя за то, что не вступилась за Северуса?
– Северуса? Ты зовешь его по имени?
– А почему нет? Мы с ним ровесники. Не звать же мне его мистер Снейп!!!
“Лучше уж – профессор Снейп”, – подумала девочка, но по понятным причинам промолчала.
– Однако мы отвлеклись, – продолжала Лили. – Скажи, ты действительно хочешь знать, что я думаю по этому поводу?
– Конечно.
– Что ж, хорошо, но предупреждаю: тебе это может не понравиться. Я предпочитаю говорить людям правду, насколько бы неприятной она не была. Мне продолжать?
– Да.
– Значит так, Джинни, я действительно считаю, что ты поступила очень… ну, скажем так, некрасиво. И сейчас я объясню почему. Мало того, что ты промолчала, когда мальчики откровенно издевались над этим беднягой, не имея на это никакого права, но ты… Понимаешь, если бы ты считала такие нападки нормальными или хотя бы смешными, то это полбеды. Намного хуже, что тебя возмутило их поведение, но ты промолчала. По этой же причине я часто ссорюсь с Ремусом, – призналась девушка. – Он, как и ты, считает выходки Джеймса и Сириуса (Питер тут не в счет, он поддержит все, что эти двое предложат) аморальными и низкими. Но тоже молчит. Молчит и делает вид, что ничего не происходит. По-моему, бездействие и попустительство в данной ситуации хуже, чем сами поступки.
– Я понимаю, – тихо прошептала Уизли, не смея поднять глаз на подругу, – но…
– Не может быть никаких “но”, – резко перебила та. – Джинни, ты ещё ребенок, однако, если видишь несправедливость, то не должна терпеть её лишь потому, что это творят Мародеры. Пусть они и твои друзья. Нет, не так. Особенно если это твои друзья! Кто, если не товарищи, обязаны не дать друг другу совершить то, что в дальнейшем может привести к катастрофе? А ведь ты понимаешь, что Северус – замкнутый, необщительный, но не злой. Возможно, он понемногу ожесточается на весь мир, но разве не наша задача – предотвратить это?
– Но ведь ребята все равно не слушаются тебя, – попыталась оправдаться Уизли.
– Не слушаются, – согласилась Эванс, – зато моя совесть чиста. Никто не сможет упрекнуть меня в том, что я не пыталась. К тому же я знаю, что они… Они ведь хорошие, добрые мальчики, просто ещё глупые. И я верю, что рано или поздно они поймут, что были не правы.
“Судя по тому, что я знаю – поздно. Слишком поздно! – подумала Джинни”.
– Теперь ты знаешь мою точку зрения на происходящее, – прервала Лили эти размышления, – но решать, как поступить или не поступить, целиком и полностью следует тебе, и только тебе.
Джиневра понимающе закивала. Однако ее терзало ещё кое-что, и девочка решилась поделиться с подругой.
– Лили, я вчера не просто промолчала, – тяжело вздохнув, произнесла Уизли. – Я ещё и солгала, потому что струсила.
– ???
– Помнишь, когда Сириус спросил, не сделал ли Снейп мне чего-нибудь плохого, я ответила, что даже не заметила того.
– Помню.
– Ну, так вот: я не просто заметила его – мы даже говорили, – призналась пятикурсница. – Так, ни о чем особом, просто пара фраз, но мне кажется, что я… что я предала Северуса.
Эванс задумалась на пару секунд, внимательно смотря на Джиневру, словно размышляя, взвешивая: сказать или нет то, что она действительно думает. Но потом все же решилась.
– Знаешь, ведь Северус не с каждым заговорит. И уж тем более на него не похоже – разговаривать с гриффиндорцем. Мне кажется, что он… – задумчиво произнесла Лили, но договорить не успела. Послышался все нарастающий гул восторженной толпы. Ребята свистели и улюлюкали.
– Что там происходит?
Девушки поднялись со своих мест, и перед ними предстала отвратительная картина: Мародеры окружили Снейпа с явным намерением вволю повеселиться.
– Нет, только не это, – застонала Эванс. – Опять?
– Ну почему они не оставят его в покое??? – с горечью в голосе спросила Джиневра.
– Боюсь, что на этот раз идея пошалить принадлежит Блэку, – пояснила Лили. – И это меня пугает.
– ???
– Дело в том, что Сириус положил на тебя глаз, – поспешно ответила семикурсница. – А Северус, по его мнению, пытается оспорить его право на тебя.
– Но ведь Снейп… – непонимающе начала Уизли. – Но он…
– Не сейчас, Джинни, – прервала подругу Эванс. – У нас нет времени на пустую болтовню. Мы должны помешать им!
С этими словами старшекурсница побежала к месту разворачивающихся с ужасающей быстротой событий, Джиневра последовала за ней.
Гриффиндоркам с большим трудом удалось пробиться сквозь толпу ликующих школьников. И как раз вовремя, потому что дружная четверка начала действовать. Джинни не знала, какое именно заклинание использовали Мародеры против Снейпа, но слизеринец практически лишен был возможности двигаться. Нет, руки мальчика не были связаны, но вот ноги… Судя по всему, Северус увяз в какой-то неприятной на вид жиже, которая цепко держала его, не позволяя сделать и шагу. Мало этого, даже движения руками черноглазый брюнет вынужден был совершать крайне осторожно, чтобы не нарушить зыбкое равновесие и не упасть в грязь. Но совсем другое интересовало и беспокоило младшую Уизли: как волшебная палочка слизеринца оказалась в руках у Блэка? Без нее Северус был абсолютно беззащитен. Джиневра не могла представить, что какой-нибудь волшебник может обезоружить профессора Снейпа, но ведь перед ней стоял не грозный Мастер зелий, а всего-навсего семнадцатилетний паренек. Мальчик, которому не спешили на помощь даже представители его собственного факультета! Слизеринцы разделились на два лагеря. Одни делали вид, что ничего не происходит, и продолжали обсуждать свои дела, а другие с интересом наблюдали за происходящим, но не вмешивались. Словно издевались не над одним из них.
“Мерлин, – подумала Джинни, не веря своим глазам, – в мое время, когда Малфой-младший достает Гарри, то к тому на помощь всегда приходят Гермиона и Рон. Если же кто-то посмеет доставить неудобства самому Малфою, то тут же столкнется с незабвенными Крэббом и Гойлом. А тут…”
От неприятных размышлений гриффиндорку отвлек голос ее подруги. Лили злилась, очень злилась:
– Джеймс Поттер, что здесь происходит?
– Ничего особого, милая, – улыбнулся парень. – Просто небольшая дружеская беседа.
– Дружеская беседа? – ощетинилась Эванс. – Вчетвером на одного?!?!
– Он первый начал, – влез Петтигрю. – Мы шли, никого не трогали…
– Хватит, Питер! Замолчи, – оборвала того на полуслове Лили. – Не заговаривай мне зубы. Я прекрасно знаю…
– Лили, да не кипятись ты так, – фыркнул Сириус. – Сопливиус молчит, ему нравится. Правда, Сопля?
Снейп ничего не ответил, а лишь бросил на обидчика взгляд, полный призрения и ярости. Но большинству было понятно, что за всем этим скрываются с трудом сдерживаемые слезы обиды.
– Вот видите – нравится, – с наглым видом продолжил Блэк. – Он мне даже свою палочку дал поддержать.
С этими словами сероглазый брюнет продемонстрировал свой трофей.
– Кстати, а зачем тебе вообще палочка? Ты ей и пользоваться-то не умеешь.
– А он ею в носу ковыряется, – выкрикнул кто-то из толпы, вызвав тем самым одобрительную ухмылку Сириуса и новую реплику.
– И верно. Носяра у него здоровенный, пальцем не достанешь, – вовсю веселился гриффиндорец.
– Ой, а я ее в руках держу, – скорчив гримасу отвращения, продолжил он. – Сопливиус, ты ее хоть вытираешь? Или… – но что или, Блэк договорить не успел. В тишине (все внимали старшекурснику) раздался звук пощечины.
Сириус, впрочем, как и все остальные, удивленно, если не сказать шокировано, уставился на Джиневру.
– Если ты немедленно не прекратишь, то… – прошипела она, с легкостью забирая палочку Снейпа из рук растерявшегося Мародера, – то знаешь, куда я засуну тебе твою волшебную палочку?!?!?
– Догадываюсь, – выдавил из себя Сириус, не переставая таращиться на подружку. Ну, по крайней мере, он считал Джинни своей подружкой.
– А вам что, делать нечего? – обратила Уизли свой гнев на остальных. – Всё, представление окончилось.
Толпа начала потихоньку рассасываться. Почему-то вид разгневанной Джиневры, здорово смахивающей на взбесившегося пикси, моментально отбил охоту связываться с ней. Убить она, конечно, не убьёт, но… хлопот потом не оберешься. Джинни стремительно подошла к Снейпу и протянула ему его волшебную палочку.
– Мне не нужна твоя помощь! Катись к своим дружкам Мародерам!
Услышав это, девочка невольно отшатнулась от слизеринца. Ей было очень обидно. Возможно, своим поступком она поставила жирный крест на дружбе с ребятами, а вместо благодарности – презрение. Вот он – настоящий Северус Снейп. Такой, каким Джиневра привыкла его видеть. Расстроенная пятикурсница не сразу почувствовала, как кто-то положил ей руку на плечо. Обернувшись, она увидела сочувствующе смотрящую на нее Лили.
– Джинни, иди к ребятам, – произнесла Эванс и, когда Уизли отошла на достаточное расстояние, обратилась к Снейпу. – Молодец. Просто молодец. Браво.
– Послушай, Эванс…
– Нет, это ты меня послушай! Джинни искренне хотела помочь, а ты… Можешь собой гордиться! – закончила гриффиндорка и направилась к поджидающим ее друзьям.
– Я уже горжусь, – едва слышно прошептал Северус. – Горжусь настолько сильно, что хочется сдохнуть.
А тем временем…
– Ладно, малышка, не злись, – примирительно произнес Сириус, пытаясь обнять Джиневру за талию. – Мы больше не будем. Мы…
– Вот именно, больше не будете, – раздался недовольный голос профессора МакГонагалл. – Вы, все всемером – немедленно в кабинет директора!!!
Хогвартс, Англия, 1996 год.
Профессор Снейп завалил на экзамене по зельям весь шестой курс Гриффиндора и… в придачу, Слизерина, не сделав исключения ни для отличницы Грейнджер, ни для любимца Драко. А потом исчез куда-то на несколько дней. На все расспросы учеников им отвечали, что Мастер зелий заболел. Большая часть студентов радовалась нежданной передышке, и лишь Гарри не мог отделаться от мысли, что зельевар что-то замышляет. И что, возможно, его исчезновение как-то связано с исчезновением Джинни. В сердце мальчика, и без этого сильно переживавшего за девочку, закрался страх за ее жизнь.
“Джинни, девочка моя, – думал Поттер, ворочаясь с боку на бок в тщетной попытке уснуть, – что же с тобой случилось? Где ты? Почему не пишешь мне? Пожалуйста, отзовись! Если с тобой случится что-то плохое, то я… я не смогу жить без тебя.”
Этой ночью парню снился кошмар. Ему снилось, что Джинни мечется по кровати и кричит от боли. Проснувшись в холодном поту, Гарри с ужасом осознал, что боль девочке причинял именно он.
