Про свой день рождения Гарри благополучно забыл, что случилось с ним, пожалуй, впервые в жизни. Всю неделю в доме стояла приятная летняя тишина – именно такая, о которой он мечтал все последние недели. Дети, словно устыдившись бурного начала каникул, вели себя тихо и благочинно, подарив родителям несколько спокойных дней перед последним летним месяцем. Джеймс, к удивлению матери, отложил в сторону и метлу, и удочку, и всю неделю лежал на кровати в своей комнате, уткнувшись в книжку. Джинни не знала, радоваться ей, что старший сын в кои-то веки проявил интерес к усиленному чтению, далекому от квиддича, или переживать, что он ведет себя настолько непривычно. Успокоилась она, только увидев обложку книги, так заинтересовавшую гордость Гриффиндорской квиддичной команды. Это оказался маггловский детектив в мягкой потрепанной обложке – Джеймс сидел на заднем крыльце в плетеном отцовском кресле, задрав ноги на перила, и неторопливо переворачивал мятые страницы, грозящие вылететь из ненадежного клееного переплета.
- Ну, хоть читает… - прокомментировала Джинни происходящее, а Гарри задумчиво поправил на носу очки. Внезапная тяга сына к чтению его не обманула – в открытую дверь черного входа прекрасно просматривалась гостиная и камин, у которого теперь всегда сидел Альбус. Иногда Джеймс менял дислокацию – вставал с кресла, разминаясь, прогуливался по крыльцу и веранде, усаживался на подоконник окна столовой, или поднимался в свою комнату. И обязательно, проходя мимо, заглядывал в открытую дверь гостиной. Переживает. Черт побери, это, конечно, все равно неправильно, что бы там не говорил Малфой, но Гарри очень хорошо понимал сына и даже немного ему сочувствовал. А вот Альбус, похоже, так и жил бы в камине, если бы родители разрешили – даже подушку с кресла к очагу подтащил, чтобы удобнее было лежать на животе. Сладости и сок исчезали с катастрофической скоростью во время этих многочасовых каминных переговоров и оттащить Альбуса от темного каменного зева не смогла даже Лили, в один из дней закатившая форменную истерику, требуя освободить ей место для разговора с Роззи Уизли. Скандал, в который сразу же втянулся подоспевший с крыльца Джеймс, в первые минуты бурный и громкий, прекратился почти сразу, стоило только Гарри грозно рявкнуть на детей. Но крики и вопли спонтанно продолжились воскресным утром и уже совершенно по другой причине.
- Я не стану надевать эту гадость! – орала Лили, отпихивая от себя что-то пышное, шуршащее розовым шелком, оказавшееся корсажным платьицем в кружевах и лентах. - Это старушечье платье!
- Зато оно традиционное! – пыталась настоять на своем Джинни, и Гарри, прислушиваясь к женскому разговору сквозь шум бурлящей в раковине воды, громко фыркнул, забрызгав мыльной пеной зеркало. Дочь почти слово в слово повторила слова своего дяди, сказанные им примерно в том же возрасте, по поводу другой вещи. Не менее традиционной, и уж точно не такой красивой. Вспомнив Рона во время Рождественского бала на четвертом курсе, смущенного до кирпичной красноты и облаченного в «праздничную» мантию с пожелтевшим от времени кружевом, Гарри покачал головой и закрутил блестящий вентиль крана, перекрывая воду. Малфой тогда всласть поглумился над несчастным рыжиком, в пух и прах раскритиковав его потасканный наряд… А теперь они всей семьей идут отмечать день рождения Гарри в дом к тому же Малфою… Но у этого Драко давно нет отвратительной усмешки того, школьного. Зато у него есть усталые серые глаза, тонкая складка между бровей, длинные серебряные волосы и острый профиль хищной птицы. И старой мантии давно нет, и нет в живых многих из тех беспечных подростков, выписывающих неловкие па на своем первом настоящем балу. Их нет, а Малфой есть. И Гарри идет к нему в гости. С семьей. Отмечать день рождения. Без Рона и Гермионы, подарки от которых были получены еще ранним утром и теперь занимали целый угол в гостиной. Посматривая на разнокалиберные коробки, завернутые в блестящую бумагу, Поттеру не к месту вспомнился Дадли Дурсль... Интересно, где он сейчас, и что с ним? Вот ведь, а в детстве он вот так же смотрел на гору таких же красивых коробок, щурился от блеска оберточной фольги и не верил, что когда-нибудь и у него будет такая же гора подарков. Черт побери, когда же он перестанет удивляться этим странным событиям, которые когда-то казались совершенно невероятными?
- Ведите себя прилично! – наставляла Джинни, когда они уже собирались всей семьей войти в камин. - Альбус, ты все-таки надел эту рубашку?! Она же старая, я тебе совсем другую приготовила! Гарри, это он с тебя пример берет!
- С меня, с меня, - рассеянно ответил Поттер, оглядывая свое шумное семейство, сейчас напоминающее карикатуру на модное приложение к Ведьмополитену: аккуратно причесанный Альбус, в нетерпении кусающий заусенец, очень красивый строгий Джеймс, сверкающий бледными бритыми щеками на загорелом лице, невероятно хмурая Лили, похожая на фарфоровую куклу в розовых лентах, яблочно-зеленая Джинни в платье из ателье Малкин (талия рюмочкой, высокая прическа и никаких черных воротничков), и он сам, отраженный в зеркале задней стенки буфета – солидный и благообразный отец большой семьи в летней дорогой мантии, выводящий своих домочадцев в свет. Это тебе не Рождественский бал в школе.
- Да нормально все! – огрызнулся Альбус, уворачиваясь от материнской пятерни, пытающейся пригладить его волосы. - Пойдемте скорее!
- Правда, долго еще? Жарко же… – пробормотал Джеймс, нервно поправляя воротничок рубашки, и Гарри понял, что сыновья торопятся вовсе не на праздник, а на встречу со своим тощеньким… Кто он им там? Одному лучший друг, а другому… другому… Мерлинова борода, другому - любовник. Вот и психуют оба. Джеймс даже побледнел под загаром до такой степени, что подбородок перестал выделяться белым пятном на смуглом лице. Даже шея стала казаться тоньше в тесном хлопковом воротнике рубашки. Искоса наблюдая за тем, как сын осторожно поправляет то рукава, то ремень на брюках, то разглаживает невидимые складки на одежде, Гарри нахмурился, почувствовав, что тоже постепенно заражается всеобщим волнением – он будет праздновать день рождения у Малфоев! Какой-то бред, это что-то совершенно невозможное! Ни ночная рыбалка, ни квиддич, ни почти все лето, проведенное бог о бок с седым хорьком не шли ни в какое сравнение с тем, что происходит сегодня. О, Мерлин, зачем он согласился?! Черт…
- Ну, Гарри, ты что, уснул?! – Джинни толкнула его локтем в бок, и Поттер поспешно зачерпнул горсть пороха из плошки, которую уже минуту держал в руках, весь уйдя в свои мысли. - Действительно, неудобно опаздывать!
- Я именинник, мне можно. - ответил Гарри, и швырнул порошок под ноги, чтобы не дать себе шанса передумать в последний момент – ну и черт с ним, с Малфоем. Что это он, разволновался, как перед свиданием с девушкой! Еще немного и тоже начнет поправлять одежду и приглаживать волосы, чтобы выглядеть более импозантно. Это вон сыновья… Ну, они понятно, а он-то что?! Ему-то чего волноваться перед встречей с Хорьком, даже если у того совершенно белые гладкие волосы и усталые серые глаза…
* * *
Скорпиусу казалось, что где-то внутри у него поселился щекотный солнечный зайчик – нервно-веселый, горячий, то подпрыгивающий куда-то под горло, то принимающийся быстро-быстро колотиться в ребра, от чего хотелось громко и заливисто рассмеяться. И весь день был именно таким – сумасшедшим, полным бесшабашной радости и веселья. Он почти не обращал внимания на происходящее, просто отмечая про себя последовательность событий: смущенно улыбающийся мистер Поттер пожимает руку отцу, и почему-то вспыхивает ярким румянцем, словно ему стало жарко. Миссис Поттер, похожая на оживший листок салата, вежливо беседует с матерью, исподтишка рассматривая ее нежно-сиреневое платье. Хорошенькая Лили, делающая вид, что слушает разговор взрослых, а сама с любопытством поглядывающая в открытые двери в сад, где в беседке гостей ожидал накрытый праздничный стол, центр которого украшал торт, весь в аппетитных кремовых розах, соперничающих цветом и красотой с ее шелковыми лентами. Бледный Джеймс, кусающий губы и смотрящий себе под ноги. И, конечно же, тот, кого Скорпи так ждал всю неделю – вспотевший от волнения, улыбающийся во весь рот Альбус, который, не успев выскочить из камина, тут же закрутил головой по сторонам в поисках своего друга.
- Скорпиус… - предостерегающе шепнул отец, но он только кивнул головой в ответ, совершенно забыв об утреннем разговоре. Ну как можно «вести себя подобающим образом», как можно «держать себя в руках», если всю неделю он так ждал этого дня, если каждый разговор через камин оборачивался тяжелой душной ночью и мокрыми пятнами на одеяле? И даже неприятная новость о том, что до конца лета Скорпиус останется дома, не смогла отравить радость ожидания. Скорее наоборот – сидя за столом и чувствуя горячее колено друга, прижимающееся к его ноге, Скорпиус на минуту замирал и переставал дышать – ну и пусть его наказали, ну и наплевать, что теперь они смогут увидеться только на вокзале Кингс-Кросс, усаживаясь в Хогвартс-экспресс. Главное и самое важное было уже сказано за эту долгую, и одновременно – такую короткую неделю, когда он с пугающей откровенностью выпаливал в камин то, о чем думал и мечтал все лето, с того самого памятного дня, когда решил научить друга плаванию. И с идиотской счастливой улыбкой выслушивал ответные откровения. Альбуса словно прорвало словами. Скорпи слушал быстрый сбивчивый шепот, видел даже сквозь мертвенно-зеленые языки магического пламени раскрасневшиеся щеки, не мог оторвать взгляда от влажных пухлых губ и думал о том, каким же он был идиотом, оттолкнув Альбуса после ночи в палатке, не поняв, что происходит с его лучшим другом.
- Мама просила ее извинить… - говорил отец, поворачиваясь к мистеру Поттеру, который весь день краснел, словно у него через каждые пять минут поднималась температура - ну совсем как его средний сын во время каминных разговоров, больше напоминающих вольный пересказ "Энциклопедии секса", - Она неважно себя чувствует…
- Опять инфлюэнца? – хмыкал в свою чашку красный мистер Поттер, и неловко вздрагивал, получив от жены несильный тычок локтем в бок. Миссис Поттер вела оживленную беседу с Асторией Малфой, не прекращая присматривать за супругом, нарядная Лили тянула горячий чай из чашки, по-детски вытянув губы и аккуратно слизывала с серебряной ложечки остатки легкого сладкого крема. Скорпи чувствовал, как нога Альбуса осторожно трется об его щиколотку и боялся вздохнуть, чтобы не вспугнуть прыгающего внутри солнечного зайчика – такое это было счастье. Глупое, горячее, сладко пахнущее коричными ломкими трубочками на блюдце, отдающееся на языке легким парфюмерным привкусом - улучив момент, пока толпа взрослых и детей двигалась к празднично украшенной беседке Скорпи быстро клюнул Альбуса губами в мягкую щеку, почувствовав легкий запах какого-то средства для укладки волос. Видимо миссис Поттер пыталась привести голову своего сына в более презентабельный вид, а Скорпиусу хотелось наоборот - запустить пальцы в густые черные вихры друга, окончательно уничтожая кропотливую работу расчески.
После торжественного чаепития мистер Поттер стал похож на спелый улыбающийся помидор в очках, и полузабытые разговоры покойного дедушки о том, что Драко Малфой и отец Ала в школе друг друга терпеть не могли, стали казаться Скорпи какой-то глупой шуткой. Не могло такого быть – вон же они, вполне ладят, даже не думая ссориться. Стоят возле загона, мирно беседуя о чем-то своем, и смотрят на лошадей. Мистер Поттер сдергивает с румяного лица очки, чтобы протереть их полой мантии, и застенчиво улыбается какой то реплике отца. И очень, очень сейчас напоминает Альбуса, когда тот украдкой дотрагивался до Скорпи, пряча под густыми ресницами тайну, известную только двоим. Наверное, Ал с возрастом тоже будет вот таким – иногда серьезным, иногда даже суровым, с седыми висками, но все так же забывающий обо всем на свете, когда дело касается любимых развлечений. И хорошо, что у Альбуса это не квиддич, и не рыбалка, к которым Скорпи тоже равнодушен. Пусть родители развлекают остальных Поттеров, а он покажет своему другу одно очень важное место в доме, которое будет интересно им обоим. Такое место, где им точно не будет скучно, где они могут побыть вдвоем, не вызывая никаких подозрений, где они могут хоть на полчаса спрятаться от вездесущих родственников, и где никто не сможет…
- Эй, Малфой, на два слова.
От неожиданности Скорпи споткнулся в дверях библиотеки и удивленно уставился на смуглую ладонь, тяжело опустившуюся ему на плечо. Альбус, уже вошедший в темный гулкий зал, заставленный книжными стеллажами, такими высокими, что к ним полагалась специальная лесенка на колесиках, тоже обернулся и теперь настороженно смотрел на старшего брата, который так не вовремя оказался там, где его никто не ждал.
- Чего? – беспомощно спросил Скорпи и поморщился от боли, когда крепкие пальцы, вздрогнув, сжались сильнее, царапая ногтями кожу под тонкой рубашкой. Только сейчас, оказавшись на пороге библиотеки между двумя братьями Поттерами, он очнулся от солнечного тумана, который пил и вдыхал весь день, и почувствовал смутную тревогу. Он совершенно забыл о Джеймсе, хотя тот все чаепитие молча сидел напротив, не поднимая глаз мешал ложечкой остывший чай, и в разговор не вступал. Через пять минут Скорпи перестал обращать на него внимание, весь сосредоточившись на своих ощущениях и радужных планах о побеге в библиотеку. И вот теперь гриффиндорский бледный тролль стоял совсем рядом, держал его за плечо, и чего-то требовал… Чего?!
- Мы заняты! – Альбус шагнул вперед, встав рядом с другом, и насупился, сжимая кулаки. Скорпиусу стало неуютно – сразу вспомнились и предостерегающие слова отца, и ревнивое требование Альбуса вернуть румынский медальон, больше похожее на ультиматум. Скорпи шумно вздохнул, вдруг почувствовав кожей нагревшийся костяной треугольник под рубашкой, который он хотел снять и вернуть брату Ала, но потом забыл и так и продолжал носить его на шее всю неделю.
- Проваливай, сказано же – заняты мы! Дело у нас, не понял, что ли?!
- Я не с тобой разговариваю, - буркнул тролль, по-прежнему не глядя на раскрасневшегося от гнева брата.
- А я говорю – вали отсюда, Скорпи никуда не пойдет!
- На пару слов, - Джеймс не обратил на слова Альбуса никакого внимания, продолжая сжимать пальцы. И тут Скорпиус разозлился. Разозлился на обоих Поттеров, стоящих сейчас друг напротив друга как два кота, не поделивших кусок территории между мусорным баком и скрипучей старой калиткой. Да что он им, вещь, что ли?! Сперва один требует вернуть подарок, а потом становится рядом с видом оскорбленного владельца, защищающего свою собственность. Второй вообще непонятно чего требует – бледнеет, смотрит исподлобья, и еще сильнее стискивает пальцы, словно хочет сломать Скорпи ключицу.
- Да пусти ты! – рявкнул он, ударив Джеймса по руке, от чего тот сразу разжал ладонь и отшатнулся к стене, - Подождать нельзя, что ли, приспичило?! О чем разговаривать?!
Тролль побледнел еще больше, и заиграл желваками, еле сдерживаясь, чтобы не кинуться в драку. Скорпи с досадой потер плечо, на котором теперь непременно останутся синяки, и решительно повернулся к Альбусу, похожему сейчас на обозленного ежа – встрепанного, колючего и ничего не соображающего от ревности.
- Пятнадцать минут, - Скорпиус слегка дотронулся кончиками пальцев до смуглой горячей щеки, привлекая к себе внимание, - Слышишь, Ал? Пятнадцать минут – и я вернусь. Слышишь? Всего. Пятнадцать. Минут.
* * *
Они шли по длинной темной галерее куда-то вглубь дома, не сворачивая и не останавливаясь. Джеймс чувствовал себя… А никак он себя не чувствовал. Как себя чувствует душевнобольной, внезапно испытавший момент озарения и обнаруживший, что он находится не в райском саду, а в обитой мягким войлоком палате? Он смотрел на мелькающую впереди светлую макушку и неестественно выпрямленную худую спину белобрысого, и не понимал, почему он продолжает покорно топать куда-то за тушканчиком, а не врежет ему кулаком по смазливой мордочке. Почему он, сразу, с первой же минуты понявший, что Малфой променял его на младшего брата, пошел искать его по всему поместью, стоило двум заучкам исчезнуть из поля зрения родителей? Зачем он настаивал на каком-то разговоре? Кому он нужен, этот разговор? Действительно – о чем говорить?
«Презренная тварь, тебя я ненавижу! – восклицала героиня глупой книжки, валяющейся у мамы рядом с кроватью, - Как мог ты, предатель, предпочесть мне эту скверную женщину?!» На обложке прекрасная ведьма с обнаженной круглой грудью и рассыпавшимися по молочным плечам волосами, горела на костре. «Предатель» стоял тут же, мерзко улыбаясь и прижимая к себе другую ведьму – не менее прекрасную, но полностью одетую. А может это была вовсе и не ведьма, а маггла. И, наверное, не такой уж презренной тварью был тот самый, в черном плаще и широкополой шляпе, определивший гологрудую колдунью на костер. Смутные времена были, неспокойные… Но Джеймс бы, конечно, ему врезал, если бы мог, потому что…
- Ну, и чего тебе нужно?! – сердитым голосом спросил белобрысый, останавливаясь в конце галереи, между мраморной колонной и огромным гобеленом с генеалогическим деревом, украшающим противоположную стену, - Подождать твой разговор, конечно же, никак не мог, да?!
Джеймс вздохнул, теперь чувствуя себя дважды идиотом. Да откуда он знает, что ему нужно, и о чем он собирался говорить? Не о чем говорить, это стало понятно в тот момент, когда голубые глаза ярко вспыхнули от радости навстречу его младшему брату, как только семья Поттеров вывалилась из камина. И когда они успели спеться? Или… Или все таки они уже были… раньше… И вполне возможно, что Джеймс не просто так обзывал их весь год, может быть они действительно еще в школе, может быть они и правда вот такие, как те размалеванные мужики в журнале, когда-то найденном в мужской раздевалке? А он-то, идиот, навыдумывал себе…
Почувствовав, как рот наполняется омерзительно кислой слюной, Джеймс громко сглотнул и привалился спиной к холодной каменной стене, вытирая со лба испарину. Тушкан стоял рядом, независимым жестом скрестив на груди тонкие руки, и ждал. Джеймс рассматривал плывущие перед глазами цветные плитки пола и чувствовал, как лицо начинает наливаться горячим стыдным румянцем, и кажется, что еще немного – и с сухим треском вспыхнут волосы на голове. Чем больше он вспоминал прошедшие события, тем сильнее ему казалось, что самое правильное сейчас – немедленно развернуться и уйти, оставив Скорпи в темной галерее одного. Это самое правильное. Только вот почему-то ноги не двигаются с места…
- Слушай… - белая ладонь нерешительно дернула его за рукав и сразу исчезла, когда Джеймс вяло повел плечом, - Тро… Джейми… Ты не думай ничего такого, но я был уверен, что ты не…
- Я не… - ответил Джеймс, не узнавая собственный тусклый голос, - Я просто… Черт…
Скорпиус помолчал, тоже растеряв боевой настрой и решительность, а потом повернулся спиной и навалился грудью на высокие витые перила, всматриваясь в пустой бальный зал под галереей. . Видимо, он тоже не знал, что говорить. Где-то далеко внизу раздалось тихое старческое хрипение, сменившееся гулким боем часов. Джеймс слушал низкие звуки, похожие на удары деревянной палкой по перевернутому верх дном котлу, смотрел на худую сгорбленную спину, на светлую короткую прядку, задорным чубчиком торчащую над тушканчиковым затылком, и даже не пытался разлепить онемевшие губы, чтобы продолжить никому не нужный разговор.
- Меня до конца лета оставляют дома, - неожиданно хриплым голосом произнес Скорпи, зачем-то расстегивая верхние пуговицы рубашки, - Так что я, скорее всего, увижу и тебя, и остальных только в поезде… Или вообще - в Хогвартсе….
- А я, наверное, полгода отучусь и уйду из школы… - буркнул Джеймс, зацепившись за первую предложенную тему для смены разговора, - Как семнадцать исполнится, так я и…
- Как это?! Куда?! Зачем?! – Скорпи развернулся всем корпусом и изумленно уставился на собеседника, придерживая руками расстегнутый воротник. Джеймс скользнул взглядом по тонким персиковым запястьям с еле заметным пунктиром золотых волосков, увидел крученую петлю серебряного шнурка, уходящую куда-то под светлую ткань, и быстро отвернулся, чтобы не смотреть в удивленно распахнутые глаза, показавшиеся в полумраке галереи не голубыми, а неестественно светлыми, почти стальными. Мерлин помоги…
- В квиддич… Мне еще в прошлом году предлагали подумать… Ну, чтобы профессионально играть после школы…
- Ты же без образования…
- У меня дядя Фред и дядя Джордж когда-то тоже из школы ушли, и ничего! - с удивившей его самого горячностью ответил Джеймс, словно Скорпи сейчас оспаривал его право на карьеру профессионального спортсмена, и тут же сник, напоровшись на угрюмое выражение лица тушканчика. - Ну, в общем, как совершеннолетним стану, так и… зимой, наверное, и уйду…
- А что за команда? – Скорпиус нахмурился и закусил губу, в ожидании ответа наматывая на палец серебряный шнур, постепенно вытягивая его из-за пазухи. В конце - концов радужный амулет вывалился наружу, блеснув утренним перламутром, и закрутился вокруг своей оси, разбрасывая во все стороны разноцветные лучики.
- Забияки Занделара, - брякнул Джеймс первое же пришедшее на ум название и зажмурился, когда по его лицу полетели зеленые и голубые пятнышки света, - Или Воины Вулонгонга, я еще не решил…
- Твою мать, это же в Австралии! – вдруг зло заорал на него белобрысый, сжимая в пятерне амулет, тем самым прекращая дикую пляску острых радужных лучей, щиплющих глаза, в которых и так уже кипели позорные девчоночьи слезы, - Ты понимаешь, болван, что это в Австралии! На другом краю света! Придурок, тролль гриффиндорский!
- Да понимаю я, понимаю… - Джеймс потер кулаками горячие веки, чувствуя, как по щеке течет что-то теплое и мокрое, - Чего орешь-то, тебе-то какая разница?
Скорпи не ответил. Джеймс вытер дурацкую слезу и громко шмыгнул носом, поблагодарив Мерлина за то, что тушкан опять повернулся к нему спиной, теперь внимательно изучая румынский амулет, зажатый в пальцах. Вот тебе и Тимишоарский Солнечный… Никогда Джеймс не покажет белобрысому как чудесный дракон Людовик сбрасывает старую текучую чешую, превращаясь из отвратительного монстра в гладкого стрекозиного красавца. И никогда они не будут стоять на дне гигантской горной чашки, по стенкам которой размазана изумрудная зелень альпийских лугов с молочными брызгами белых незнакомых цветов. Никогда они не пойдут вместе на праздник с местным колдунам, и вкусный горный ветер не будет бросать Джеймсу в лицо белые легкие волосы, и не будет огромных драконов в небе, похожих на гигантских экзотических бабочек. Ничего этого не будет, потому что…
- Слушай, знаешь что… - белобрысый помолчал, подбрасывая на ладони перламутровый треугольник, словно размышляя над какой-то сложной задачей, а потом сделал то, от чего у Джеймса в груди что-то оборвалось, сильно кольнув слева под ребра – решительно перекинул витой шнур через голову, снимая подарок с шеи. Ну вот и все. И… и все…
- Слушай… Давай в школе поговорим… Сейчас как-то… Потом, давай потом, ладно? Договорились? – Скорпи тяжело вздохнул, подбросил на ладони тоненькую блескучую пластинку, а потом быстро сунул ее в нагрудный карман рубашки, небрежно скомкав шнурок, - Австралия, Новая Зеландия… Антарктида еще…Бред... Потом поговорим как нибудь… Позже.
