Миро

– Раньше никто из тех, кто попадал к нам, не возвращались. Не было ни желания, ни смысла – все шло своим чередом, – заговорил старик после минутного молчания.

– Когда вы говорите: «не было желания», – вы имеете в виду мнение самих волшебников? – осторожно поинтересовалась староста.

– Да, Гермиона.

– Не значит ли это, что хотя бы теоретически возможность возвращения предусмотрена?

– Фактически вы вообще не были перенесены намеренно и не искали возможности перенестись сами.

– А как это... – «обычно происходит?» хотела спросить Грейнджер, но ей на ногу предусмотрительно наступил Гарри.

– Нет, сэр, мы с Гермионой не искали, и, думаю, Малфой с Блейз тоже не рвались сюда, – ответил парень, хотя в голосе Волха и не прозвучал вопрос. – Верно?

– Верно, – подтвердила за двоих Забини в ответ на пытливый взгляд Гарри.

– Ваше появление стало для нас неожиданностью, – продолжил старик, не реагируя на небольшую перепалку. – О новых волшебниках мы узнаем заранее и успеваем приготовиться к встрече.

– Приготовиться? – ухмыльнулся Малфой. – Почетную делегацию высылаете?

– Почти, Драко. Для ожидаемого выбираются проводник и наставник, которые будут неотлучно сопровождать мага, пока в них есть необходимость.

– Значит, в нашем случае вы наставник, а Арчи проводник, да?

– Вы хорошо улавливаете суть, Гермиона, – ответил Волх, вызвав улыбку на лице девушки. – Проводник действительно Арчибальд, а с наставниками вы познакомитесь в ближайшее время. Меня можно назвать разве что временным наставником.

– Жалеешь, что тут не начисляют баллы за верный ответ, Грейнджер? – съязвил Драко, бесясь от ненавистной роли старосты: вечная отличница, знающая все без исключения.

– Радуешься, что я не могу тебя проклясть, Малфой? – с не меньшей язвительностью ответила девушка.

– Я сейчас узнаю, прибыли ли ваши наставники. За ними послали, как только мы вас почувствовали. – Волх вновь проигнорировал ядовитые реплики и исчез, провернув в руке посох.

– Арчи, а что Волх имел в виду, когда говорил, что вы нас почувствовали? – сразу взяла парня в оборот любознательная девушка.

– Выброс магии: когда сюда попадает маг, то сначала мы чувствуем энергию перемещения, а потом можем найти прибывшего по магическому следу.

– Магический след? – скептически хмыкнул Малфой. – Хоть не запах!

– Ну… новые волшебники излучают магию, не умея удерживать ее в себе всю до мельчайшей крупицы, а мы отлично ее ощущаем, – честно попытался объяснить паренек, поглядывая в сторону красивой черноволосой девушки, задумавшейся о чем-то своем.

– Как интересно! Получается мы постоянно минимально, но расходуем свою магию, да?

– Слушай, Грейнджер, может, ты сделаешь нам всем такое одолжение и снова отключишься?

Драко скептически приподнял бровь, удивляясь тому, как он мог радоваться заучке, нашедшейся в почти целости и сохранности. Желание уязвить ее посильнее любым доступным способом вернулось с новой силой. Но Грейнджер пропустила выпад мимо ушей, продолжая засыпать Арчи все новыми вопросами, на которые тот обреченно отвечал. Поттер притащил два стула, усадил на один подругу и сел рядом с ней на второй, не вслушиваясь в разговор и, главное, не встревая. Нужно быть безумцем, чтобы вставать на пути Гермионы к знаниям или даже отвлекать ее от этого интереснейшего занятия. Блейз не выныривала из своих мыслей, и Драко оставалось только так же спокойно занять место за преподавательским столом и ждать возвращения Волха.

Последний материализовался спустя минут двадцать к огромной радости Драко, готового на что угодно, лишь бы заткнулась занудная всезнайка и вернулась на землю Блейз. Последняя молчала и не мешала бы совсем, не имей она вредную, по мнению Малфоя, привычку в моменты задумчивости барабанить ногтями по доступным горизонтальным поверхностям. На тот момент Драко уже прикидывал, а не спросить у этого веснушчатого недоростка, умеет ли он колдовать. Доказательством послужила бы парочка заклинаний, к примеру, Петрификус Тоталус на Забини и Силенцио на Грейнджер.

– Ваши наставники прибудут в ближайшее время, – без вступлений начал старик. – Пока же мне поручили показать вам ваш мир. Вернее то, каким он стал без вас, и основные события, сделавшие его таким, каким он стал. Сразу предупреждаю: вы увидите как прошлые события в новой интерпретации, так и то, что происходит в последние дни. Говорить и двигаться вы сможете, но я бы советовал не тратить силы понапрасну – вас все равно не услышат и не увидят.

– Это как в думоотводе?

– Да, Гарри, так что просто наблюдайте. А теперь подойдите все ко мне.

Гарри и Блейз направились в сторону Волха без раздумий, Драко задумался буквально на секунду, но тоже подошел. Только Гермиона не двигалась. Она стояла, покусывая губу и теребя пальцами пуговицу мантии, раздумывая над словами Арчи. Во-первых, еще никто не попадал сюда случайно, всех ждали задолго до их появления, а вот о них четверых даже не догадывались. Во-вторых, до этого в Миро, как Арчи назвал это место, одновременно попадали максимум двое волшебников, а их четверо. В-третьих, если Волх признает пусть теоретическую, но возможность возвращения, то почему говорят, что их мир уже изменился?

– Вы можете начать путешествие только вместе, Гермиона, – выдернул девушку из размышлений голос старика.

«Хотя если мир удосужился замять последствия нашего исчезновения, то сможет напрячься и вернуть все на круги своя!» - подумала Грейнджер, уверенно направляясь к остальным аспирантам. Пока она раздумывала, Волх сказал всем подойти как можно ближе к нему, в том числе и Арчи. Паренек беспрекословно подчинился, хотя весь его вид показывал, что он бы исчез отсюда, будь у него малейший шанс.

– Начинаем.

С последним звуком всех окружила темнота, и появилось чувство, будто они быстро летят. Недолюбливающая полеты Гермиона едва сдержала собственный вскрик, наблюдая за реакцией остальных: Гарри чуть ли не улыбался, явно наслаждаясь ощущениями; Малфой тоже не был испуган, разве что немного напряжен; а вот Забини на первый взгляд казалась бесстрастной. Хотя на самом деле Блейз была уязвлена фразой Волха о неумении удерживать контроль над своими эмоциями и сейчас изо всех сил пыталась выглядеть так, будто продолжает стоять на твердой земле. Сначала. Через минуту все попытки свелись к тому, чтобы казаться максимально спокойной и не выдавать себя: не закусила губу, а только прикусила внутреннюю часть, не стиснула все пальцы в кулаки, впиваясь ногтями в ладони, как будто пыталась отрезвить себя такой небольшой, но болью.


Мучения были прерваны внезапным рывком, заставившим пошатнуться всех кроме Волха. С одной стороны от компании тьма развеялась, открывая их взору комнату и двух людей.

– Пророчество, – прошептал изумленный Поттер, заставляя вздрогнуть всех остальных. – То же, что в думоотводе директора…

Гермиона взяла друга за руку, помогая вновь пережить ставшие для него роковыми слова. Блейз было практически безразлично, она даже толком не слышала ничего об этом пророчестве. А Драко с расширившимися глазами слушал слова Трелони, поражаясь тому, как могут несколько слов нагадить тысячам семей, среди которых и Поттеры с Малфоями. Ведь его отец попал в немилость из-за этого же пророчества, не сумев забрать его из Министерства.

С последним словом Сибиллы комнату вновь скрыла тьма, а волшебники после секундного ощущения движения получили доступ к новому событию: на собрании пожирателей молодой Снейп упоминает о подслушанном разговоре. А вот ответ Вольдеморта поверг в шок всех аспирантов: после нескольких минут раздумий Лорд приказал срочно выяснить адрес Лонгботтомов, добавив с легкой ухмылкой, что пророчества бред, что он вскоре и докажет.

Гарри дернулся в сторону залы, но перед самым носом опустилась завеса тьмы. Минуту спустя перед глазами появилось то же помещение, но присутствовали только Вольдеморт и Лестрейнджи. Белла с горящими глазами вызывалась помочь своему хозяину разобраться с найденными ею Лонгботтомами. Было странно видеть во взгляде еще молодой Лестрейндж такую знакомую одержимость: «Значит, она сошла с ума не в Азкабане, она была ненормальной задолго до того, как там оказалась».

Еще один толчок в навалившейся тьме, и перед глазами появилась детская, о чем можно было догадаться о стоявшей в центре комнаты колыбели с малышом. Ребенок истошно вопил и размазывал кулачками слезы по своим пухлым щекам, а на полу корчилась в судорогах молодая пара. Когда Беллатрикс прервала действие очередного круциатуса и пнула своих жертв, переворачивая их вверх лицом, Гарри с Гермионой задохнулись – это были Алиса и Фрэнк, родители Невилла. Родители плачущего в своей кроватке годовалого малыша, над которым уже склонился с гримасой отвращения сам Вольдеморт.

«Должно быть, в этой реальности Мальчиком-Который-Выжил суждено стать именно Невиллу» – с ноткой грусти подумал Поттер, переживая, что если ему было так трудно, то как же справится бедняга Невилл. О нет, он не недооценивал его, наоборот считал способным и сильным магом, которому всего лишь нужна концентрация и уверенность в самом себе. Вот только о какой концентрации можно будет говорить под неусыпным оком всех вокруг?

– Авада Кедавра, – прошипел ненавистный голос, указывая палочкой на хныкающего в колыбели мальчика. Наблюдающие за этой картиной подростки дружно вздрогнули: на каком бы факультете ты не учился ребенком, смертельное заклинание казалось страшным всем, особенно тем, кто уже видел его действие. А секунду спустя в глазах Гарри застыло выражение полного ужаса – он отказывался понимать и принимать случившееся. Вольдеморта не убило срикошетившим проклятьем, точнее нечему было убивать: зеленый луч беспрепятственно пронзил маленькое, сразу же обмякшее тельце, одновременно оборвав звеневший в ушах плач.

– Это невозможно! – прохрипел Поттер, наблюдая за победной ухмылкой Темного Лорда и подобострастным выражением лица Беллатрисы.

– Гарри, прошу тебя, успокойся, это другой мир! Кроме того, возможно, тут тоже имелся в виду не Невилл. Гарри! – Гермиона даже встряхнула парня, пытаясь хоть как-то вернуть его к действительности.

Как он хотел поверить, как хотел иметь возможность прорваться в эту комнату и прикончить Вольдеморта! Ему сейчас и палочка не понадобится, а уж ненависти накопилось столько, что хватило бы и на весь ближний круг за компанию.

Заметив легкое покачивание парня в сторону еще не пропавшей из виду детской, Грейнджер повисла на нем, пытаясь удержать хотя бы своим весом, раз уж слова не помогали. Драко продолжал наблюдать за действиями «любимой» тетки, стараясь удержать пробивающееся выражение отвращения к ней самой и ее варварским поступкам. Блейз стояла с расширившимися от ужаса глазами, ее рот непроизвольно приоткрылся в попытке дать легким больше воздуха, чтобы не задохнуться от вида Лестрейндж, с улыбкой подтягивающей к кроватке молодую женщину, чтобы показать той, что случилось с ее маленьким сынишкой. Наплевав на попытки унять эмоции, Забини отвернулась, сразу же заметив странную картину: староста, вцепившись руками, ногами и чуть ли не зубами, висела на Поттере, медленно, почти незаметно подбирающемся к границе с показываемой комнатой. От выражения лица героя пробирала дрожь. Не было сомнений, что с таким видом человек идет навстречу смерти, неважно - желая принять или подарить ее. В какой-то момент Блейз даже захотелось так же повиснуть на парне с другой стороны, остановить, успокоить…

Волх спокойно наблюдал за происходящим, одновременно воспринимая и разыгравшуюся сцену и реакцию подростков, по которой можно было сделать очень много выводов. Основной был ясен – момент они увидели нужный, явно влияющий на них всех. Даже Арчибальд побледнел, напрягшись и не отрывая глаз от открывшейся картины. Уловив критичность ситуации, старец стукнул посохом, заставляя всю компанию устремиться к просмотру нового события.

Гарри сначала показалось, что у него потемнело перед глазами, но, узнав ощущение перемещения, он замер и медленно обернулся, выискивая взглядом того, кто понесет страшнейшее наказание за предотвращение его вмешательства в происходивший бред. На лице нужного человека не оказалось не то что чувства раскаяния, но вообще ни одной завалящей эмоции. «Да как можно быть таким бесчувственным как… как… гигантский кальмар в Хогвартском озере?! Хотя того, наверное, и то побольше эмоций посещает!» – восклицал про себя герой. Посверлив старика взглядом минуты две, он понял, что это бесполезно, мысленно записал его в список «наказать позже» и опять отвернулся, думая какую гадость ему еще покажут.

А Гермиона Грейнджер осторожно отпустила друга и дала себе установку поучиться у Волха: об его непроницаемость разбивалась вся ярость и злость Поттера, явно подходившие к взрывоопасной отметке. Ей бы такое умение явно пригодилось: и для успокоения друзей, и для игнорирования недоброжелателей. Замечтавшись о перекошенных от бессилия лицах некоторых личностей, она только со второго раза почувствовала толчок. Оказалось, что Поттер тихонько толкал ее локтем, пытаясь обратить внимание на вновь появившееся окно.

А посмотреть было на что: их взглядам предстал живой и невредимый Дамблдор, который стоял на поляне Запретного леса и колдовал над разложенными перед ним предметами. Большинству вещи показались бы странными. Но только не тем, кто столько времени охотился на хоркруксы, узнавая о них всю возможную информацию. Их было шесть: кольцо, диадема, медальон, чаша, дневник и змея, злобно шипящая в волшебной клетке. Директор Хогвартса с уверенным и даже торжественным видом читал заклинания, опутывая хоркруксы магией. Именно опутывая, потому что вылетавшие из его палочки лучи заклинаний не прикасались к самим предметам и не исчезали - они сплетались друг с другом, образовывая светящийся контур.

Зрелище завораживало своей красотой и силой, не давая отвлечься ни на секунду, до момента, когда в десятке метров от колдующего Дамблдора появился темный сгусток. Из этого облака почти выскочил Вольдеморт, хищно оглядываясь вокруг. Заметив директора и несколько секунд присматриваясь и прислушиваясь к происходящему, Темный Лорд зашипел и послал во врага целый шквал проклятий, неизменно отскакивающих от не дрогнувшего Альбуса. Волшебник прикрыл глаза и продолжил ритуал, не обращая внимания на беснующегося вокруг невидимого щита Темного мага. Повинуясь движению руки Дамблдора, в воздух поднялся до боли знакомый дневник. Окружавший его до этого контур заклинаний начал сужаться, сливаясь с самим предметом.

Вольдеморт замер, когда от дневника отделился клубок света, принявший вид его молодой копии. Юный Риддл удивленно осмотрелся и попробовал пошевелиться, но бесполезно: он медленно двигался в сторону застывшего старшего Тома. Взрослый маг улыбнулся и постучал рукой по щиту напротив приблизившейся уже на расстояние метра частички своего я, победоносно смотря на директора. Расслабился Вольдеморт слишком рано, потому что его молодая копия беспрепятственно проплыла сквозь барьер. Выбросив в сторону непонятного ему явления руку с палочкой, Лорд не рассчитал то ли движения, то ли силы, соприкоснулся рукой с плечом Тома-выпускника и взвыл как раненый зверь.

Пока Вольдеморт стенал от боли из-за воссоединения двух частичек себя, в воздух поднялся следующий хоркрукс. Так директор по очереди высвобождал запрятанные в предметы частички души, и они направлялись к Темному Лорду, чтобы вновь стать единым целым. А Темный маг уже даже не предпринимал никаких попыток не то что напасть, но даже банально сбежать: он скрутился на том месте, где впитал первую часть себя, и не мог шевелиться от невероятной боли, рвущей его на части.

К сожалению, на Дамблдора ритуал тоже действовал не лучшим образом. Отдавая все свои магические и физические силы, он медленно угасал. В момент, когда был разрушен последний крестраж, директор тяжело опустился на колени и, договорив последние слова заклинания, открыл глаза. Ясные голубые глаза, неизменно полные силы, на фоне изможденного лица. Посмотрев на поверженного Темного мага, Альбус легко улыбнулся.

– И все же пророчество было истинным, Том. Благодаря мальчику я нашел в себе силы идти до конца, несмотря на последствия. Ты не знал, что я был его крестным, зато должен знать, что это дает очень сильную, фактически родственную связь. Ты сам выбрал меня как своего врага, Том. А тебя действительно победила любовь, хотя скорее ее отсутствие: если ты внимательно изучил все о таком страшном черномагическом ритуале, как деление единой души на части, то должен был найти и то, что сможет обратить процесс. Темное побеждается светлым – закон равновесия. Тебе всего лишь нужно было любить самого себя, чтобы принять части своей израненной души. Просто любить, Том.

Дамблдор улыбнулся еще лучезарнее и медленно упал на сгрудившиеся перед ним предметы. Величайший Светлый маг, освободивший мир от Темного Лорда и восстановивший сильнейшие артефакты волшебного мира, не разрушая их.

Вольдеморта все плотнее окутывало сияние, усиливающееся с каждым вобранным проявлением самого себя. Он не выдерживал процесса восстановления души и погибал от того, за счет чего хотел стать бессмертным.

– Отличный ход, директор, – прозвучал почти насмешливый голос Тома, в котором отразились голоса каждого из его воплощений.