Мы никогда не говорим о будущем. Я не хочу ни говорить о нём, ни думать.
Всё слишком неопределённо.
День изо дня для каждого из нас продолжается необъявленная война, и никто не знает, когда она выплеснется наружу и накроет страну огненным валом. День изо дня мы продолжаем удерживать реальность, ожидая и страшась развязки. Нелепые атланты с усталыми лицами, прячущие сомнения на дне нарочито уверенных фраз.
Мне всё чаще кажется, что наши действия бессмысленны. Что мы – те глупцы из поговорки, которые чинят крышу пылающего дома. Наверное, дело в тебе – я исподволь заражаюсь твоим настроением, а ты ждёшь и жаждешь открытой схватки, ты бредишь ею, как мальчишка, начитавшийся рыцарских романов. Ты, определённо, не создан быть партизаном-подпольщиком, Сириус Блэк…

- Всё будет хорошо, Муни.
…Летний вечер. Летний спокойный вечер. Мы лежим поперек кровати в твоей спальне (о которой я мысленно говорю – "наша спальня"). Окно приоткрыто, и в воздухе слабо пахнет июнем – разогретыми улицами, свежей травой и немного – мокрой пылью: недавно прошёл дождь. Я вроде бы читаю, но в действительности никак не могу сосредоточиться: мысли то и дело соскальзывают на планы Ордена, намерения Ордена, дела Ордена, полезность или бесполезность этих дел… Я, кажется, вконец разучился расслабляться – превращаюсь в старого и дёрганого параноика… Разучился жить "здесь и сейчас" – а может, и не умел никогда.
Ты, опираясь на локти, рассеянно водишь кончиком пальца по моей ладони и смотришь на меня насмешливо и нежно.
- Всё будет хорошо.
- Это ты у меня на руке разглядел? – откладывая книгу, интересуюсь я. – Мне казалось, ты никогда не жаловал прорицания.
- Да плевать я хотел на прорицания, Рем, - заявляешь ты. – Мне не нужно гадать по руке, чтобы сказать тебе, что всё будет хорошо – потому что я так решил. Мы будем жить долго и счастливо. И, если хочешь, умрём в один день.
- Не хочу, - тихо отвечаю я. – Вообще не хочу, ни в один, ни в разные.
- Ладно, исправим пророчество, - ты улыбаешься и легонько целуешь линию жизни у меня на ладони. – Мы будем жить вечно и счастливо. Так лучше?
- Лучше, намного. Теперь я спокоен. Уж если ты сказал, что будет так – то всё, без вариантов: какая Судьба рискнет с тобой спорить?
Смеясь, отвожу непослушную прядь волос с твоего лица – и вижу вдруг, как оно становится серьёзным, а улыбка на губах – печальной.
- Не знаю… Какая-нибудь… особенно злая?
"Да уж… исключительно злая… Ни у какой другой рука на тебя не поднимется - после всего, что тебе пришлось пережить".
Я наклоняюсь к тебе совсем близко и сообщаю хриплым шёпотом:
- А я тоже злой, Сириус. Я никому тебя не отдам.
- Договорились.
- Договорились, - беззвучно повторяю я – и мягко опрокидываю тебя навзничь, и покрываю твое лицо короткими, отчаянными поцелуями.
…Договорились, звезда моя… Я обещаю. Обещаю.
Я целую горькие складки у губ, острые скулы, удивленные глаза – я отбираю тебя у судьбы и у времени.
…Я уведу тебя туда, где нет ни прошлого, ни будущего, где ни о чём не надо говорить и ничего не надо обещать.
Зажмурившись, точно от боли, ты рывком притягиваешь меня к себе, прижимаешь так крепко, что у меня перехватывает дыхание. Твои губы сжаты в тонкую нить. И я припадаю к ним, чтобы выпить горечь, высушить боль, чтобы снять все твои оболочки одну за другой и добраться до самой сути – до притихшего, усталого ветра. Сердце колотится где-то в горле, и я не знаю – твоё, моё ли?.. Но это неважно.
…А судьбы стоят вокруг нашей постели тесным, жадным кольцом – злые и добрые, жестокие и милосердные, но все до одной – слепые…
Глаза у тебя пьяные и нездешние, а улыбка – совсем мальчишеская и капельку безумная; и влажные волосы липнут к губам, укрывают плечи… и я, вцепившись руками в твои запястья, твержу твоё имя, как заклинание – самое страшное, самое сильное, самое последнее…
… А судьбы стоят вокруг нашей постели, жгут гадальные карты и карты звездного неба, и разбивают хрустальные шары на тысячи мельчайших осколков – и я верю, что мы свободны. Мы будем жить вечно и счастливо. Я никому тебя не отдам.

- Рем! Ремус!! Люпин, ну где тебя носит?! Мне нужна твоя помощь!
Торопливо поднимаюсь по лестнице. Ты стоишь на ступеньках у площадки третьего этажа, раздражённый и хмурый. Небрежно закатанные рукава рубашки заляпаны кровью. Чувствую, как сердце пропускает удар.
- Сириус… что?
- Клювокрыл, - сердито бросаешь ты. – Эта глупая скотина не даёт мне себя осмотреть.
Выдыхаю. "Определенно, тебе пора подлечить нервишки, Ремус Люпин".
- Что случилось?
- Не знаю. Он ухитрился где-то пораниться. Это какой же талант надо иметь, чтобы суметь покалечить себя, сидя в комнате…
Мы заходим в бывшую спальню Вальбурги Блэк – несомненно, ты, ненавидя свой дом и свою семью, не мог придумать лучшего места для содержания огромного и не слишком аккуратного животного. Я церемонно раскланиваюсь с гиппогрифом, тот нервно косит на меня тусклым желтым глазом.
- А обездвижить его не пробовал? – вполголоса спрашиваю я, морщась от невозможного запаха, пропитавшего стены.
- Ещё нет. По-любому кто-то его должен придерживать, мне самому рук не хватает…
…Через полчаса мы, потные, с ног до головы перемазанные кровью и мелкими перьями, стоим над всё ещё обездвиженным гиппогрифом.
- Уход за магическими существами никогда не был моей сильной стороной, - признаешься ты, вытирая ладони о брюки.
- Да ладно, мы отлично справились, - устало откликаюсь я. – А если он не прикончит нас, когда ты снимешь заклинание – будет совсем хорошо…
- А я из-за двери… тогда точно не прикончит.
- Угу… А всё-таки, Сириус, надо с ним что-то решать. Это неправильно – столько времени держать его взаперти. Он для такого не предназначен…
Ты кидаешь в мою сторону короткий, невесёлый взгляд, но ничего не отвечаешь. Обнимаю тебя сзади за талию; уткнувшись лицом тебе в спину, закрываю глаза - и тоже молчу.
- Ладно, Рем, - наконец, произносишь ты. – Давай тут заканчивать. Скоро наши придут на собрание, а мы с тобой похожи на парочку маньяков-убийц…

…Шизоглаз, Кингсли, Тонкс, ты и я – мы все стоим, переглядываясь, ошеломлённые новостями. Худое бледное лицо Снейпа, искаженное сполохами зелёного пламени, выглядит жутким, как маска Пожирателя Смерти.
- Ты правда думаешь, что они отправились в Министерство, Снейп? – неприязненно спрашивает Муди. – Как бы они туда добрались?
- А то вы не знаете Поттера, - цедит Снейп. – Этот, если чего решил – он стену башкой проломит…
- Значит, надо идти в Министерство, - перебиваю я. – Хотя бы проверить. Если это ловушка…
- Это ловушка, Люпин. Без "если", - лишённым эмоций голосом подтверждает Снейп – и я вспоминаю, кто он.
- И ты знал? И не предупредил? – зло говоришь ты. – Проклятый Волдемортов…
- Заткнись, Блэк. Я сейчас предупреждаю.
- Химера раздери… химера раздери! - яростно повторяешь ты. – Тогда хрена ли мы до сих пор тут торчим?!
- Кто-то должен остаться, - замечает Шеклболт. – Рассказать Дамблдору, он скоро будет здесь.
- А что, есть варианты? - говорит зельевар. – Директор, помнится, запретил Блэку высовываться. К тому же, ему не привыкать отсиживаться дома и передавать сообщения…
Твои глаза опасно вспыхивают; я невольно встаю между тобой и камином.
- Сириус, пожалуйста! Тебе правда не стоит…
- Ремус, пожалуйста, - тихо и зло отвечаешь ты, глядя мне в лицо. – Давай не будем тянуть время. Рассказать всё Дамблдору может и Кричер. А я должен быть там.

Мы с тобой выходим последними. В дверях я поворачиваюсь к тебе и, прежде чем аппарировать, говорю: "Будь осторожен" – и ты одновременно говоришь то же самое мне, а потом отрывисто смеёшься и хлопаешь меня по плечу:
- Это на удачу, Рем.


…Ты похож на ветер. Неуловимый и непредсказуемый. Весёлая и страшная улыбка озаряет твоё разгорячённое лицо. Ты движешься так уверенно и быстро, что взмах палочки кажется сплошной размазанной полосой света. И в те короткие мгновения, когда я успеваю бросить на тебя взгляд, чтобы убедиться, что ты в порядке – я понимаю, что ты счастлив. Счастлив так, как ни разу за весь этот долгий год.

18.12.09