«Первогодки такие маленькие», — подумал Гарри, разглядывая мальчиков и девочек, вошедших вслед за МакГонагалл в Большой зал. Маленькие и взволнованные. Толпа просто бурлила от радостного предвкушения... хотя некоторые ребята выглядели обеспокоенными. Одна светловолосая девочка, казалось, вот-вот разрыдается, а мальчик с темными волосами нервно переминался с ноги на ногу.
Гарри напрягся, вспомнив свой первый вечер в Хогвартсе. МакГонагалл вкратце объяснила им, как проходит сортировочная церемония, но это мало его успокоило. Все казалось таким новым и необычным.
Что ж, по крайней мере, в этом году в Хогвартсе будет учитель, понимающий, что магглорожденным требуется дополнительная поддержка, пока они привыкают к магическому миру. Гарри бросил взгляд на противоположный конец преподавательского стола, где сидел Брайерсон. Жаль, что они сидят не рядом. Гарри представил, как они бы... планировали каждое утро уроки по защите, а каждый вечер обсуждали, как прошли занятия...
Но он сидел рядом с Северусом. Нет, это было совсем неплохо. В последние дни они почти не ссорились. Во всяком случае, пока Гарри помнил о необходимости сдерживать свое негодование относительно... короче, относительно всего. Иногда Гарри даже думал, что они наконец-то стали друзьями. Определенного рода. Но были они друзьями или нет, Гарри все же чувствовал себя неловко, сидя рядом с Северусом, и ему казалось, что все в зале разглядывают их. Он не мог вести с зельеваром непринужденную беседу — это сразу привлекло бы внимание. В частности, студентов. Они бы перешептывались: «Но ведь Гарри люто ненавидел этого человека?!» А с другой стороны... возможно, Северус был прав, и это не такая уж проблема, учитывая, что теперь они оба преподаватели.
И все же Гарри не мог даже подумать о том, чтобы позволить людям узнать, насколько они сблизились с Северусом.
Вероятно, Дамблдор догадывался об этом. Ведь не случайно с другой стороны от Гарри за столом оказался Хагрид? Так что у Гарри было с кем поболтать.
Когда послышались первые ноты традиционной приветственной песни Сортировочной Шляпы, молодой человек забыл о своих переживаниях. Как обычно, она пела о том, что сила домов в единстве и многообразии. Однако Гарри вскинул голову, услышав строфу, которая явно выбивалась из остального текста.
Пусть вызов маячит за каждой стеной,
Отважный мужчина рискует собой.
Чем больше мы просим, тем больше он даст.
Храните его, раз он сам не горазд.
От последних слов Гарри передернуло. Совершенно очевидно, что шляпа имела в виду именно его. Он вовсе не считал себя отважным, но абсолютно точно отдавал все, что мог. И было понятно, что магический мир — или, возможно, только Дамблдор — продолжит просить еще и еще.
Но что означала последняя фраза? Храните его, раз он сам не горазд... Разве объединение сил не должно гарантировать, что он выйдет из финальной битвы не только непобежденным, но и живым? На самом деле, он никогда всерьез не воспринимал возможность того, что эта битва может стать последней и для него.
Гарри слегка потряс головой. После происшествия в день рождения его не раз посещали мысли, не лучше ли умереть сразу, чем так мучиться. Даже сейчас воспоминания о перенесенных страданиях как будто открывали внутри него бездонную воронку. Нет, Гарри не хотел снова возвращаться туда, в эту ужасную темноту, где весь мир затмевало собой одно пульсирующее слово: раб, раб, раб.
Он не мог позволить себе сдаться.
«Конечно, нет», — подумал он, и его губы скривила усмешка. Он должен быть тем «отважным мужчиной» из песни шляпы. Жуть какая. Даже Сортировочная шляпа знала о его предназначении! Гарри это не нравилось. Совсем не нравилось.
С другой стороны, поделать с этим он уже ничего не мог. Хорошо еще, что другие преподаватели ни о чем не подозревали. За исключением Северуса и Альбуса, только Биннсу было известно о заклинании. Скажем, реакцию МакГонагалл на свой секрет Гарри даже вообразить не мог.
Но однажды ему все равно придется набраться смелости и сказать правду. Это было понятно еще до того, как он услышал новую песню шляпы.
Хотя, скорее, так: если он умудрится прожить достаточно долго, однажды ему придется открыть всем истинное положение дел.
— Все в порядке? — спросил Северус. Судя по звуку, он говорил, почти не шевеля губами.
— Да, — коротко ответил Гарри. Он чуть-чуть сдвинулся на стуле поближе к Хагриду. Но тут же застыл на месте, сообразив, что Cambiare Podentes вполне может наказать его за попытку сбежать от Северуса. Он не должен позволять себе даже мыслей об этом.
Вероятно, Северус понял причину ступора Гарри. Во время церемонии сортировки он не произнес больше ни слова, даже когда пронзительный голос МакГонагалл выкрикнул имя, которое Гарри совершенно не ожидал услышать.
«Чарльз Боул!»
Боул?! Время остановилось. Гарри охватила слепая ярость, его глаза заволокло кровавой пеленой. Когда же зрение прояснилось, он увидел на табурете темноволосого мальчика, на которого обратил внимание еще раньше. Сейчас мальчишка не выглядел встревоженным, подумал Гарри, сжимая кулаки. Было видно, что верхняя губа мальчика дрожала, совсем чуть-чуть. Наверное, он ухмылялся. Слизеринцы всегда так делали, а Чарльза Боула только что распределили в Слизерин.
Кто бы сомневался. Куда еще он мог попасть?
Губы самого Гарри непроизвольно растянулись в холодной усмешке. Этот Боул даже внешне похож на своего старшего... брата? кузена? Поначалу это не бросилось в глаза Гарри, когда мальчик вместе с остальными первокурсниками стоял в отдалении, но сейчас, видя его всего в нескольких футах от преподавательского стола, ошибиться было невозможно. Такие же волосы, такие же глаза, даже черты лица...
Гарри захотелось сорваться с места и ударить мальчишку. Наверняка он такой же, как и остальные члены его семейки. Жестокий, бессердечный, настоящий будущий Упивающийся Смертью! Который еще и гордится этим!
Гарри возненавидел его с первого взгляда, неважно, что юный слизеринец не был тем мужчиной, от рук которого на самом деле пострадал Гарри. Даже тот факт, что Северус давно отомстил за него, не помогал Гарри справиться со злостью. Хорошо, пусть старший Боул мертв. Но эта младшая версия Упивающегося была жива, находилась прямо перед ним, и Гарри вскипал от одного взгляда в его сторону.
Он едва ли слушал приветственную речь Дамблдора. И даже не обратил внимания, что директор представил его как нового преподавателя Хогвартса. Только когда Хагрид ощутимо пихнул его локтем в бок и сказал: «Ну давай, Гарри!», — он встрепенулся и тупо посмотрел на полувеликана. Давать что?
Рука Северуса, исподтишка дергающая его за мантию, подсказала, что делать. Северус заставлял его встать. А все присутствующие в зале смотрели на него. И не потому что заметили бесцеремонный жест Снейпа. На лицах учеников было написано... ожидание.
А, встать! Разумеется. Гарри поднялся, чувствуя себя полнейшим идиотом. Все ведь поняли, что он не услышал ни слова из сказанного директором.
Несколько студентов на дальнем конце гриффиндорского стола зажимали руками рты, сдерживая смех. Семикурсники. Его друзья.
Джинни была среди них, но она не смеялась. Она смотрела через весь зал на Гарри с совершенно потерянным выражением лица. «Видимо, Рон уже сказал ей, — подумал Гарри. — Про то, что мне нравятся парни».
Что ж, жаль, что она так расстроилась из-за этого. Он прекрасно понимал чувство, которое испытываешь, когда мечта ускользает у тебя из-под носа. Не то чтобы он всерьез считал, что мог быть чьей-то мечтой, но Джинни всегда так трепетно относилась к нему... Гарри снова сел. Было бы проще, если бы она не принимала это так близко к сердцу.
Какой смысл в том, что еще одним несчастным человеком стало больше?
На протяжении оставшейся речи Дамблдора он старался внимательно слушать, о чем говорил директор. И не зря — Брайерсон тоже был представлен ученикам. Гарри заинтересованно повернул голову, надеясь побольше узнать о новом профессоре, но, к сожалению, директор повторил только то, что Гарри и так уже было известно.
Наконец, официальная часть закончилась. На столе перед Гарри появилась целая гора еды. В Большом зале всегда подавали большие порции, за что Гарри, кстати, был весьма благодарен, но эти блюда были поистине гигантскими.
А, это для Хагрида. Гарри положил на свою тарелку несколько кусочков жареной курицы, оставив большую часть для сидевшего рядом полувеликана.
Студенты и преподаватели приступили к еде, и в зале сразу же стало шумно.
— Я должен был предупредить тебя, — негромко произнес Северус.
Гарри вздрогнул и мельком взглянул направо и налево. Никто на них не смотрел. Студенты изредка бросали взгляды на стол преподавателей, но не таращились, не показывали пальцами и вообще ничего подобного не делали.
О чем должен был предупредить его Северус — было понятно без лишних слов. Внутри Гарри снова поднялась волна гнева. Он стиснул зубы, а его взгляд непроизвольно остановился на мерзком мальчишке, сидящем у ближнего края слизеринского стола.
— Ты знал.
— Только его имя. Я видел список разосланных пригласительных писем несколько недель назад.
— Понятно. Спасибо, что поделился со мной, — пробормотал Гарри.
— Я не думал, что он будет настолько похож на своего брата.
— Не хочу говорить об этом, — отрезал Гарри. Он всем корпусом повернулся на стуле и заинтересованно спросил у Хагрида, каких еще необычных существ ему довелось повстречать в последнее время.
Северус издал какой-то недовольный звук, но больше ни слова не сказал о Чарльзе Боуле. Ни во время ужина, ни позже тем вечером. Разумеется, они покинули приветственную церемонию по отдельности. Гарри поднялся в верхние комнаты и долго мерил шагами гостиную, нервно сжимая кулаки каждый раз, когда в его памяти всплывало лицо Боула. Любого из Боулов. Неважно.
В конечном итоге он решил, что пустое хождение все равно ничего ему не даст, и нужно идти спать. Он переоделся в пижамные штаны и повесил в шкаф подаренную Северусом мантию. Он казался себе таким взрослым и ответственным, когда надевал ее перед торжественным ужином. Сейчас же мир вокруг него в очередной раз развалился на части. Он не хотел быть ассистентом преподавателя, если это означало встречу с Чарльзом Боулом на каждом уроке защиты у первогодок.
Хорошо еще, что в слизеринской команде по квиддичу его не будет. Первокурсники не имели права играть в команде.
Вздохнув, он прошел через магическую дверь в спальню Северуса.
— Я не хочу говорить об этом, — снова повторил Гарри, прежде чем зельевар успел произнести хоть слово.
Северус просто кивнул и приглашающим жестом откинул одеяло. Гарри лег на свою сторону лицом к стене, его чуть ли не трясло от злости. И не только на Чарльза Боула. Северус должен был сказать, с кем ему предстояло встретиться. К тому же, Гарри больше не хотел сидеть рядом с зельеваром в Большом зале.
— Можно мне будет пересесть к Брайерсону? — спросил он, ненавидя сам факт того, что он должен был спрашивать. — Мне может понадобиться, скажем, обсудить с ним уроки, и вообще...
Несколько мгновений Северус молчал, а затем тихо проговорил:
— Если ты настолько переживаешь из-за сплетен, что даже не можешь заставить себя обратиться ко мне в присутствии других, то вряд ли тебе станет легче, когда все увидят, как я получаю твою почту. Ты должен находиться рядом со мной, чтобы создавалось впечатление, будто она доставляется тебе.
— Ох. — Про почту Гарри и забыл. Хотя как он мог, а? Он ведь не вправе даже получать адресованную ему корреспонденцию... Сначала совы, теперь Сортировочная шляпа... по-видимому, все магические существа уже знали, что он больше не личность. Знали, что он всего лишь раб.
Наверное, эльфам тоже это известно... но Дамблдор сделал что-то, чтобы они не могли никому рассказать. Даже студентам. Во всяком случае, Гарри тешил себя такой надеждой.
Он вздохнул, смирившись с тем, что ему придется сидеть рядом с Северусом на глазах у всех. А затем его мысли постепенно переползли на завтрашнее утро, начало уроков. Начало его новой работы. Работы, к которой он даже никогда не готовился. Разумеется, в защите он был далеко не последним, но уметь что-то делать и уметь это преподавать — совершенно разные вещи. А что, если он разочарует Брайерсона? Что, если студенты не будут его слушаться? Что делать с тем мерзким мальчишкой в классе? Хотя нет, погодите... у первокурсников по средам нет защиты. Но все же дважды в неделю он будет встречаться и с ними.
Той ночью Гарри долго, очень долго не мог заснуть.
Среда, 2 сентября 1998, 8:55
Совы не принесли ему за завтраком никаких писем. Гарри размышлял об этом, шагая в сторону класса защиты. Вообще, почту так рано обычно не доставляли, и Северусу было прекрасно об этом известно. Так что ничего страшного не случилось бы, если бы Гарри сел на другое место.
Но Гарри знал, что не было смысла снова поднимать этот вопрос.
Ладно, фиг с ней, с почтой. По крайней мере, то, что Гарри и Северус сидели рядом, не вызвало ни у кого удивления. Никто не смотрел на них с невысказанным вопросом в глазах, даже те студенты, которые помнили, как сильно Гарри всегда ненавидел Снейпа.
Ненавидел — в прошедшем времени. Сейчас ненависти уже не было. И Гарри с тоской подумал, что заклинание не преминуло бы подвергнуть его очередному наказанию, если бы он позволил себе такое чувство. Хотя в контракте и не говорилось ничего о его чувствах. Только о действиях. Или бездействии, например, когда он не побежал передавать свой неожиданный доход в руки Северуса в ту же секунду, когда обнаружил его существование.
Учитывая обстоятельства, ему, можно сказать, повезло, что Северус ничего не требовал от него в постели. Потому как разве было у Гарри право отказаться? Вот об этом в чертовом контракте говорилось совершенно определенно. Быть не просто рабом, но телесным рабом, подчиняющимся каждому желанию мага-хозяина.
Юноша почувствовал, как по спине пробежал омерзительный холодок. О боже. Если бы Северус был другим... то есть, если бы Северус был таким, как раньше о нем думал Гарри, жизнь была бы просто невыносима.
Нет, он не ненавидел Северуса. Даже из-за истории с Боулом-младшим он больше не злился, потому что такие мелочи перечеркивались другими, куда более важными поступками. Северус проявлял к нему доброту. С ним было интересно проводить время. Северус был другом. Ну, насколько возможна дружба между людьми с такой разницей в возрасте.
Друг. Северус его друг. А что Гарри? Каково было Северусу с Гарри в эти последние несколько недель? Наверное, стоит что-то сделать, чтобы как-то компенсировать свое отвратительное поведение... Скажем, купить еще один подарок. Он подберет что-нибудь во время следующего похода в Хогсмид...
Когда Гарри подошел к классу защиты, под дверью уже топталась кучка второкурсников. Юноша чуть не присоединился к ним по старой привычке, но быстро сообразил, как глупо он будет выглядеть, ожидая разрешения войти в класс. Определенно, не с этого следует начинать первый рабочий день в качестве преподавателя.
Гарри прошел вдоль вереницы учеников, толкнул дверь и вошел в класс.
— А, Поттер, — поприветствовал его появившийся из соседнего кабинета Брайерсон. — Ну что, время настало?
Похоже, новый профессор и сам пытался побороть волнение. Гарри потребовалось несколько секунд, чтобы догадаться. Почему-то понимание этого успокоило юношу — значит, не он один до дрожи в коленках боялся встретиться с классом.
— Все будет в порядке, профессор, — тихо сказал он. Обычно он не называл Брайерсона по званию, но сейчас это было к месту. — Запускать их?
Брайерсон сверился с наручными часами и вздохнул.
— Давай.
Позже, обдумывая результаты своего первого дня в качестве учителя — или, вернее, ассистента, — Гарри решил, что все прошло не так уж плохо. Конечно же, не обошлось без обычной реакции на его шрам: ученики таращили глаза, ахали и перешептывались. Гарри был немного удивлен, ведь нынешние второкурсники были в Хогвартсе и в прошлом году. Но, с другой стороны, они видели его не так уж часто — только во время квиддичных матчей.
В целом это был хороший день. А выражения лиц студентов, когда они поняли, что прямо сейчас будут писать тест? Гарри и то меньше удивился, когда в конце занятия Брайерсон протянул ему пачку пергаментов и попросил проверить работы.
— Только орфография, грамматика и пунктуация?
— Я был бы благодарен, если бы ты также отмечал наиболее грубые фактические ошибки. Разумеется, я потом все внимательно прочитаю.
Гарри кивнул, хотя толщина пачки его ужаснула. Смятение прошло, когда следующий класс приступил к контрольной, и Брайерсон разрешил Гарри начать проверку, чтобы не терять время зря. Значит, ему не придется тратить на чтение тестов весь вечер — спасибо Брайерсону.
В результате непроверенными остались работы только одного класса. Плохо только, что Гарри уже с трудом соображал, продравшись сквозь неимоверное количество совершенно идиотских ответов. Выходит, не зря Северус называл домашние работы студентов полным бредом. Гарри нахмурился. Ему не верилось, что кто-то в принципе мог писать такое! Как будто ученики в последний раз открывали учебник защиты лет десять назад, а не прошлой весной. Одна четверокурсница заполнила весь лист анекдотами. Что еще хуже — смешными анекдотами. Гарри с трудом удерживался от того, чтобы не рассмеяться вслух. Ему пришлось прикусить щеку, чтобы сохранить серьезное лицо.
Гарри было ужасно интересно, как Брайерсон поступит с работой Флоры Фатерингдейл. По всей видимости, она не верила, что профессор всерьез собирался проверять их тесты. Либо так, либо ей настолько понравился молодой мужчина, что она решила обратить его внимание на себя таким необычным способом.
Внезапно шутки перестали казаться Гарри смешными. Он сжал челюсти и снова перечитал анекдоты, отмечая даже мельчайшие грамматические и орфографические ошибки. Вот, так-то лучше. Теперь тест Флоры Фатерингдейл выглядел совсем не впечатляюще.
— Знаешь, Хогвартс выделяет на канцелярию не так много денег, — тихонько прошептал Брайерсон, заглянув через плечо Гарри. — Смотри, не израсходуй все красные чернила, ладно?
Гарри почувствовал, что краснеет, но не был уверен, из-за шуточного замечания или из-за того, что у Брайерсона, как выяснилось, был весьма приятный запах. Не одеколона, нет. Это был чистый, мужественный запах. Запах самого мужчины.
Молодой человек тут же положил перед собой следующий листок, кивнув в знак того, что понял упрек.
