Каникулы подходили к концу, и потому…
-Поттер, Вам надо переехать обратно, - заявил он мне с порога моей комнаты таким решительным и строгим голосом, что я подумал, будто он меня на войну посылает, а не в комнату для мальчиков. Ну, или, на крайний случай, к Дамблдору на чай и лимонные дольки. Кстати, надо будет поинтересоваться, когда его выписывают, что-то без него совсем скучно стало.
-О, да мы уже без “мистеров”, - издевательски протянул я. – А если я заражу твоих ненаглядных “змеек”? Весь Хогвартс обчихают, бедняжки. Да и выглядеть будут хуже призраков. Они и без того бледные, а после болезни… Уууу…
-Оставьте свои колкости для чемодана, в который вещи собирать будете, - фыркнул он и, махнув подолом своей мантии мне на прощание, скрылся. Ох, ну, прямо мастер эффектных появлений, фраз и исчезновений. Я бы добавил и про лучи закатного солнца, в которые была облачена его мрачная фигура, или как там пишут в бульварных романах, что я читал у Келли, но вот в подземельях не было видно вообще никаких лучей солнца: ни рассветных, ни закатных. Да и закатные были как-то не к месту, учитывая, что было раннее утро.
-Дорогой чумоданчик, - растягивая слова, торжественным голосом обратился я к вытащенной из-под кровати емкости, - счастлив тебе сообщить, что САМ Северус, величайший из величайших вредин на всем белом (а может, и не только белом) свете, милостиво позволил мне, Гарри, простейшему из простейших любителю игры на чужих нервах, развеселить тебя своими недостойными слуха САМОГО Северуса, величайшего из величайших вредин на всем белом (а может, и не только белом) свете, колкостями. Итак, как я уже сказал ранее… Прости, мой друг, я вынужден тебя покинуть, чтобы обратиться к Великому Шкафу с просьбой обнажить для меня свои ящики, полки и вешалки и низвергнуть неземным потоком с или из них мою одежду. Желательно, конечно, чтобы Великий Шкаф еще при этом плевался… кхм, то есть, в общем… сначала складывал мои вещи, а потом, уже готовым потоком (можно по пачкам), низвергал…. Ну, к примеру, справа от меня, но, конечно же, я ни в коем случае не заставляю Великий Шкаф делать это, я лишь смиренно прошу, стоя у него в ногах… кхм, в ножках… в общем, в низах его я стою, на коленях причем стою-то…
В общем, я с самого утра болтал всякую чушь, нелепицу, бред и прочие определения моего бессвязного бормотания, но мне было совершенно все равно, потому что, кроме меня и спящей на подушке Джил, в комнате никого не было, и даже если Северус подслушивал… В общем, вреда от этого ни ему, ни мне.
Затем мне, разумеется, пришлось обратиться и к Всемогущей Тумбочке, чтобы она отдала мне мои (в большинстве своем) учебные принадлежности. Перья (хотелось бы знать, чьи они? Сколько несчастных животных или птиц пострадало?), чернильница, листы пергамента, учебники… В общем, всякую дурь.
Кровавый Барон, скотина призрачная, оказался прав: когда я вошел в уже знакомую комнату ночью, то зеркала там не увидел. Кто его унес и куда? Барон не мог, он – призрак, да и какой ему в этом смысл? Хотел, чтобы я жил настоящим? Как там это было в одной из книг, что я нашел в библиотеке? “Carpe diem”?* Ну-ну. И все бы хорошо, только вот наше подземельное привидение никогда не отличалось альтруизмом. В чьи планы входило использовать зеркало? И для чего, собственно, его можно было использовать? Каким образом? Кто-то не захотел делиться возможностью пропадать в мире иллюзорного счастья? Но кому это надо? Сюда же никто не приходит. Взрослым это без надобности, преподаватели наверняка уже бросили мечтать о несбыточном (потому что в вариант того, что у них есть все, о чем они только могли подумать, я никогда не поверю), а дети на каникулах.
…они обнимали меня… они улыбались и гладили меня по голове… у меня была семья… у меня-в-зеркале была семья… настоящая… они принимали меня… любили…
Ах, к черту! Нет и нет, скоро ведь мне будет вовсе не до этого, верно? Надо ведь было еще разобраться с философским камнем, приручить Пушка, остричь наголо миссис Норрис, довести до белого каления Филча… Дел по горло!
За день до окончания каникул прибыл Малфой. Нет, конечно, до этого прибыло еще несколько человек, причем не только с нашего факультета, но к ним я не был так радушно расположен. Проще говоря, я к ним вообще не был расположен. Никоим боком. Разумеется, я не бросился ему на шею с криками: “Друг!!! Сколько лет, сколько зим!!!”, я просто усмехнулся и сказал:
-Вернулся-таки.
Как будто у него был выбор, ха. Я пожалел, что его не было со мной на каникулах. С ним, наверное, было бы интереснее, к тому же, мне очень хотелось узнать, что увидел бы в том зеркале он. Какое его самое горячее желание? О чем он вообще думает и мечтает? Чего хочет добиться в жизни?
И вдруг меня словно пронзило. А что бы увидел там Северус? Что бы увидел в зеркале Еиналеж он? Этот мрачный тип, который, несмотря на непонятного рода неприязнь ко мне (я не считаю поводом объяснение “Вы - идиот, Поттер”), все же заботится о таком нахале, как я. Который учил меня, несмотря на то, что это было время его отпуска, и он мог просто плюнуть на меня (фигурально выражаясь) и заниматься своими делами. Учил меня счету, чтению, письму. Какое ему до меня дело? Дамблдор приказал? В любом приказе можно найти лазейку. Или, в конце концов, предоставить меня, как живое доказательство того, что со мной невозможно работать. Да и Альбус не приказал, а попросил. До сих пор помню его: “Я прошу тебя, Северус. Я, правда, прошу тебя”. Видимо, такое происходило нечасто.
О чем мечтал угрюмый преподаватель, декан Слизерина, который никогда не лишал баллов своих “серебристо-зеленых”? Который гнобил несчастных (хотя насколько они несчастные – вопрос весьма спорный) “красно-золотых” и почему-то (если судить по шепоткам за спиной) был похож на летучую мышь?
-Эй, аристократ блондинистый, - вдруг обратился я к Драко, - а ты умеешь играть в шахматы?
На “блондинистого аристократа” он почему-то обиделся и злобно зашипел, что такому, как я, до его уровня не дотянуться никогда в жизни.
-Почему это? – поинтересовался я. – Я уже на одном с тобой уровне. Ты – слизеринец, и я – слизеринец. И нечего тут выпендриваться.
Ответить ему, судя по всему, было нечего, или он просто плюнул на возможность доказать мне, чем же отличаемся мы, два таких разных человека, которые почему-то оказались на одном факультете. А я решил на время оставить мысли о “самом горячем желании” Северуса (вообще о чьих-либо желаниях, которые могут быть раскрыты при взгляде в зеркало) и приготовился внимательно слушать правила. Честно говоря, я уже видел, как в это играют, но во-первых, иногда наступают моменты, когда роль наблюдателя чрезвычайно надоедает, а во-вторых, причина для игры в шахматы у тех людей, за которыми я наблюдал, была не самой обычной…
Когда я еще жил и работал в «Аллее доступности», к нам приходило двое мужчин. Приходили они, в отличие от многих других, днем. Оба они, как выяснилось позже, запали на Нэт. То, как она меланхолично жевала жвачку во время секса, почему-то невероятно их заводило, а чпоканье вводило в состояние неописуемого экстаза. Все это я узнал, слушая их перепалки во время шахматных партий.
Дело происходило так: каждый день (кроме среды и выходных), примерно часа в три, дверь в бордель открывалась, и входили эти двое. Плечом к плечу. Как два боевых товарища. Оба были владельцами средненькой компании и на жизнь не жаловались, впрочем, как и на отсутствие денег.
Тот, который был старше и выше спутника буквально на пять сантиметров, звался Джеком. Ему было тридцать восемь, и выглядел он довольно-таки привлекательно для своих лет: мужественный, сильный, представительный. Короткие каштановые волосы, карие глаза, менявшие свой цвет почти на черный, когда он слишком завлекался и иногда в запале сметал все фигурки с шахматной доски к чертовой матери. Черты лица немного резкие, но он представал совершенно другим человеком, если, выиграв, вставал со стула и с ласковой улыбкой предлагал Нэт пройти вместе с ним в полагающийся им номер-люкс. Он подавал ей руку, как истинный джентельмен, и хорошо острил, ибо назвать комнаты, имевшиеся в данном заведении, “номером-люкс” – это надо быть либо человеком, совсем не знающим жизнь и настоящие условия, либо тем, кому палец в рот лучше не класть, отгрызет, сожрет и не подавится.
Тот, который был младше и ниже своего оппонента “буквально на пять сантиметров”, звался Джоном. Ему было тридцать три (магическое число пять – разница пять сантиметров в росте, пять лет в возрасте…), он был несколько худощав, на фоне компаньона по бизнесу вообще казался дистрофиком и не производил такого впечатления, как Джек. У Джона были черные волосы, тоже короткие, как и у Джека (косил он, что ли, под него?), и голубые глаза, цвета ясного, безоблачного неба. Интересное сочетание. Его глаза лихорадочно блестели, когда он уже предвкушал победу.
Иногда мне казалось, что эти двое – братья. Некоторое сходство в чертах лица все же наблюдалось, если повнимательнее приглядеться, но подтвердить мое предположение было некому: даже в перепалках не звучало ничего, что могло бы намекнуть на родственную связь между ними. Может, они просто были хорошими друзьями детства, в которых до сих пор играл дух соперничества?..
Так вот, приходили они, садились за низкий столик, смахивали журналы, лежавшие на нем, Джек решительно ставил на стол доску, и начиналось. Они соперничали даже в том, кто быстрее расставит свои фигурки на поле. Почему-то в этом деле неизменно выигрывал Джон. Интересно, они тренируются в этом каждый день? Может, даже на работе учатся расставлять фигурки за минимальное количество времени?
В наблюдении за интеллектуальными схватками двух клиентов не следил только мистер Филтерс. Он, как обычно, уходил куда-то к себе и занимался там тем, чего, как он говорил, мне знать не следовало. Не думаю, что это было что-то пошлое, скорее всего, он читал или писал, а может, смотрел телевизор. В его комнату я никогда не заходил, и особого интереса его тайны у меня не вызывали, но я, собственно, не о том веду речь.
С каждым ходом, с силой вдарив фигуркой по нужной клетке, каждый мужчина выдавал какую-нибудь ехидную реплику вроде:
-Что, уже настроился на поражение?
Удар, синхронно подскочившие фигурки, реплика в ответ:
-Это твоя прерогатива, Джонни.
Сама же Нэт не отдавала предпочтения ни одному из них и меланхолично наблюдала вместе со мной и еще несколькими проститутками за ожесточенными шахматными баталиями. Так, во всяком случае, казалось со стороны. Но когда она чпокала жвачкой над ухом Джека, у того по телу пробегала дрожь, он не мог сосредоточиться, и выигрывал Джон. А иногда бывало наоборот. И я начинал подозревать, что она делает это специально, помогая то одному, то другому по очередности. А может, ей просто нравилось над ними издеваться.
Кто выигрывал, тот, естественно, получал Нэт в свое распоряжение. Занятный приз за умение просчитывать варианты продвижения противника на несколько ходов вперед, не правда ли? И они оба овладевали ею, сражение было направлено на то, чтобы выяснить, кто из них будет первым. Если выигрывал Джек, то он имел Нэт, а потом ее имел Джон. А если выигрывал Джон, то… в общем, вы мою идею поняли.
Это было так странно и непонятно, но, тем не менее, заставляло трепетать. Как будто это было каким-то ритуалом. Традицией, что ли. Это дарило чувство стабильности. Я ухмыльнулся, вспоминая об этом, и с интересом покосился на фигурки, которые вывалил на пол, а затем расставил на доске в нашей гостиной Малфой. Фигурки были выполнены в стиле Средневековья (впрочем, как и многое другое, что меня ныне окружало): пешки представляли собой маленьких рыцарей с начищенными, сверкающими доспехами, конь, ходивший на три клетки вперед и одну влево или вправо (ну, или примерно по такой системе), представлял собой непарнокопытное, которое нетерпеливо постукивало копытом по поверхности доски, а королева выглядела очень важной дамой в своем пышном платье и восседала на троне. Король был не менее напыщен и постоянно поправлял свою корону, иногда поглядывая на королеву, чей трон был чуть ниже, чем его собственный. Я хихикнул, глядя на его чрезмерную важность, и… Постойте-ка, поправлял корону? Он шевелился? Конь, нетерпеливо постукивающий копытом по клетке, на которой он стоял? Я не обкурился, это точно, в последнее время я вообще не курю, значит, это не глюк, и фигурка только что двигалась?!
-Эй, Драко… - осторожно позвал друга я. Мальчик, закончив разбор вещей в комнате, вышел ко мне и не упустил возможности похвастаться, скрыв свое довольство ноткой небрежности:
-Мне их подарили на этот Новый Год Паркинсоны.
Казалось, он вообще не слышал, что я его позвал. Или намеренно пропустил это мимо ушей.
-Они очень красивые, - похвалил фигурки я (при этих словах король довольно улыбнулся и показал себя в профиль, что, наверное, как он считал, было весьма эффектно… да, нечасто встретишь позирующие шахматы) и с некоей опаской заметил: - Но, Драко, они же шевелятся…
-И что? – озадаченно спросил он. – Разве в этом есть что-то удивительное? Не понимаю, чем ты так обеспокоен, - невозмутимо сказал слизеринец. Я не знал, как объяснить ему, что в мире магглов шахматы не могут шевелиться: миниатюрные рыцари не поправляют свое забрало, кони не встряхивают своей гривой, а короли не оглядывают своих подданных с высоты своего миниатюрного трона. Это было выше моего понимания – видеть шевелящиеся фигурки, а выше его понимания, наверное, было – видеть неподвижные шахматы.
Я махнул рукой, мол, не обращай внимания, давай приступим к делу. Малфой с подозрением оглядел меня, но потом пожал плечами и начал объяснять. Говорил он медленно, растягивая слова, в голосе его сквозило явное превосходство надо мной. Маленькая, напыщенная скотинка, чем он так кичится? Что знает правила игры в шахматы? Подумаешь, это ведь не самое главное в жизни! А рассказывает мне таким тоном, как будто это знают даже годовалые дети, а он мне в одиннадцать лет такое объяснять должен.
Но удивительное началось уже после того, как были обговорены скучные правила, которые в одно мое ухо влетали, а из другого вылетали, прямо выпархивали, как птички из скворечника. Удивительное заключалось в том, что этими шахматами не надо было управлять. Точнее, ими надо было управлять, но стоило только дать голосовую команду, объяснив маршрут, по которому следовало двигаться, и рыцари сами, бренча своими доспехами, передвигались на нужную клетку, кони перескакивали через этих рыцарей, а король, наблюдая за ходом битвы, скучающе вертел на пальце свою корону и цокал языком.
Как происходили сами сражения между фигурками, тоже было довольно занятным зрелищем. Рыцари-пешки дрались своими миниатюрными мечами, пока одна пешка из них, в конце концов, не отрубит голову другой, кони били друг друга копытами, а уж что сотворила с несчастным рыцарем королева… Когда мой смелый рыцарь подобрался к Малфоевской королеве, та вдруг схватила трон, на котором сидела, и шарахнула этому несчастному так, что у него вместе с забралом голова от тела отлетела на добрых шесть клеток.
Я раскрыл рот от такой жестокости:
-Какое варварство!
Но, несмотря на этот кровожадный (хотя крови у фигурок не оказалось, что было неудивительно, учитывая то, что они даже не были настоящими человечками и животными) жест, мне понравилось. Баталии движущихся фигурок были такими кратковременными, но в то же время занимательными. Мне начинало нравиться это все больше и больше.
Между тем, блондин, спокойный, как удав, забрал поверженное существо и отнес его за пределы доски.
-Слушай, Драко, так это что же, после нашей партии тебе новые придется покупать? – задумчиво спросил я. Я был слишком наивен, по мнению своего оппонента. Это было видно по его лицу, когда он чуть удивленно усмехнулся:
-С чего ты взял? После окончания игры они сразу восстановятся.
Мне очень хотелось на это посмотреть, поэтому я жаждал скорейшего завершения моего безоговорочного поражения, ибо моих покореженных “подданных” было куда больше, чем “подданных” Драко.
Да еще и этот нахал! Я четко давал указания фигуркам, а король, все время восседавший на троне и позорно бездействующий, лишь ехидно хихикал и иногда вставлял свои королевские комментарии: “Я считаю, что сэра Эпсинуса не следует посылать на g3, там ему грозит лишь *свист, соответствующий описанию жест* снесение головы” или “Вы немудро действуете, сэр полководец, замышляя движение нашей милой лошадки в том направлении, или Вы так любите мучить животных?” Я прищурил глаза, злобно глядя на этого хама, который не делал ровным счетом ничего, чтобы спастись собственную армию, и, не выдержав, прошипел:
-Послушай, ты…
Я едва удержался от того, чтобы собственноручно отвинтить его голову и тем самым позволить Малфою не напрягать свой аристократический мозг для победы надо мной, но я удержался.
Он оказался прав: ссыпанные, обезглавленные и лишенные прочих частей тела фигурки сразу после моего сокрушительного во всех смыслах того слова фиаско вернули себе прежний облик. Я подивился, как много я еще не знаю об этом странном магическом мире, и вздохнул. Как ни досадно, как ни хотелось сыграть еще разок, пора было идти спать, а то мы что-то слишком увлеклись. Мои вещи уже покоились под кроватью в комнате, где остались “бронежилеты” Драко: Винсент и Грегори. Они прибыли в тот же день, но только вечером.
А завтра уже последний день каникул…
*Carpe diem (лат.) - Лови момент <Живи настоящим>
