Глава 16. Глава шестнадцатая, в которой герои вслушиваются звучанье тишины, или что можно услышать сердцем
Гарри вприпрыжку бежал домой, щурясь на яркое, почти весеннее, солнце и сверкающий белый снег. Солнце ласково согревало его правую щеку, а левую пощипывал легкий февральский мороз. Скоро, совсем скоро, наступит весна. Сугробы уже стали рыхлыми и ноздреватыми, но ночью выпал свежий снег — белый, чистый и удивительно подходящий для того, чтобы лепить снежки. После школы мальчик вместе с друзьями строил снежный замок. Было очень весело и шумно — Гарри оказался среди штурмующих. И вот теперь он бежал домой, надеясь, что сумеет проскользнуть в дом незамеченным ни отцом, ни Ремусом. Снег, в котором он успел вываляться во время игры, подтаяв, покрывал зимнюю мантию ледяной корочкой, словно панцирем, и даже слегка звенел, почти как кольчуга.
— Мальчик, как мне пройти к аптеке? — старуха, задавшая вопрос, больше чем кто-либо из виденных Гарри людей походила на злую фею из сказки о спящей красавице.
— Вам надо пройти на главную улицу, мэм. — Махнул рукой Гарри. — Я могу вас проводить.
Старая ведьма приняла его предложение с благодарностью. И в знак признательности взмахом волшебной палочки высушила его мантию и рукавицы, бормоча что-то о безответственных взрослых, которым нельзя доверять не то что ребенка, а даже сову.
Всю дорогу до дома она безостановочно говорила. О том, что у нее большая семья. О том, как хорошо воспитаны ее внуки-правнуки и насколько давно она не бывала в Хогсмидте — Гарри, хихикнув про себя, решил, что лет сто как минимум, — а раньше ведь такое случалось частенько. Вот, правда, недавно ей рассказали, что здешний аптекарь отпускает более качественные зелья по более низкой цене, и выбор ингредиентов у него богаче, чем у жуликов с Диагон-аллеи. Гарри было скучно, но сперва он просто старался быть вежливым, а потом вспомнил о необходимости похвалить аптеку. Он заверил свою попутчицу, что аптека в деревне действительно самая лучшая в Шотландии, Англии и обеих Ирландиях. Что рассказы о богатом ассортименте и похвалы талантам зельевара — её владельца — правдивы.
Скромно потупившись, мальчик на пороге признался, что, конечно, не ему хвалить аптекаря, который приходится ему отцом, но он еще ни разу не слышал о том, чтобы кто-то ругал папины зелья.
Тут старая ведьма весьма удивилась:
— Отцом? Твой отец жив?
— Конечно, жив! — воскликнул Гарри со смесью удивления, стыда, страха и гнева. И лихорадочно думая, что имела в виду противная старуха: то ли намекая на смерть родного отца, то ли желая смерти Северусу.
— Странно, — поджала губы ведьма. — По твоим манерам мне показалось, что ты из приличной семьи*, но носить длинные волосы в то время, как старшие мужчины живы… Это просто возмутительно! Наверное, твой отец из грязнокровок! — выплюнула она незнакомое, но явно обидное слово.
Гарри сжал кулаки и стиснул зубы. Жаль, что эта женщина — клиентка, которую нельзя оскорблять на пороге аптеки!
— Мой отец — самый лучший человек на свете! — твердо заявил он. — И его манеры, и воспитание, и происхождение достаточно хороши для всех его друзей и знакомых. До свиданья, мэм.
Несколькими минутами позднее, пробравшись в дом, он все пытался выбросить из головы обидные слова, но что-то не давало ему это сделать.
Он вспомнил, как другие «старые гарпии», как их называл отец, постоянно упрекали того в нарушении обычаев и говорили, что он позорит семью своей матери. И Гарри принял решение. Достав из комода ножницы, он спрятался под длинной скатертью обеденного стола и решительно обрезал свои волосы. Пощупал, решил, что подстриг их слишком неровно и подровнял. Когда он вылез из-под стола и посмотрел в зеркало на комоде, то увидел… Ужас. Где-то были проплешины, где-то длинные пряди, и все это безобразие торчало в разные стороны как иголки сердитого ёжика.
Губы у отражения искривились, глаза наполнились слезами, но Гарри не плакал, совсем не плакал, в отличие от противного отражения. К счастью, зеркало от увиденного тоже лишилось дара речи. Первым порывом было как можно скорее скрыть этот ужас на голове, однако, даже натянув на уши шляпу и спрятав новую прическу, мальчик понимал, что проблема никуда не делась. Он не мог показаться в школе и на улице в таком виде. Не мог! Это было невозможно.
«Отец меня убьет, — думал Гарри, — Ремус печально покачает головой и посочувствует, а мистер Блэк радостно объявит, что я вылитый Джеймс». Но помочь ему мог только отец. У него были зелья для роста волос. Однако отец категорически отказался помогать, объявив, что последствия его поступка послужат Гарри наказанием. Так что придется недельку посидеть дома. Это было, конечно, справедливо, но очень обидно — завтра ребята собирались кататься с горок, а через два дня Сириус обещал отвести Гарри и Драко в цирк. Гарри горько проплакал почти всю ночь, отчаянно желая вернуться назад и не делать этой глупости. В глубине души он надеялся, что жалобные всхлипывания заставят отца смягчиться. Наутро, увидев в зеркале прежнюю длинную шевелюру, он восторженно запрыгнул отцу на шею. Но тот только сухо заметил, что Гарри сумел сам решить проблему, которую перед этим сам же себе создал.
~oOo~
Северус в лаборатории разливал из котла по флаконам зелье от обмораживания. Зима, конечно, почти закончилась, однако стоило пополнять имеющиеся запасы. Его просто убивало то количество элементарных зелий, входящих в обязательный курс СОВ, которое закупалось в его аптеке. Не то чтобы он был этому не рад. Имбецилы, неспособные сварить простейшее зелье от фурункулов или бодроперцевую настойку, приносили ему немалую прибыль и позволили к началу лета окончательно расплатиться с Малфоем. В торговом зале звякнул колокольчик, и смутно знакомый женский голос восторженно завопил:
— Ремус! Ремус Люпин! Глазам своим не верю. Что ты делаешь в этом царстве булькающих котлов и вонючих ингредиентов? Мне говорили, что здесь всем заправляет старина Сопливус — наш чудо-мальчик, родившийся из вонючего зелья в котле зельевара, как Афродита из морской пены!
— Эва! Здравствуй, сколько же лет мы не виделись!
— Да, почти с самого выпуска! Ну, рассказывай, как тебя угораздило оказаться здешним аптекарем?
— Аптекарем здесь, как ты уже знаешь, Северус, а я только мальчик на побегушках: подай, принеси, подмети, вымой котлы.
— Ужас, как будто ты мало драил котлов у старины Слагхорна. Значит, Снейп процветает?
— Ну не бедствует — это точно. Что ты хотела? Глаза тритонов? Нам вчера доставили свежую партию, а ещё…
— Ну уж нет, я, знаешь ли, тоже не бедствую. Я достаточно богата и не достаточно помешана за зельях, чтобы самой их варить. Мне нужно бодроперцовое, мазь от ожогов и…
— Так-так-так, Эва Лидс! Собственной персоной! И что же случилось с третьей ученицей Слагхорна из нашего выпуска, что она не может приготовить простейшие зелья?
— Привет, Снейп, только я уже давно не Лидс, я теперь Питкинс.
— И всё же, почему ты покупаешь готовые зелья? Не то чтобы я отказывался их продать, но интересно…
— Ну… Слагхорн мне… льстил…
— Тебе?
— Ну ладно, ладно, моему дяде, который заведовал департаментом здравоохранения.
— Приятно не ошибаться в людях… — пробормотал Северус, забираясь по стремянке.
~oOo~
Зиму плавно сменила весна — неожиданно теплая. Сперва в проталинах показалась трава и первоцветы, которые нужно было успеть собрать и заготовить, потом осевшие ноздреватые серые сугробы начали стремительно таять, и в переулке за аптекой побежали веселые ручьи, которые замечательно подходили для запуска регат из корабликов, трансфигурируемых Ремусом из щепочек и коры. Но вскоре ручьи высохли, и земля оделась в яркий наряд из зелёной травы и пестрых весенних цветов. Жизнь была бы прекрасна, если бы её не омрачала необходимость работы в саду и на огороде. В прошлом году Гарри доставалась только прополка, поливка да сбор урожая. Однако в этом году Ремус, будто одержимый, стремился использовать каждый клочок земли с пользой. На возмущенные протесты Гарри и Северуса, что морковку и шпинат они могут купить в лавке зеленщика, мистер Люпин отвечал неизменно одно: он никого не заставляет работать в огороде, но, живя в деревне, стыдно покупать зелень. Соседи скажут, мол, сразу видно городских неженок. Отец молча бесился, но, не желая показаться «городским неженкой», безропотно помогал вскапывать, удобрять и засеивать огород, обрезать и белить деревья. При этом он ворчал про себя: «Поскольку мы «живем в деревне», может нам и корову завести?». Ремус только смеялся в ответ и виновато признавался, что-де корову он доить не умеет.
В две палочки работа спорилась не в пример быстрее. Гарри, не желая отставать, помогал взрослым как мог. Как любил говорить отец: «Отсутствие домашнего эльфа не является причиной жить в грязи, если есть руки». Работа в саду Гарри не очень-то нравилась, но Ремус, весело подмигивая, напоминал о вишневом варенье, сливовом джеме и вкуснейшем овощном рагу, которое ожидает их в качестве вознаграждения за труды. Напоминать взрослому магу о том, что эта прекрасная пора наступит не скоро, мальчик не решался, только грустно оглядывал садик. За его мучения отплатил отец, в очередной раз обнаружив среди рассады мандрагошек посадки морковки. Возмущенный крик Северуса Снейпа звучал ничуть не тише, чем вопли взрослых мандрагор. В порыве гнева он чуть было не уничтожил все грядки с томатами, кабачками и прочей «ботвой». Однако огород, с любовью возделанный оборотнем, пережил и эту бурю.
Единственным утешением стал подарок дяди Драко. Мистер Блэк повесил на лужайке перед своим домом замечательнейшие качели. С широкой доской, на длинных веревках подвешенные к старой липе, качели были просто созданы для того, чтобы взлетать к небу и стремительно нестись обратно к земле. И они были абсолютно, стопроцентно надежны. С них нельзя было упасть, а веревки могли выдержать вес небольшого кита. Это подтвердили проверки и отца, и мистера Малфоя, и Ремуса. Конечно, мистер Блэк узнал об этих проверках, и, конечно, устроил скандал, возмущенно вопрошая: неужели его работа вызывает настолько мало доверия? Гарри стоило большого труда не засмеяться, когда отец и мистер Малфой дружно рявкнули: «нет», а мистер Люпин укоризненно посмотрел на приятеля. Но даже такое единодушие не могло смутить Сириуса Блэка. Он всем своим видом демонстрировал оскорбленную невинность, и Драко, не сдерживаясь, заливисто засмеялся.
На эти качели каждый раз при посещении деревни юный Малфой тянул своего друга. С ними было связано немало приключений и переживаний, там затевалось огромное количество проказ. Именно там совместными усилиями Драко и мистера Блэка Гарри уговорили обращаться к крестному «дядя Сириус». Отца от этого обращения передергивало не менее сильно, чем Сириуса при обращении мальчика «отец» к Снейпу.
На этих качелях, становившихся палубой корабля, разыгрывались сцены из морских баталий.
Палуба вздыбилась почти вертикально, когда дон Диего сделал выпад:
— Защищайся, мерзавец!
И качнулась вниз, когда сеньор Антонио, отбив выпад, перешел в атаку:
— Умри, папский прихвостень!
— Эй, вы, а ну-ка слезайте с качелей. Ишь взяли моду ногами качели пачкать. Их вообще повесили для маленьких! — схватку двух пиратов прервал визгливый женский голос.
Мальчики, которые только что увлеченно разыгрывали сцену встречи двух магов-мстителей, ставших друзьями и соратниками, растерянно переглянулись. И уставились на пожилую ведьму, держащую за руку девочку лет трех-четырех.
— Подождите пару минут, мэм, — постарался быть вежливым Гарри. — Мы сейчас закончим играть и уйдем.
Ведьма разразилась бранью на здоровых балбесов, которым нечего делать, кроме как грубить старшим.
Драко сжал губы, задрал подбородок и прищурил глаза. Гарри знал, что его приятель всегда реагирует таким образом на испуг, растерянность или обиду. А еще начинает тянуть гласные. Посторонние принимали надменный вид мальчика за чистую монету, но Гарри уже успел понять, что тот просто старается не показать, как дрожит голос и кривятся губы.
— Эти качели повесил для меня мой дядя. И теперь мы вообще отсюда не уйдем, даже если вы нас об этом вежливо попросите.
— Хулиган! Невоспитанный щенок, я вот выясню, кто такой твой дядя! — покраснев от возмущения, надрывалась противная бабка.
— А я пожалуюсь брату, и он вас побьет! — пропела девочка.
— А я скажу папе и дяде Сириусу, и они твоего брата проклянут так, что он ушей не найдет! — насупился Драко.
— Ах, ты темное отродье! Ну погоди, сейчас подойдет мой сын, он покажет, как угрожать приличным людям, — зашипела старуха, замахиваясь клюкой. — Мой Майки аврор, он-то знает, как найти управу на таких как ты.
Гарри от такой несправедливости стало обидно до слез. Они же никого не трогали, и качели Сириус Блэк делал именно для них, а эта… эта… Он сунул руку в карман мантии и вытащил аптекарский флакончик, в который Ремус с утра налил домашнего лимонада.
— Не подходите! Это разрывное зелье, стоит только его кинуть, как вас разнесет на мелкие клочки. — И пока женщина стояла, застыв в ступоре, он дернул Драко за рукав и крикнул: — Тикаем!
~oOo~
Здравствуйте, Северус!
Ваш совет оказался неоценимым: месье Ла Рю долго брюзжал о моей глупой безрассудности, однако все-таки выбил для меня в ректорате направление в Прагу. Здесь действительно оказалось огромное количество материала для моей научной работы. Достаточно сказать, что архивы ратуши, к моему удивлению, оказались одними из полнейших в Европе. Они не пострадали ни от пожаров, ни от завоевателей, ни от гражданских смут.
Но что там архивы! Пожалуй, только здесь можно встретить вежливо раскланивающихся с тобой вампира и темного мага, увидеть на дверях магазина, что он находится под охраной оборотня (и, как мне пояснили, это означает лишь то, что в полнолуние магазин закрывается за полчаса до восхода полной луны). Моя домохозяйка, пани Мирослава, милая, цветущая женщина приблизительно 40 лет, является свахой. Это очень уважаемая в здешних местах профессия передается в её семье много поколений подряд от матери к дочери. И если в чарах, не считая хозяйственных, пани не очень сильна (но какой божественный яблочный штрудель готовит эта дама!), то в астрономии, астрологии, генеалогии и ритуалах таких знатоков надо поискать. И все эти познания — результат домашнего воспитания! Пару раз, возвращаясь с рынка, мы с пани Мирославой встречали полного жизнерадостного господина, который раскланивался с моей домохозяйкой. Та охарактеризовала пана Ярека как очень уважаемого господина, члена городского магистрата, человека в высшей степени достойного. (Кстати, передайте Гарри вложенный в письмо зуб вампира, к моему стыду я добыла его не в честном поединке, а купила в одной из сувенирных лавочек на том самом рынке. Представьте себе, здешние вампиры не брезгуют торговать собственными зубами, мотивируя это тем, что новые вырастут.) Так вот, оказалось, что пан Ярек — вдовец, похоронивший двух жен, (одна правда жива, но приняла обращение в вампиры) — некромант! И он подумывает о новом браке. Только тут до меня дошло, что пани Мирослава сватает — меня. Даже не знала, смеяться или плакать. Пришлось вежливо отказаться, сославшись на существующие уже обязательства.
P.S. Летом я обязательно посещу Лондон — ваши советы настолько хороши, что пренебрегать ими я больше не рискну, и думаю, что Вы правы относительно сведений, которые ваша империя, мародерствуя на землях своих колоний, собрала в своих хранилищах. Надеюсь, что смогу получить допуск в ваши архивные хранилища.
Искренне ваша, Люси Гранде.
~oOo~
В конце мая, сидя на тех же самых качелях, Драко сообщил, что в этом году он хочет устроить совершенно потрясающее празднование дня рождения. Во-первых, ему должны подарить настоящую гоночную метлу, во-вторых — амулет волшебных снов, в-третьих… в-третьих, ему разрешили устроить праздник только для детей, и он уговорил родителей, что празднование состоится в его собственном доме, который отдал ему дядя Сириус. И он приглашает Гарри пожить у него и помочь с приготовлениями к празднику. Предложение было заманчивым. Занятия в школе заканчивались через три дня, и мальчик уже с немалой грустью узнал, что этим летом отец никуда не поедет — слишком много работы в аптеке. Большинство деревенских ребят на лето разъезжалось, а значит, Гарри предстояло лето, полное работы по саду и в лавке. Ни мистер Люпин, которому не было доверия из-за ликантропии, ни мистер Блэк, которому не было доверия из-за его характера, не смогли уговорить отца отпустить Гарри с ними хотя бы на пару недель к морю.
— Будет здорово! Представляешь, будем только мы и домовики. Там есть один, но мама сказала, что отпустит с нами еще нескольких, — делился планами Драко. — Мама будет нас навещать и контролировать подготовку. А потом приедут Пэнс, Винс, Марджери и Эрик.
Миссис Малфой боялась оставить своего деятельного и экспрессивного сына одного, однако она надеялась, что присущие Гарри здравый смысл и рассудительность помогут тому избежать неприятностей. Именно она и уговорила отца.
— Северус, домовикам будет приказано относиться к Гарри, пока он будет гостить в доме, как к хозяину. Ты же понимаешь, что это значит. Все будет в порядке. — На высказанные Снейпом слабые опасения за сохранность двух дурных голов женщина отвечала, что и сама раньше опасалась этого тандема, однако со временем уверилась, что совершенно идиотские затеи Драко Гарри отметает сразу, а вот те, в которых есть хоть крупица здравого смысла, обдумываются. — Достаточно вспомнить, как основательно они подошли к идее идти новогодней ночью в лес за подснежниками. Нам даже почти не пришлось их спасать.
Мальчишки блаженствовали. Весь дом был отдан в их полное распоряжение. Они с важным видом отдали домовым эльфам указание как украсить комнаты, какие лакомства приготовить, а сами с увлечением предались играм: попрыгали на кроватях, устроили прятки, поиграли в жмурки (разбив пару напольных ваз) и в игру «Вы поедете в Хогвартс?». Этой игре Гарри научил Ремус. Мистер Люпин считал, что она развивает словарный запас, а отец находил, что она учит лучше с этими словами обращаться.
— …Не смеяться, не улыбаться, в черное и белое не одеваться! Вы поедете в Хогвартс?
Драко сжав губы, чтобы не захихикать, задумчиво протянул:
— Ну… если отец не сочтет, что Думштранг будет лучшей альтернативой… — Гарри выжидающе смотрел. — То… думаю, что… конечно.
— Вы поедете на Хогвартс-экспрессе?
— Наверное… д-д… на нем! — Драко торжествующе посмотрел на приятеля.
— А какого цвета мантию вы наденете? — ликующим голосом спросил Гарри. Сам он, играя в первый раз, на этом вопросе попался.
— Ну-у-у… — Драко лихорадочно соображал. — Того же, что твои волосы!
— А какого цвета мои волосы?
— Вороные!
— А в Хогварт… — В этот момент в комнате с хлопком появились два домовика.
— Хозяин Драко, сэр, хозяин Гарри, сэр, Кикимер плохой эльф! — раздался пронзительный голос одного из домовиков, прибывших из поместья Малфоев. — Тринки нашел это! Кикимер это украл у хозяина Драко!
— Хозяин Драко, сэр, хозяин Гарри, — Кикимер, заламывая руки, смотрел огромными, полными слез глазами то на мальчиков, то на блестящую штуковину, зажатую в кулачке Тринки. — Это вещь прежнего молодого хозяина. Прежний хозяин дал это Кикимеру и велел спрятать и никому не показывать, и не говорить членам семьи! Прежний хозяин велел это сделать и ушел, и больше не вернулся!
Эльф весь дрожал, он заламывал руки, выкручивал себе уши и начал биться головой об угол тумбочки, бессвязно завывая и умоляя вернуть ему «вещь прежнего хозяина».
Драко обиженно надулся и хотел уже взять из рук Тринки блестящую штуку, оказавшуюся золотой цепочкой с медальоном, когда Гарри, испуганный поведением Драго, схватил приятеля за руку. Игрушечный дракончик не шипел злобно и не плевался огнем, он, испуганно поджимая хвост, пытался спрятаться в воротнике домашней мантии хозяина.
— Подожди. А вдруг Сириус взял эту штуку, а потом ушел из дому? Вдруг на ней темные чары?
Драко отдернул руку от цепочки.
— И что же делать?
— Беги к камину и позови своих родителей и моего отца. И дядю Сириуса. А я пока расспрошу Кикимера, — мальчик повернулся к эльфу. — Кикимер, Драко сейчас уйдет, а мне ты можешь всё рассказать. Я же не член семьи!
Драко, выскакивая за дверь, показал оттопыренный большой палец, оценив находчивость друга.
Рассказ домовика потряс мальчика. Он велел положить медальон на столик и твердо решил, что ни он сам, ни Драко к этой штуке не прикоснутся. НИ ЗА ЧТО! Приятелю Гарри сообщил только о том, что это темный артефакт, который нельзя трогать, и что эта штука погубила Регулуса Блэка — брата Сириуса.
Драко не застал родителей дома и передал им просьбу прийти на площадь Гриммо через домовиков. Северуса и Сириуса он тоже не нашел — они принимали экзамены в школе. Ребята сели ждать взрослых. В тишине комнаты слышалось только дыхание мальчишек да тиканье часов. Вот часы отбили полчаса, вот пробили 3 часа. Гарри казалось, что в размеренное тик-так вплетается чей-то голос, тихий, ненавязчивый, вкрадчивый. И чем дальше, тем внятнее становились слова. Голос звал, он уговаривал взять медальон, одеть его, открыть, он обещал…
— Тик-так, вот-так, возьми-надень, все-будет-как-ты-хочешь, все будет хорошо, — он будто спал наяву и видел в этом сне отца и Сириуса Блэка, которые весело смеются вместе какой-то шутке, а не ненавидят друг друга. Он знал, что Ремус больше не болеет каждое полнолуние, потому что отец придумал для него зелье. Это зелье прославило его имя. Они богаты и знамениты, и никто никогда не посмеет разлучить Гарри с отцом. И они счастливы. У Гарри есть мама, которая любит его и отца. И сестренка. А у Драко двое обожаемых младших братьев, которых тот постоянно шпыняет. И еще… — …тик-так, вот-так, возьми-надень…
— Гарри! — Голова кружилась. Гарри моргнул и с удивлением увидел как испуганный, до синевы побледневший Драко держит его за руку. Руку, которая почти коснулась медальона. — Гарри, ты чего? Ты же сам говорил…
И тут Гарри тоже испугался. И разозлился. «Тик-так, тик-так», — напевали часы, «вот-так, вот-так», — шептал голос.
Мальчик зажмурился. А что если отец не справится с этой штукой? Или мистер Малфой… Конечно, они взрослые и сильные колдуны; конечно, они знают и умеют намного больше детей, еще не бравших в руки настоящей волшебной палочки. Но ведь и Регулус был взрослым…
Гарри распахнул глаза, представив, как в комнату входит мистер или миссис Малфой. Или даже папа… Вот кто-то из них касается медальона и… НЕТ! Он не может потерять отца!
— НЕТ! — сжав кулаки и не открывая глаз, Гарри страстно мечтал об одном: чтобы эту штуку никогда не находили, или чтобы она исчезла, чтобы ее не было! Волна дикой, неуправляемой стихийной магии выплеснулась из него, захлестнув комнату.
— НЕТ!!! — эхом ответил ему чей-то голос.
— Драко! Гарри! Что случилось? — В комнату, с палочкой наизготовку, ворвалась Нарцасса Малфой, на секунду опередив мужа.
На столике лежал растекшийся золотой лужицей медальон и остатки цепочки.
Взрослые не обратили на это внимания. Они усадили мальчиков перед камином, в котором уютно потрескивали дрова, укутали их в теплые пледы, вручили каждому по кружке горячего шоколада и по печенью. Гарри трясло мелкой дрожью, от боли ломило голову и, почему-то, по лицу текла кровь. Драко, ерзая от нетерпения, без умолку тараторил, рассказывая, как Тринки нашел спрятанный Кикимером медальон, как эльф рассказал Гарри, откуда тот взялся, как они решили (покосившись на друга, мальчик поправился — Гарри решил) позвать взрослых, а потом они сидели и скучали. Драко задремал, и ему снилось, что отец стал министром магии, и у него, Драко, супер-новая гоночная метла, а ещё два брата и сестричка, а маму признали самой красивой ведьмой года. А потом он проснулся и увидел, как Гарри протянул руку за медальоном, а он же сам говорил, что нельзя, и он, Драко, взял его за руку, а Гарри как заорет: «Нет!». А эхо ему: «Нет!», и тут появилась мама. Вот и всё.
Миссис Малфой, полузадушено ахая, обнимала мальчишек, протирая платочком лоб Гарри. Дослушав рассказ сына, она тихо вздохнула, а мистер Малфой, кинув быстрый взгляд на жену, наложил на Гарри заживляющие чары. На середине сумбурной и бессвязной речи Драко из камина вышел Северус Снейп в сопровождении прежнего хозяина дома. Обняв Гарри и шепотом спросив, в порядке ли тот, он внимательно дослушал рассказ и, переглянувшись с Блэком, спросил, почему Драко решил, что это сон, а не обещания волшебного медальона.
Драко растерянно посмотрев на взрослых, ответил:
— Но… Что же тут обещать? Ведь если папа захочет, то он станет министром, а мама у меня и так самая красивая, и метлу мне обещали на день рождения, — а потом смутившись ещё сильнее, прошептал: — А братика или сестричку я хотел попросить на Рождество.
Нарцисса тихо всхлипнула, а Сириус, переводя взгляд с шурина на племянника, нервно фыркнул:
— Павлин!
— К счастью, — опередил гневный ответ старшего Малфоя Северус.
Потом, напоив детей успокоительным зельем с легким снотворным эффектом, взрослые собрались обсуждать произошедшее. Драко, пока его укладывали, ныл, что это нечестно, а Гарри, не в силах уснуть в одиночестве, тихонько прокрался в комнату к взрослым и заснул на коленях у отца под негромкое обсуждение того, что произошло, кто виноват и что теперь делать. Ему снился Драко, катающий на своей новой метле похожего на него младшего брата, и отец, строго требующий у Люпина показать язык. Ремус ехидно, с протяжным «э-э-э» показывал язык, а потом оказывался Сириусом Блэком, который заливисто хохотал, играя с Гарри и Драко в салочки на метлах. И кричал мистеру Малфою: «Павлин!» — хотя никаких павлинов поблизости не было.
Гарри проснулся от ощущения сверлящего спину взгляда. Мальчик замычал, завозился и, зарывшись носом в подушки, постарался снова уснуть. Минут пять героической борьбы с организмом ни к чему не привели. Спать больше не хотелось. Вздохнув, он высунул нос из-под одеяла и чуть не заорал от неожиданности, увидев сидящего на его постели Драко, пожирающего его горящими от возбуждения глазами.
— Шрам покажи! — Драко подался вперед, и мальчик, вспомнив события вчерашнего дня, отшатнулся и стал лихорадочно оглядывать свое тело. Крови нигде не было.
— К-какой шрам?
— Поттер? — радостно тарахтел Драко, — Ты же Гарри Поттер? Ну покажи, ну что тебе, жалко что ли?
Рука Гарри метнулась ко лбу, где нащупала поджившую корочку крови. Он охнув соскочил с кровати и метнулся к зеркалу. Драко, не отставая, бежал за ним канюча: «Дай посмотреть», и в этот момент дверь распахнулась, впуская в спальню миссис Малфой.
— Драко! Я же велела тебе не сметь будить Гарри! — строго отчитала она сына. — Гарри, дорогой, как ты себя чувствуешь?
Ох, оказывается, это все еще сегодняшний вечер, а не завтрашнее утро!
— Хорошо, миссис Малфой.
— Драко, спускайся вниз и не мешай Гарри.
— Да, мам.
Женщина улыбнулась мальчикам и вышла.
Драко, немедленно подскочив к другу, уставился на его лоб.
— Ух ты! Точно Поттер. — Однако восхищенная улыбка быстро сменилась обиженной гримасой. — Что же ты врал-то? «Терпеть ненавижу Поттера!» — передразнил он друга и надул губы. Потом его подбородок поехал вверх, глаза сощурились, губы поджались. Весь вид Драко говорил о его презрении и высокомерном пренебрежении к коварному другу.
Гарри понимал, что приятель с трудом сдерживает слезы, однако самым неприятным во всем этом было другое — перед своими Драко не стал бы сдерживаться. Значит, он действительно сильно обиделся на предательство.
— Эй! — он тронул блондина за плечо. — Я обещал отцу. Никто не знал, кроме отца и твоего дяди, но это потому, что он мой крестный. И еще Рем, но он друг Сириуса, — мальчик с трудом удержал язык на привязи, не дав сорваться еще нескольким другим именам, понимая, что этого ему точно не простят, хотя он ни в чем не виноват. — Для меня это важно. Если бы кто-нибудь узнал, отец мог бы отказаться от меня, или меня бы забрали от него.
— Кто бы посмел? — проворчал чуть более миролюбиво Драко.
— Да кто угодно! — Губы Гарри задрожали. — Я же не родной сын.
Драко же оживился, строя планы о том, как будет всем рассказывать о своей дружбе с самим Гарри Поттером. Пихая Гарри локтем в бок, он требовал обещания подтверждать его рассказы перед остальными детьми. Мечтал, как найдет книгу самых страшных и нерушимых заклинаний и сделает так, чтобы Гарри мог не бояться разрыва усыновления, требовал рассказа о «великой победе».
Гарри, одеваясь, в свою очередь выяснил у друга, не слишком ли рассержен отец тем, что его инкогнито раскрыто, обещал засвидетельствовать перед всеми факт крепкой дружбы Драко Малфоя с Гарри Поттером и, смеясь, отбивался от предложения порыться в семейной библиотеке в поисках чар, которые могли бы неразрывно связать Северуса и Гарри.
— Драко, я всё-всё сделаю, но поклянись, что не выдашь меня!
— Клянусь! Слово Волшебника! — торжественно поклялся Драко и тут же снова начал приставать с расспросами о ночи «Победы».
Гарри, вздохнув, прикрикнул:
— Мне же был годик, что я могу помнить? И вообще, какая Победа? Представь, что ты победил самого могущественного мага, но при этом твои папа и мама погибли!
Драко, ошеломленно моргнув, сочувственно сжал запястье друга, а потом расплылся в улыбке:
— А ведь через дядю Сириуса ты мой кузен даже дважды! А я как раз хотел просить подарить мне брата на Новый год!
Больше Малфой никогда не возвращался к обсуждению той роковой ночи 81 года. А на дне рождения Драко, отмеченном весело и с размахом, друзья первый раз подрались. Из-за утверждения Драко, будто Гарри Поттер классный парень и хороший друг, на что Гарри Снейп обиделся и приревновал приятеля к герою. Панси долго выговаривала Гарри о неуместности подобной ревности, прикладывая мокрый платочек к разбитой брови. Уверяла, что каким бы расчудесным парнем не был Поттер, для неё и Драко Гарри остается лучшим другом, ведь они так давно дружат.
~oOo~
Тишина может звучать по-разному. Жарким полднем — сонным покоем, жужжанием насекомых, шорохом волны и стрекотом цикад. Дождь звучит перестуком капель, усыпляя и убаюкивая, возней мышей, их шебуршанием за половицами, чуть слышным рокотом отдалённого грома. Заря на берегу слышится умиротворяющим плеском воды, игрою рыбы и шелестом листвы. В тишине зимней ночи можно различить потрескивание дров, вздохи старого дома, скрип шагов по снегу, звук метели за окном. Весна звучит капелью и звонким говором ручейков. Тишиной можно наслаждаться. Обычно слушать тишину лучше всего в одиночестве. Это Северус знает с детства.
Но бывает так, что тишину можно услышать и в обществе других людей. И снова тишина будет звучать каждый раз иначе. Она может давить недосказанностью, печалью, тяжестью на сердце; может звенеть, как перетянутая струна, готовая лопнуть звуком ссоры или скандала. Может быть умиротворенной — когда всё сказано, всё сделано, и ты знаешь, что это было правильно, верно, завершено. Может быть уютной — когда рядом есть тот, с кем её можно разделить, не стремясь заполнить сумбурными звуками слов и движений. Есть люди тишины, рядом с которыми так хорошо молчать, а есть люди действия, которые никогда не смогут понять всей прелести безмолвия. Они суетятся, звуками заполняют тишину, наполняя паузы в беседе или бессмысленными разговорами, или суетливыми движениями. Северус же любил тишину и знал в ней толк.
Тишина вместе с Гарри была наполнена домашним уютом и теплом, скрипом карандаша, шорохом бумаги, тихим, сосредоточенным сопением, пахла горячим какао и теплым молоком. Эта тишина была готова в любой момент взорваться сотней вопросов, всеми этими «как?», «что?», «зачем?» и «почему?» или требованием: «Расскажи мне о…»
Тишина рядом с Люпином звучала спокойно-умиротворённо, но с привкусом тревожного ожидания очередной непонятной выходки оборотня. С ним рядом было приятно читать, они могли часами молча работать в лаборатории или чаёвничать. Эта тишина могла смениться спокойной беседой о недавних исследованиях, последних статьях в «Пророке» или разговором, полным осторожного, хрупкого как первый лёд, напряженного обсуждения совместного прошлого. Стоило только прозвучать «а помнишь, как…» и в тишине неслышно звенело напряженным ожиданием.
С Малфоями молчать было спокойно. Эта тишина звучала звяканьем бокалов, треском дров в камине. Тишина означала покой и умиротворение. Отдых. А вот Сириус Блэк тишины не признавал. О его присутствии возвещал стук двери, радостные приветствия, звучный смех и громкие похлопывания по плечу. Паузы в разговоре он стремился заполнить идиотскими шутками и глупыми смешками. Если в комнате повисала тишина, то Блэк стремился вытеснить её если не звуками, то делами. Он вскакивал с места, начинал метаться, хватал какие-то вещи, суетился. Тишина с Сириусом Блэком звучала напряжением и ожиданием ссоры.
Молчание Альбуса обычно давило, раздражало и заставляло нервничать. В разговоре директор мастерски умел держать паузу, вынуждая собеседника заполнить тишину чем угодно и заставляя говорить, потеряв осторожность. Тишина рядом с Дамблдором пугала.
Северус с детства предпочитал общество тех с кем можно и помолчать. Такими людьми были его мать и Лили Эванс, Люциус Малфой и Эван Розье. Такими оказались Ремус Люпин и мисс Гранде…
~oOo~
Весна в Хогсмите выдалась напряженной. В конце февраля деревенский пастух взбудоражил общественность известием о замеченных на опушке Запретного леса следах оборотня, и люди два месяца не могли успокоиться. Запасы успокоительных зелий были сметены в первые две недели после этого случая, а препараты, отпугивающие «нечисть», уходили «на ура» до конца апреля. Северус подозревал, что прибыли от торговли серебром также взлетели до небес. Зельевар устроил страшный разнос Люпину и Блэку — и, как оказалось, зря — «их» оборотень проводил полнолуния запертым в погребе дома. Блэк так и не смог уговорить приятеля «оторваться по полной» и «весело провести время на природе». Северус, конечно же, не признался в этом, но был приятно удивлен таким неуступчивым благоразумием своего домашнего чудовища.
В конце марта, через две недели после полнолуния, Люпин, заикаясь и смущаясь, уговорил Северуса дать несколько уроков зельеварения его знакомой. Она приходила в аптеку каждый день почти неделю. Бедно, но аккуратно одетая ведьма с загнанными больными глазами. Наконец, улучив момент, когда в торговом зале никого не осталось, эта женщина набралась смелости и, рухнув перед Люпином на колени, взмолилась научить её варить антиликантропное зелье. Наверное, оборотень растерялся, возможно, вспомнил свою мать, но он не смог отказать женщине, чью дочь в феврале заразил «тот» оборотень, что оставил следы. Снейп вначале тоже растерялся и от неожиданности был более резок, чем обычно. Он поставил этой парочке несколько условий: во-первых, уроки коснутся только этого зелья; во-вторых, ингредиенты для уроков новоявленная ученица оплачивает из своего кармана; в-третьих, Люпину пора приступить к освоению приготовления высших зелий и начнутся уроки с рецептуры антиликантропного. На возражения, что Люпин-де никогда не блистал в зельеварении, Северус привел довод: «Если завтра мне на голову упадет кусок черепицы, что ты будешь делать?» — и оборотень смирился. К концу месяца профессор Снейп мог со спокойной совестью доверить приготовление данного зелья этим двоим.
Вообще весной стало казаться, что Фортуна осенила своим крылом Северуса Снейпа. Успех и удача сыпались на него, как из рога изобилия. Это было настолько непривычно и шло вразрез со всем его жизненным опытом, что каждый день он становился всё более и более мрачным, ожидая… Чего? Наверное, чего-то настолько же страшного, как окончание 5 курса. Или чего-то, сравнимого с событиями Хэллоуина 81 года. Он не знал, но привык, что удача улыбалась ему только для того, чтобы дальнейшие удары судьбы казались ещё более страшными и неотвратимыми.
Доходы от аптеки были настолько велики, что позволили расплатиться с долгами, и теперь торговля приносила чистую прибыль. Он смог повысить оплату Люпину и платить своим добровольным помощникам из числа студентов. Это был какой-то замкнутый круг: он платил ребятам за помощь в подготовке и сборе ингредиентов, которые продавал или использовал в редких, сложных и дорогих зельях, что приносило бешеные прибыли. Несколько экспериментов, запланированных ещё зимой, привели к изготовлению новых лечебных зелий. Люпин, который был не в курсе новых исследований Северуса и продолжал копать для него тему создания философского камня, нашел древнеегипетский свиток с описанием ритуала, весьма похожего на создание хоркруксов. Тонко проведенная и тщательно подготовленная интрига в деревне увенчалась успехом — совет старейшин сам пришел к Северусу с предложением организовать в деревушке пункт первой медицинской помощи.
— Понимаете, профессор, мы же обычно через камины или порт-ключи отправляли больных в св. Мунго или в Школу. Но ведь сами знаете: бывает так, что пострадавших трогать нельзя, а пока придет помощь… Может быть, вы согласитесь открыть такой пункт при своей аптеке? Мы готовы оплатить все организационные моменты и курсы по оказанию первой помощи.
К огромному удивлению Северуса, они согласились оплатить обучение не только ему, но и Люпину. Аргумент о бренности, черепице и невозможности зависеть только от одного человека прошёл и здесь. С каким-то извращенным удовольствием Северус сообщил оборотню, что тот записан на курсы колдомедиков при больнице и отказ не принимается. Эта идея позволяла перехватить немалую часть прибылей от торговли зельями по рецептам больницы. Аптека при св. Мунго и аффелированные при ней зельевары получали немалую прибыль. Обычно колдомедики, выписывая рецепт, рекомендовали и доверенных аптекарей. А зелья у доверенных, «достойных уважения аптекарей с хорошей репутацией» стоили дороже, чем в обычной лавке зелий. Северус надеялся, что вскоре в его доме появится пара домовиков — надежных и преданных помощников, не связанных верностью ни с Малфоями, ни с Хогвартсом. Ну и ещё на то, что аврорские проверки станут проходить реже раза в месяц.
Предложение разрешить Гарри провести в доме Блэков несколько дней в компании только Драко и домовиков вызвало целую бурю в душе у зельевара. С одной стороны, он всё ещё ждал от судьбы подлого удара и хотел надеяться, что если мальчика не будет рядом, то он не пострадает, с другой — до умопомрачения боялся, что удар свой судьба нанесет именно через Гарри, а он не сможет защитить сына. Нарцисса долго уговаривала его, нахваливала здравый смысл Гарри и то благотворное влияние, которое он оказывает на Драко, но сомнений так и не развеяла. Их развеял её придурочный кузен, посмевший в категорических выражениях потребовать от Северуса запретить эту затею. Его, видите ли, терзают нехорошие предчувствия и он боится оставлять двух неугомонных детей в пристанище темных магов.
Ссорились они, как всегда, на кухне. Напряжение между ними звенело перетянутой струной, готовое лопнуть очередной ссорой, когда от двери раздался смешок Люпина.
— Орете как старая семейная пара из тех, что уже не испытывают друг к другу других чувств, кроме взаимной ненависти и желания разбежаться, чтобы не видеть больше супруга до конца жизни. Из тех, кого удерживает рядом только общий ребенок, которого они не могут поделить. — И струна лопнула.
— Я!.. Я — похож на домохозяйку?! — брызгая слюной орал Блэк. — Это я вожусь в его огороде и варю ему варенье? Это я планирую, сколько капусты, репы, и картошки запасу на зиму?! Я планирую мариновать помидоры и огурцы? Кто из нас стирает и моет полы в этом до…
И снова зазвенела тишина — отзвуком хлесткой пощечиной, от души отвешенной Северусом.
— Вон. — Голос был спокоен — не дрожал, не срывался от гнева ни на крик, ни на шипенье. — Вон из моего дома. Чтобы ноги твоей больше здесь не было. Я никому не позволю оскорблять свою семью. А Люпин, как ты заметил, стал членом семьи.
Блэк молча, сжимая палочку побелевшими от напряжения пальцами, переводил взгляд с одного мужчины на другого.
— Уходи Сириус, — тусклым, невыразительным голосом произнес Люпин. — Ты… Ты всегда умел подобрать слова. Я попрошу кого-нибудь забрать мои вещи из твоего дома.
— Рем, прости. Я…
— Уходи, — лицо Люпина исказилось страшной, звериной гримасой. Северус так и не понял — от того ли, что оборотень пытался сдержать свою нечеловеческую сущность, или от того, что пытался сдержать обиду и гнев, рвущиеся изнутри.
Не глядя ни на захлопнувшуюся за Блэком дверь, ни на Люпина, Северус предложил:
— Можешь пока пожить у меня, — кинул быстрый взгляд на пустое лицо оборотня и добавил: — Пользы от тебя, как он верно заметил… больше, чем вреда.
Он думал, что Люпин обидится, но тот почему-то облегченно вздохнул и, улыбнувшись, кивнул.
Мужчины молчали о произошедшем, пока Нарцисса и Северус укладывали мальчиков спать. Молчали, пока Северус, с разрешения Малфоев, допрашивал домовиков. Услышав рассказ Кикимера, Блэк взбесился. Он орал о своей ненависти к этому мерзкому извращенцу которого-все-боятся-называть, выл о потере брата и громогласно сожалел о том, что мальчишка не пришел к нему за помощью. Зрелище было одновременно и душераздирающим, и отвратительным. Северус и Малфой молчали. Они были слишком тесно связаны с теми событиями и ощущали слишком большую вину — ведь, наверное, они бы могли остановить стремление Рэга присоединиться к ним. Если бы… если бы… Если. Эти невысказанные слова и сожаления висели в комнате. Истерику Блэка пощечиной остановила вернувшаяся Нарцисса.
— Ты сам отказался от брата! — жестко и холодно сказала она. — И не когда сбежал из дома в 15 лет. А после распределения Рэгги, заявив на всю школу, что лучше вообще не иметь брата, чем иметь брата-слизеринца. Ты сделал выбор между семьей и друзьями. И твой брат смирился с ним.
Женщина развернулась в сторону мужа и Северуса и тихим напряженным голосом спросила о том, что сейчас больше всего её мучило:
— Чем это может грозить моему сыну?
— Я… — Северус переглянулся с Малфоем. — Мы не знаем.
Люциус встал. Задумчиво прошелся по комнате, косясь на остатки медальона, посмотрел на Северуса и, наконец, заговорил:
— Всё-таки Поттер.
— Да, надеюсь, что этот мой секрет ты сохранишь так же, как и прежние.
Блэк дёрнулся, и, открыв рот, покосился на шурина:
— Ты знал?
— Догадывался. — Дернул плечом Малфой. — Вариантов было не много. Или это наш герой, или наш… тот-кого-мы-называть-не-станем, или у меня паранойя и это незаконный ребенок Сева. Последнее, правда, было маловероятно. — Он извиняясь посмотрел на Снейпа. — Я, честно говоря, склонялся ко второму варианту. Слишком многое свидетельствовало в его пользу.
— А имя? — хмыкнул Северус.
— А что имя? — приподнял вопросительно бровь Малфой. — Оно настолько очевидно наталкивало на мысль о… юном герое, что я пришел к выводу о возможности уловки.
— И всё-таки, чем это грозит Драко? — повторила свой вопрос Нарцисса. Она величественно сидела в кресле с царственно-спокойным видом. Северус бы даже мог поверить в это спокойствие, если бы не раздувающиеся ноздри да крепко сжатые кулаки. Эта женщина вызывала восхищение своей сдержанностью. Тем более что он прекрасно знал нескольких членов её семьи, отличающихся бешеным темпераментом и необузданным нравом. Истинная леди!
— Я… полагаю, — начал Северус, осторожно подбирая слова и переглянувшись с Блэком, — что мы видели действие так называемого якоря души, или хоркрукса. Директор Дамблдор в прошлом году завел со мной беседу, полную намеков и недомолвок, в которой подвел к мысли о том, что наш… Темный лорд создал себе такой артефакт. Что этот… артефакт имеет целью спасти своего владельца от смерти. И что он создал их больше одного.
— Но он же умер! — воскликнул Блэк. Малфои пока молча старались вникнуть в ситуацию.
— Не совсем. По крайней мере, Альбус уверен, что он ещё вернется. И что Гарри снова предназначено стоять у него на пути.
— Он мог почувствовать уничтожение?..
— Я не уверен. Но мальчики уверяли, что их кто-то или что-то соблазняло. Самым благоразумным будет предположить худшее и исходить из того, что он знает что, кто и где сделал.
Все замолчали, обдумывая эту идею и её последствия.
— А… Сейчас, через… — Нарцисса кивнула подбородком в сторону столика с оплавленными остатками артефакта, — он может?...
— Нет, — ответил Люциус, обняв жену за плечи. — Абсолютно инертный кусок золота. Без малейших остаточных следов магии.
~oOo~
В тот день они спорили с ожесточенной яростью четыре часа. Спор продолжался бы и на следующий день, да вот только Нарцисса вспомнила, что у Драко послезавтра день рождения и выгнала мужчин в поместье. Северус к этому моменту принял почти все экзамены, а вот Блэк разрывался, мотаясь между школой, и Малфой Мэнором, куда отправились мальчики. За прошедшую неделю ни один из них не упомянул недавнюю ссору. Снейпу, как ни крути, была нужна помощь этого убожества, а вот почему проклятая псина так ни разу и не гавкнула, было не понятно.
Они все вместе, привлекая по возможности Люпина, сумели выяснить, исследуя воспоминания детей и домовиков, приблизительные магические характеристики медальона. Они перерыли библиотеки Блэков и Малфоев. Северус слил в думоотвод Малфоя беседу с директором, и они просмотрели её буквально поминутно и не один раз. Но что-то не сходилось. Первым на это указал Малфой.
Он привел их в библиотеку, где на столе лежала тоненькая книжечка, запертая и защищенная таким количеством магии, которого хватило бы для охраны Гринготса. Из-под всех окутывающих её чар книжечка отчетливо фонила знакомой им магией. Малфой молчал, только взмахом руки дал разрешение исследовать свою добычу. Спустя два часа они всё так же молча покинули библиотеку и прошли в розовую гостиную.
— Итак? — задал вопрос хозяин дома, когда гости сделали по глотку чая, приготовленного для них.
— Как тебе удалось уйти живым?! — Со странной смесью восхищенного обожания и раздражения воскликнул Блэк.
Малфой оглядел присутствующих и, дождавшись утвердительного кивка Люпина продолжил:
— Никак. Эта вещь была передана мне известным вам лицом совершенно добровольно. Не было никаких пещер, нежити и прочих кошмаров. Мне просто дали данную вещь с просьбой позаботиться о её сохранности.
Люциус нахмурился, замолчал и, стремительно подойдя к двери, распахнул её. В комнату незамедлительно ввалились Гарри и Драко.
–Что я говорил о подслушивании?
— Что это некрасивый, но весьма эффективный способ получить информацию, — вздернул подбородок Драко.
— От людей, которым ты не доверяешь, — жестко закончил его отец. — Идите в свои комнаты. Вы оба наказаны.
— До вечера, — подал голос Северус.
Мистер Малфой кивнул и отдал распоряжение домовикам проследить за мальчиками.
— Итак, вернемся к нашему разговору. Это оно? — получив три утвердительных кивка, господин Малфой задумчиво потер подбородок. — Эта вещь хранится у меня около 10 лет. После… происшествия ни я, ни моя семья ничего не ощутили. Это совершенно точно. Драко вырос обычным ребенком. И это факты. Далее. Первая… вещь хранилась вообще в каких-то немыслимых катакомбах, добраться до которых невероятно сложно. Попав в руки детей, она попыталась повлиять на них. Моя же хранилась в надежном тайнике, и Драко добраться до неё было нереально. Вроде бы всё ясно. Но возникает несколько вопросов.
Выдержав паузу Малфой начал говорить, загибая пальцы:
— Вопрос первый: зачем нужно так далеко прятать средство, способное воскресить в случае внезапной смерти? Вопрос второй: почему восемь лет назад ни один из предназначенных к тому артефактов не сработал? Вопрос третий: если для срабатывания артефакта нужна помощь кого-то ещё, то почему, доверив мне охрану, Он не дал мне других инструкций вроде: «в случае моей смерти поручаю сделать это или то»? Вопрос четвертый: неужели кто-либо из знавших его может предположить, что в таком деле Он может проявить доверие к кому-либо? Вопрос пятый: мог ли он довериться слепому случаю или людям? Представим на минутку. Он умирает, а доверенный человек или не смог добраться хоркрукса, или не смог его активировать. Причин этому может быть масса: болен, арестован, умер, предал. Вы верите в подобную… небрежность? Я — нет. Кто-то ошибся, или Он что-то напутал в ритуале, или твой директор что-то не так понял. Кроме того, Он прекрасно знал о существовании абсолютно надежного, легального и проверенного веками средства — философский камень и эликсир бессмертия. Сложность этого пути могла только раззадорить его азарт. Он был неглуп, прекрасно образован и невероятно талантлив. Итак, вопрос последний, — Малфой разжимает сжатый кулак, — почему он отказался пойти по наиболее простому пути?
__________________________
* Идея о существовании традиции связывающей длинну волос мальчика не достигшего совершеннолетия взята из Фика "Магия крови" GatewayGirl в переводе Ira66 и Мерри. Я думаю, что совершеннолетние маги могут отращивать волосы и не являясь главой рода или семьи, но для детей не достигших совершеннолетия это возможно только в случае, когда они остаются последними мужчинами в роду.
