Змеёныш

Северус аккуратно ссыпал нарезанный мелкой соломкой корешок в котел, помешал и убавил огонь. Ну, вот еще 15 минут, и рагу будет готово. А остатки моркови можно будет использовать в зелье от близорукости. И Северус высыпал оранжевую соломку во второй котел. Он привычно сервировал стол на двоих, снял с плиты закипевший чайник и подошел к окну, чтобы позвать Гарри обедать. Гарри сидел на качелях. Одной рукой он держался за веревку, а второй, в которой сжимал надкушенное яблоко, жестикулировал. Вокруг сидела компания ребят самого разного возраста и внимала. — Он сидел дрожа и почти не осмеливался дышать. Звук донесся снова! Потом еще раз! Теперь он не прерывался. Это был звук шагов, да, несомненно это двигалось какое-то живое существо. Но что это были за шаги! Они давали представление об огромной туше, которую несли упругие ноги. Это был мягкий, но оглушавший звук. Кругом по-прежнему была полная тьма, но топот был твердый и размеренный. Какое-то существо, несомненно, приближалось к нему. — Мальчик говорил глухим зловещим голосом, оглядывая лица слушателей. — Мороз пробежал у него по коже, и волосы встали дыбом, когда он вслушался в эту равномерную тяжелую поступь. Это было какое-то животное, и, судя по тому, как быстро оно ступало, оно отлично видело в темноте. Он съежился на скале, пытаясь слиться с ней. Шаги зазвучали совсем рядом, затем оборвались, и он услышал шумное лаканье и бульканье. Чудовище пило из ручья. Затем вновь наступила тишина, нарушаемая лишь громким сопеньем и фырканьем. Может быть, животное учуяло человека? От омерзительного зловония, исходившего от этой твари, кружилась голова. В темноте опять послышался топот. Теперь шаги раздавались уже на этой стороне ручья*.

— Гарри, обедать, — негромко произнес Северус, и Гарри нормальным голосом сказал: — Сейчас, пап. Северус постарался сочетать максимально грозный взгляд и самую зловещую усмешку из своего довольно богатого мимического арсенала. Месяц назад это «сейчас пап» продолжалось добрых два часа. «Сейчас пап, только доиграю!.. Сейчас пап, только убью злого гоблина!.. Сейчас пап, только спасу Лиззи!.. Сейчас пап, как только меня убьют!..» Выведенный непослушанием из себя Северус выскочил на улицу, разогнал всех чужих детей, а своего глупого ребенка за ухо втащил в дом. С той поры эти слова сопровождались со стороны отца грозной гримасой, а со стороны сына виноватой улыбкой. Переезд в Хогсмит снова изменил весь уклад их жизни. Северус понимал, что мальчику приходится тяжелее, но именно Гарри первым привык к переменам. В Хогсмите у них не было домовых эльфов. И Люциус, и Дамблдор предлагали своих, но, прекрасно помня, кому будет принадлежать их верность, Северус отказался. Идиотский запрет на использование магии несовершеннолетними волшебниками делал жизнь магловоспитанного Гарри особенно тяжелой. Дети в деревне постоянно пользовались открытым огнем, но ребенку, привыкшему к электрическому освещению или помощи домовиков, Северус спички не доверял. Он почти неделю накладывал на комнаты чары, позволявшие зажигать и гасить свечи от произнесенных без палочки «Нокс» и «Люмос», а также разжигать огонь «Индессио». Люпин, увидев какое количество защитных заклинаний он накладывает, обозвал его параноиком, а вот Блэк совершенно неожиданно встал на его сторону и помог с защитой. В итоге каждая комната превратилась, по словам оборотня, в «последний рубеж обороны». Они были защищены от пожара, наводнения, от вторжения и буквально нашпигованы сигнальными чарами. Блэк с удовлетворением пробормотал, что потенциальный злоумышленник может заранее зарезервировать за собой места в св.Мунго и в Азкабане. С утра до обеда Северус вел уроки в Хогвартсе, а за Гарри заходила соседка и отводила мальчика вместе со своими детьми в местную начальную школу. После обеда Северус работал в лаборатории, а Гарри занимался уроками или домашними делами. А дел было немало. На Гарри лежали уборка дома и уход за огородом, покупка продуктов и помощь в лаборатории. Последнее Гарри решил делать сам. — Пап, я же не хуже мистера Люпина разбираюсь в зельеделье. Мы же семья, и должны помогать друг другу. Однако, несмотря на уверенность мальчугана в своих талантах зельевара, он был отстранен от котла, после того как испортил три зелья и взорвал один котел. Зелья были не сложные, но Гарри умудрялся, замечтавшись, перепутать температурный режим, направление размешивания или порядок закладки компонентов. Поэтому он вместе с Люпином занимался подготовкой ингредиентов. В огороде у прежнего хозяина была небольшая тепличка, однако травы, росшие там, не отличались разнообразием и были самыми простыми в уходе, что существенно снижало ее ценность. Поэтому Северус договорился с мадам Спарут и администрацией школы, что будет получать часть урожая, он же обязывался готовить зелья для запасов Помфри и передавать школе часть выручки от продажи.

~oОo~

Покупка аптеки в Хогсмите основательно подорвала финансы профессора Снейпа. Если бы не Малфой, о такой покупке он и вовсе не смог бы мечтать, однако Люциус был крайне настойчив, предлагая не займ, а полноправное партнерство. При этом он предложил способ скостить треть долга. Еще одну треть Северус покрыл продажей дома в Галифаксе, на которую иначе так бы и не решился, и своими накоплениями. Ему предлагали свои деньги и Гарри, и Блэк, но он отказался. Если бы он знал о том, как будет выглядеть «услуга», за которую Малфой скостил ему долг, он бы отказался, не колеблясь ни секунды. Однако Люциус всегда умел уговаривать и добиваться своего. «Северус, это твой шанс, собственное дело, а с твоими талантами это просто золотое дно. Подумай о сыне». И он согласился купить аптеку. «Услуга пустячная, а с твоими талантами никто ничего не поймет и не заметит. Эта сделка настолько хороша, что невольно вызывает подозрения. Ты просто посидишь рядом и дашь мне знать, если там что-то нечисто. Мы же не будем поить его Варитасерумом, а легилименту твоего уровня понять, всё ли в порядке, — раз плюнуть. Я же не прошу вызнавать его секреты. Один вечер, одна маленькая услуга, и я спишу треть долга». Встреча была назначена в маггловском ресторане недалеко от Вестминстера. Северус прекрасно понимал, что без Малфоя его не пустили бы на порог этого явно дорогого и шикарного заведения. Всё здесь говорило о богатстве, респектабельности и солидности клиентов. А он прекрасно отдавал себе отчет, что даже в своих самых лучших вещах выглядит в лучшем случае как «благородная бедность». Хотя «благородная» это конечно он себе льстил. Малфой решил, что если все чисто, то никакого сигнала не понадобится, но если его партнер ведет грязную игру, то Северус уронит вилку. Ронять вилку не потребовалось. Авроров Северус засек, когда они садились за столик. Сперва он увидел Муди. Если бы не его известная всем паранойя, то он бы не смог догадаться, что скучный и невыразительный джентльмен сидящий в дальнем затененном углу — Шизоглаз. Только вот обычные посетители ресторанов не садятся так, чтобы их спину защищали стены, а у них оставалась возможность внимательно просматривать весь зал. Северус отметил удачную позицию этого столика, едва войдя в зал. Пока Малфой здоровался с партнером и его спутницей, пока он представлял своего друга, пока они рассаживались, до него дошло, что невзрачный человек не сделал ни одного глотка, и сидит перед нетронутой тарелкой. А потом на внимание пришли мельчайшие детали и жесты. Шизоглаз.

Оглядев обеденный зал, он заметил неуверенные движения одного из официантов и скованные у пары посетителей сидящих у выхода. От неожиданности и волнения он не нашел ничего лучшего как схватить Малфоя за руку. Очевидно, вид у него был при этом слишком взволнованный. Люциус с самым невозмутимым видом похлопал его по руке и продолжил светскую беседу. Малфой вел себя как обычно, не считая того, что время от времени его рука ныряла под стол и ловила там ладонь своего спутника. Это была старая школьная уловка студентов слизеринцев, в чем-то напоминавшая азбуку Морзе и позволявшая незаметно переговариваться. Сеанс легилименции был отменен. Северус восхищался выдержкой приятеля. Тот шутил, рассказывал забавные истории, делал комплименты спутнице своего визави. Северус же вначале был настолько оглушен свалившимся, что не сообразил, как они с Малфоем выглядят со стороны. Что Северус всегда ненавидел, так это выглядеть в чужих глазах жалко или нелепо. Хотя этого в его жизни хватало с избытком. Богатый, самоуверенный красавец Малфой или Поттер с Блэком могли позволить себе выглядеть смешными в чужих глазах, а жалкими они не выглядели никогда. Ну... Почти никогда. А Северус Снейп обещал себе, что после школы он никогда больше не станет объектом для чужих насмешек. В мгновенье, когда он понял, что эта встреча оказалась ловушкой, Северуса оглушило осознание своей глупости. Он не имел права позволить себе рисковать, ведь теперь он не один. Если его арестуют, то что случится с Гарри? Его снова отправят обратно к отвратительным родственниками Лили? Или, возможно, передадут под опеку полоумному Блэку? Или... или вообще отправят в приют? Поэтому, наверное, первые 15 минут обеда прошли для него как в тумане. Уверенное спокойствие Малфоя представлялись ему якорем, удерживающим от паники, да и, что уж скрывать от самого себя, от истерики. Наверное, именно поэтому он был последним человеком, понявшим, как он выглядит в глазах посторонних. "Друг", которому Малфой суживает деньги, берет на обеды и которому тот под столом пожимает руку. К дьяволу. Главное выбраться отсюда. Он почти не помнил, о чем шел разговор в ресторане, пришел в себя только в кабинете Малфоя. С рюмкой коньяка в руке.

Проклятый Люпин. Это всё из-за него.

~oОo~

В деревне нового владельца аптеки восприняли крайне неоднозначно. Старика Седрика они знали давно и хорошо, а «молодой профессор Снейп» вызывал настороженные пересуды. Он был: «слишком молод», «человеком Дамблдора», сторонником Сами-знаете-кого, отравителем, одиноким отцом и это без вдовства… Одним словом, бизнес процветал. Любопытные зеваки толкались в аптеке целыми днями, сметая с прилавков совершенно ненужные им ингредиенты, флаконы и другие принадлежности для зельеваренья. Но не готовые зелья. Зато они много и охотно пытались вовлечь его в разговор. К концу первой недели Северус был готов лезть на стену. Кто-то припомнил его репутацию въедливого учителя в школе. Некоторые, оказывается, помнили его мать, некоторые припомнили его школьные годы, одна старая грымза долго пыталась поговорить с ним о том, какой святой женщиной была его покойная бабка Маргарет Принц и как ее сердце было разбито непутевой дочерью. Если в школьные годы Северус многое бы дал за сведения о семье Принцев, то сейчас он все отдал бы за то, чтобы никогда больше не слышать этой фамилии. «Внук Эдгара, правнук Анны, так похож на Маргарет… это у него от Марка». Местное общество довольно быстро пришло к выводу, что Гарри «похож на отца как две капли воды», что зеленые глаза у него от прабабки, а характером он в Эйлин.

Они с Гарри сбивались с ног, пытаясь привести в порядок дом, вести торговлю, договариваться с поставщиками и обживаться на новом месте. Помощь Люпина и Блэка была весьма к месту, хотя Северус так и не признался в этом вслух. Мальчишка же постоянно путался под ногами, но видя его сияющие глаза и слыша взволнованный вопрос: «Пап, я тебе помогаю?» — он не мог отказаться от этой зачастую утомительной и разорительной помощи. Местные кумушки нашли, что «мистер Снейп крайне привязан к сыну» и «что это та-а-ак трогательно». Соседка, живущая неподалеку, взяла семейство «двух одиноких мужчин» под свою опеку. Элизабет была вдовой с двумя детьми девочкой на два года младше Гарри и мальчиком трех с половиной лет. Ее покойный муж не сошелся во взглядах на защиту окружающей среды с какой-то тварью из тех, на которых он охотился. Так что первые несколько дней Северус мог не беспокоиться вопросом, где в его новом доме находится кухня. Гарри же нравилось и роль старшего брата при двух малышах, и искреннее восхищение перед Северусом их соседкой. Он мог часами взахлеб говорить о том, какой его папа замечательный, умный, строгий, добрый, смелый, образованный, как его все уважают.

Однако стоило ему немного обжиться на новом месте, как по деревне поползли новые слушки. О его загадочных отношениях с Люпином (который теперь еще и помогал ему в аптеке), а также о том, что с Малфоем его связывают слишком близкие отношения. Северус молча бесился, понимая, что это маленькая прощальная пакость от Хмури. Однако после прибытия в гости Нарциссы и Драко по деревне поползла новая волна слухов уже противоположного направления.

Нарцасса была счастлива, испугана и преисполнена ожиданий. Она снова была беременна. Это была ее третья беременность после рождения Драко. Все остальные закончились выкидышами. Колдомедики только руками разводили: и мать, и плод были абсолютно здоровы, однако на третьем месяце плод или замирал в своем развитии, или случался выкидыш. Первый раз это произошло как раз после того, как пропал Темный лорд. Люциус, пытаясь спасти свою жизнь, свободу и репутацию, мгновенно сообразил, что ему может помочь только чистосердечное признание. Тем более, что Лорд Империо на него действительно накладывал и не единожды. Малфоя арестовали, в «Пророке» появились сенсационные статьи о «покаянии жертвы Империо», а потом отпустили. Но у Нарциссы случился выкидыш. Все тогда это списали на стресс, шок и нервное перенапряжение. Но через пару лет история повторилась.

Люциус, не доверяя больше специалистам из св. Мунго, обследовал жену сам. Потом для верности проконсультировался с Северусом. Итог оказался неутешительным. Нарцисса не была больна, она была сглажена. Проклята так, что ее здоровью ничего не угрожало, но вот детей больше она иметь не могла. В те смутные дни после исчезновения Повелителя, Беллатрикс Лестрандж в девичестве Блэк, прокляла сестру и ее мужа за измену «Великому общему делу». Оба мужчины так и не решились признаться женщине что, вернее кто послужил причиной ее неудачных беременностей. И вот после нескольких попыток снять сглаз, Нарцисса снова была беременна. Северус был назначен домашним целителем.

Драко, отчаянно желающий иметь братишку или сестренку, о предположительном прибавлении семейства ничего не знал. Чтобы его не расстраивать, Нарцисса обвесив сына защитными амулетами как рождественскую елку, отправила сына погостить к дяде Сириусу.

Перед этим Северус все-таки снял с блохастой псины материнское проклятье. Уговорами занимался Люпин. Оборотень мотался между двумя недругами в качестве парламентера, передавая послания о том, что Блэк «никогда не доверится темной магии этого носатого урода», и ответами, что тогда он «может не рассчитывать будто ему с даром привлекать несчастья на свою и преимущественно чужие головы, доверят ребенка». Блэки вообще были занятной семейкой. Проклинали своих и в то же время оберегали их.

Сириус Блэк официально просил прощенья у портрета своей матери за то, что отрекся от семьи. Был прощен и снова поругался, не сойдясь в политических о взглядах. Однако после прощения снять проклятье с Блэка оказалось не в пример легче, чем с Нарциссы. Сглаз Белатрикс так и не удалось снять до конца. Ребенок умер, едва родившись.

~oОo~

Визит Нарциссы почти совпал с эпизодом, когда Северус вылечил разбившегося в холмах подростка. Студента Ровенкло перешедшего на второй курс. Мамаша долго охала и ахала, умиляясь тому как быстро чисто и безболезненно он вправил и залечил сломанные кости. Северус холодно посоветовал ей благодарить его учителя.

— О… Да действительно, профессор Дамблдор великий чело…

— Нет, что вы меня обучил этому не господин директор.

— Ну да и всё равно, благослови его Мерлин! — Северус хмыкнул подумав, что бы сказала эта румяная жизнерадостная ведьма, узнав, что просит у Мерлина благословение для самого печально известного волшебника последнего времени. — Наверное, хороший человек и учитель прекрасный. Хотя, что я говорю, об учителе можно судить по ученику!

Да уж! Когда тебе ломают руку в трех местах со смещением и советуют не затягивать с cамоизлечением, пока еще не потерял сознанье от шока и потери крови, учиться приходится быстро и без ошибок.

Однако благодаря этому случаю к концу лета в аптеку приходили не только за покупками, но и за исцелением. Благо цены у Снейпа были не в пример ниже, чем в св. Мунго. Приходили к нему авроры с обысками. Ничего запрещенного не нашли, только натоптали и переворошили все в доме. Одним словом жизнь потихоньку налаживалась.

~oОo~

С началом учебного года за прилавком стоял Люпин. Северус же после Хогвартса занимался исключительно зельями. Что искренне удивило нелюбимого в школе профессора Снейпа, так это то, что в аптеку к нему стали захаживать бывшие студенты. Слизеринцы жаловались на Слагхорна. Тот не желал портить отношения с другими деканами и вступался за своих студентов, только если за ними стояли влиятельная родня. А вопреки широко распространенному заблуждению, далеко не у всех слизеринцев имелись влиятельные родственники и набитые золотом ячейки в Гринготсе. Привыкшие, по словам Долохова, полагаться на защиту своего декана «как на каменную стену», студены Дома Салазара чувствовали себя несчастными, покинутыми и обиженными. Они пытались апеллировать по старой памяти у Северусу, но тот теперь был всего лишь учителем с неполной занятостью и ничем им помочь не мог. Только опять разругался с МакГонагалл.

А студенты начали навещать их с Гарри на выходных. Северус шипел и злился потому, что Слагхорн нажаловался директору, что Снейп подрывает его авторитет у студентов. Но ребята, пожимая плечами, поясняли, что они пришли к Гарри. И как-то незаметно Северус Снейп обнаружил, что в выходные в аптеке у него постоянно крутятся добровольные помощники. Конечно, они помогали не бескорыстно.

— Профессор, скажите, а что будет, если в перечное зелье на последней стадии добавить кошачьей мяты?

— Профессор как вы считаете, влияет ли на качество зелья от ожогов температурный режим и место забора воды?

— Профессор я так и не понял, почему мое зелье не приняло идеальный оттенок морской волны, я все крайне скрупулезно делал по инструкциям в учебнике…

На предложение отправиться с этими вопросами к профессору Слагхорну на него тут же начинали смотреть с обидой и отчаянием. И тут были не только его студенты. В субботнем «клубе» были трое ровенкловцев и двое хафплаффецев. Слагхорн бесился. Северус тоже, но прогонять подростков не стал. Гарри было приятно общаться со старыми друзьями, и он довольно часто шушукался с ними по углам.

Старшие приятели поднимали авторитет мальчика среди деревенских ребятишек. Еще бы, он водился с почти взрослыми волшебниками. А еще к огромному удивлению Гарри выяснилось, что чтение может не только помочь хорошо провести свободное время, или приготовить уроки, но и завоевать авторитет. В свое время Северус и Люпин потратили немало времени, пытаясь привить ребенку привычку к чтению и любовь к книгам. И теперь эти старания принесли неожиданные плоды. Гарри, удивляясь тому как мало его сверстники читали, пересказывал им книги. Магические и маггловские. Книги о путешествиях и приключениях, книги о магах и магглах, исторические и сказочные истории.

Так получилось, что история, начатая вечером, не была досказана, когда всех детей позвали по домам. Однако на следующее утро у Гарри было слишком много дел, чтобы удовлетворять любопытство приятелей. Он отговаривался тем, что слишком занят «работой» с отцом, да и по дому дел много, и еще огород… С тех пор в доме Снейпов не было отбою от добровольных помощников. Младший Снейп раздавал указания и контролировал выполнение, а расплачивался разными историями. Северус даже начал волноваться по поводу возросшей тяги ребенка к знаниям и его портящегося зрения. Дел у Гарри было действительно много, и время для чтения приходилось изыскивать за обедом или за полночь, чтобы пополнить свой «кошелек». Итогом возросшей тяги к чтению, любви к Фландрии, привитой портретом Питера, а также шушуканий со слизеринцами стал очередной скандал, случившийся в школе.

~оОо~

Северус уже собирался домой, когда староста Слизерина поймал его и упросил пойти к директору, где разбиралась «безобразная выходка» студентов первокурскников. Профессор, в крайне раздраженном состоянии духа ворвавшийся в кабинет, наткнулся на не менее злой взгляд Горация Слагхорна и пышущую праведным гневом Минерву МакГонагалл. Кроме них в директорском кабинете присутствовали профессор Флитвик, профессор Бинс и, конечно же, сами виновники скандала. Их Северус и не знал толком, читая лекции только у старших курсов. Директор казалось даже обрадовался, увидев своего молодого коллегу.

Выяснилось, что молодые люди сорвали совместный с ровенкловцами урок по Истории Магии, начав расспрашивать об истории взаимоотношения волшебников и инквизиции. Как же так, если маг не может колдовать без палочки, а у арестованных отбиралась все вплоть до нитки и даже сбривали волосы, как он может спастись с костра? А ведь до костра подозреваемых пытали. Детям пытались объяснить, что в пыточных подвалах арестованные волшебники отводили глаза глупым магглам, но ребятишки стояли на своём. Если у них отбирали палочки, то как они это делали, а если не отбирали, то зачем лезть в лапы инквизиции и возбуждать в суеверных идиотах страх и ненависть к колдунам и ведьмам? Ведь тогда из-за них страдали невиновные. И как могла сбежать семья магов, если у них есть дом, хозяйство, дело и, самое главное, дети? Что спасать? Дом? А как быть с детьми? Нищенствовать? Но нищих бродяг никогда не любили. Спасать детей? А чем их кормить? И когда профессор Бингс попытался, призвав класс к порядку, вернуться к теме первого гоблинского восстания, эти трое оболтусов, демонстративно встав и положив правую ладонь на сердце, объявили:

— Пепел Клааса стучит в мое сердце!**

Разразился скандал. Бингс долго выяснял, кто такой Клаас. Минерва, поджав губы, с явным неодобрением выговаривала «юным джентльменам», что она конечно рада их интересу к маггловской литературе, однако эта выходка… этот срыв урока… Флитвик озабоченно шептался с директором, что возможно маггловскую часть библиотеки стоит переместить в запретную зону. Этого Шарля де Костера так точно. На участливый вопрос директора, откуда они узнали о существовании этой книги, мальчишки молчали как партизаны. Только думали слишком громко. Первым книгу прочитал один из третьеклассников по совету Гарри. Они обсуждали книжки о Фландрии и Голландии, и Гарри рассказал, что перед каникулами нашел в Хогвартской библиотеке две книги. Одна из них показалась ему немного скучной и рассчитанной на взрослых, а вот вторая называлась «Серебряные коньки» и очень понравилась. Третьеклассник естественно счел себя достаточно взрослым. Он прочитал. Поделился впечатлением о прочитанном с другом, тот с другим, и за месяц с небольшим весь Слизерин успел причитать скандальную книгу. Студенты спорили, являлась ли Катлина магглой или истинной ведьмой, и был ли рыбник оборотнем или прикидывался.

Теперь студенты слизеринцы чуть на все упреки в нелюбви к магглам и магглорожденным отвечали: «Пепел Клааса стучит в моё сердце!». Клаас, как и написавший о нем писатель, был магглом, и крыть защитникам политкорректности было нечем. Кроме грубой силы.

~oОo~

Разговор с директором о хоркруксах заставлял что-то внутри ныть и болеть. Как постэффект круциатуса. Вроде бы всё цело, а всё болит. Когда-то в юности он, ощущая себя никому не нужным, пошел за теми, кто признал его талант, силу и потенциал. Кто обещал ему будущее. Яркие, красивые перспективы. Хрустальные мечты. Он дал право решать за себя могущественному и мудрому магу. И тот решил. Хрусталь, разбившись, брызнул красивыми осколками, вместе с его первой и последней любовью. Именно это он ощущал. Что идет босыми ногами, режа их до кости, по осколкам мечты ради спасения своей любви. Как русалочка Андерсена. Этот путь привел его к другому могущественному и мудрому магу, которому он тоже отдал право решать за него. Что ж, он больше не мальчишка. И настала пора подвести итоги. Первый почти не обманул. Он обещал Северусу знания и щедро делился ими. Он обещал дать Лили шанс, и он его давал. Второй… Второй обещал спасти Лили и не спас, он обещал спасти ее сына, и то положение, в котором он нашел мальчика, вызывает дрожь воспоминаний. И вот теперь старик требует, чтобы Северус не «приучал Гарри к чужой помощи, потому что в итоге ему противостоять Лорду один на один». А на вопрос, откуда такая уверенность в том, что Лорд вернется, ведь пророчество уже исполнилось. Старик напустил туману, намекнув о каких-то хоркруксах. Пора забирать свою жизнь в свои руки. Он сам будет решать за себя и за сына.

…Директор начал издалека. До него дошли слухи о том, что Северус хочет свести у Гарри шрам. И что он бы не этого советовал. Шрам де, является визитной карточкой «мальчика-который-выжил» и в будущем… Возражения, что Альбус в свое время сам отдал ребенка магглам на воспитание для обеспечения его «нормального» детства, во внимание не принимались. Зато были упреки по поводу излишней опеки со стороны Северуса и остальных взрослых, а Гарри хорошо бы привыкнуть полагаться только на себя, как раньше, привычка в поддержке взрослых может обернуться в будущем слабостью. «Мы многого не знаем: почему Гарри выжил, почему у него возник этот шрам и какую роль он сможет сыграть в последствии, — Альбус говорил спокойно рассудительно и доброжелательно, — но он, несомненно, может оказаться важным, как и воспитанная привычка полагаться на свои силы».

Спор Северус начал скорее из чувства противоречия, но чем больше он спорил и слушал доводы директора о воскрешении Лорда, тем больше убеждался, что что-то здесь не чисто. И в пылу спора он предложил убить Лорда кому-нибудь еще. И если у того есть несколько хоркруксов, то убивать его столько раз сколько понадобится. И позже, обдумывая все доводы за и против, высказанные и не высказанные директором, он убеждался в одном — Гарри предназначен на роль жертвенного агнца. Он не единожды слышал от директора упрек в неумении любить. «Северус, если бы ты любил, ты бы пожертвовал ради любви всем: честолюбием, друзьями, жизнью». Он только криво усмехался на эти разглагольствования, однако в глубине души соглашался с ними. Если бы… Если бы он не оттолкнул Лили, если бы он мог смирить гордыню и в школе, и в жизни, если бы он настоял… Но долгие годы он незыблемо верил, что директор — это человек который любить умеет, даже таких как он. И потому имеет право на многое. И не встреться ему Гарри, он, возможно, продолжал бы так думать. Возможно, он бы все же сумел бы принять необходимость размена жизни сына Джеймса Поттера на месть Лорду, отнявшему жизнь Лили. Теперь он знал точно, что любить умеет. Он, черт побери, любил Лили и был готов пожертвовать ради нее всем. Он был готов продолжать бороться за нее даже после того, как она отказалась от него. Бороться с окружающими ради того, кто им неприятен было сложнее, чем принять общественно принятую мораль. Но ее сын стал его сыном, и Северус будет бороться за него со всем миром. Если нужно, он выступит в открытом противоборстве и против Лорда, и против Альбуса. Потому что им всем нужна жизнь Гарри. А Северусу нужно, чтобы Гарри был счастлив. И он будет грызть глотки и ломать кости ради того, чтобы ничто не потревожило спокойного сна малыша. И если ценой жизни Гарри будет то, что Темный Лорд победит, то это — честная сделка. Он не станет приносить сына в жертву на алтарь Отечества, Идеалов или Торжества Истины.

Северус понимал, что в одиночку ему не справиться. Нужно было довериться кому-то. Но кому он мог доверять? Вопрос доверия для слизеринца был темой весьма щекотливой. Они никогда не приставали к друзьям с личными вопросами, оставляя тем право на тайну личной жизни. Будет нужно, друг сам поделится. Делить все горести и радости с друзьями было глупым. Зная о друге слишком много личного, можно было доставить ему слишком большие неприятности, если разругаешься. Разойтись приятелями бывшим друзьям уже не получится. Знать всё следовало о врагах. Именно поэтому никто из слизеринцев не спрашивал у Северуса о его сыне.

Перебрав возможные кандидатуры тех, кому он мог бы доверить жизнь и безопасность сына и кто будет способен составить оппозицию могуществу и авторитету победителя Грюневальда, Северус пришел к неутешительному выводу. Малфоям он, пожалуй, доверил бы собственную жизнь, они хорошо относились к Гарри и явно строили на счет мальчика далеко идущие планы. К тому же Люциус никогда не был лояльно настроен по отношению к г-ну директору. Но супруги Малфой в первую очередь будут защищать своего сына, потом друг друга, а потом уже весь остальной мир. Малфою определенно не хотелось бы давать ответ бывшему повелителю на вопрос, почему он так легко и быстро отрекся от своего господина. Но захочет ли Люций ставить под удар свою семью, выступая против Темного Лорда или предпочтет откупиться от опасности, обмеряв жизни жены и сына на жизни Северуса и Гарри?

Люпин? Оборотень, конечно же, уже немало помогал в поисках информации о хоркруксах, но оборотень был ненадежен. С точки зрения Северуса, он был в первую очередь человеком Альбуса. Слишком доверял мудрости и благородству директора Хогвартса. Считал себя обязанным человеку, давшему ему возможность получить образование, спасшего от серебряной пули, ожидавшей его после злополучного происшествия на шестом курсе. Он никогда не пойдет против планов директора Хогвартса. Оставался…

Проклятая псина! Сириуса Блэка Северус Снейп ненавидел до красной пелены перед глазами. Он презирал и ненавидел этого… эти отбросы колдовского мира. Говоря цензурно. Он ни на минуту не доверил бы ему ни своей жизни, ни своей тайны, ни своего кошелька или репутации. Говоря проще, он не доверял тому ни на ломанный кнат. Но при всем этом Сириус Блэк был сильным волшебником из старинной семьи с глубокими темными традициями, неплохо разбирался в темной магии и ее истории, был слепо верен друзьям (в числе которых Северуса отродясь не было) и… он не доверял директору. Ведь была же причина, по которой Лили и ее чокнутый муженек отказались от кандидатуры директора в роли Хранителя? К тому же директор и пальцем не пошевелил, чтобы не то что вытащить Блэка из тюрьмы, но хотя бы для того, чтобы выяснить истину. О мстительности Блэков профессор Снейп знал не понаслышке, как и о преданности своим. А Гарри Поттер был для профессора защиты своим. Он упорно отказывался назвать мальчика по фамилии приемного отца, предпочитая нейтральное «Гарри». Правда, самого Северуса Блэк ненавидел лишь немногим меньше, чем темного Лорда, но ради крестника, сына своего обожаемого Джеймса, старался вести себя в рамках приличий с «Сопливусом». К тому же он мог получить доступ в книгохранилища древних семей. Поэтому, как ни перекашивало Северуса от отвращения к кузену Нарциссы и Белатрикс, приходилось довериться этому яркому импульсивному идиоту, столь схожему с кузиной Беллой, несмотря на все его потуги.

Как Северус и ожидал, разговор вышел нелегким. Блэк брызгал слюной и исходил пеной, как бешенный пёс, уверяя, что если вопрос стоит о выборе между Снейпом и Дамблдором, то он скорее поверит директору, чем скользкому, мерзкому, гнусному гаду. Северус молчал, стискивая зубы и скрежеща ими. Он пытался быть спокойным, рассудительным и убедительным. Но в итоге вспылил и вышвырнул проклятого кобеля вон, мстительно наложив чесоточный сглаз. Пусть весь исчешется, пёс шелудивый.

Через день Блэк пришел к нему сам. С извинениями. Северус был настолько ошеломлен, что потерял дар речи. Так что даже не смог ответить ничем достойным. Выяснилось, что кроме снятия сглаза Блэк потратил это время на собственное расследование. Он поговорил с Хагридом и Минервой о событиях того далекого Хэллоуина. Он нашел Арабелу Фигг, сквибшу, жившую по соседству от Дурслей, и переговорил с ней, разговорил Люпина о том, что ему удалось найти — почти ничего. Версий о том, что такое душа, было множество, от верований различных народов древнего мира, до современных «научных» аксиом. Он разговорил Ирму Пингс и договорился с Люциусом о возможности поработать в его библиотеке. Он записался в Библиотеку Британского музея. И за полгода упорных поисков трех не самых бездарных волшебников им встретилось всего три упоминания о Хоркруксах. Косвенных. Помощь пришла с самой неожиданной стороны.

~oОo~

С того самого приема у Малфоев Северус поддерживал переписку с мадмуазель Гранде. Она была прекрасным корреспондентом. Ее письма умные, в меру ироничные и язвительные, полные озорных наблюдений и язвительных замечаний о знакомых, а самое главное, тонкого понимания природы магии вообще и чар в частности, стали ему необходимы.

Северус, с удовольствием читая эти послания, по возможности отвечал на письма девушки сухо и по существу. Однако вскоре он был в курсе ее проблем, семейных обстоятельств и размышлений о политических и светских событиях. Люси жила с бабкой, которая ее и воспитала. Старая ведьма обладала властным и суровым характером, ничем не уступавшим нраву покойной миссис Блэк. Внучка была для неё немалым разочарованием, не унаследовав семейного дара к целительству. А Мадам Гранде была известным и талантливым целителем, практикуя как белые, так и запрещенные темные способы исцеления. Однако, несмотря на разочарование в талантах девушки и властный характер, эта потрясающая женщина сумела добиться того, что Люси бабку уважала, без страха, и искренне любила. Северус и сам не заметил, как стал симпатизировать старой ведьме со стервозных характером и ее умной и язвительной внучке. Возможно, дело было в том, что только Люси Гранде были интересны Северус и Гарри сами по себе. Девушка давала одинокому отцу советы по воспитанию ребенка и вспоминала собственное детство, радовалась успехам Гарри и смеялась над его проделками, ужасаясь вместе с Северусом грозящим ребенку опасностям.

Нет, конечно, он мог говорить о Гарри с Малфоями и с Блэком, с Люпином и хогвартскими профессорами, мог обсудить мальчика с соседями и с Альбусом. Но в каждом из этих случаев он что-то недоговаривал, или боясь проговориться, или стремясь избежать упреков в неправильном отношении к тому-самому-мальчику. Малфой смотрел на Гарри с самодовольно расчетливой улыбкой, Люпин постоянно рассказывал ребенку «занимательные истории из жизни мародеров», Блэк вообще пытался научить всяким глупостям, вроде как сигануть в озеро с верхушки дерева или устроить битву пирожными в «Сладком королевстве». А с Альбусом Северус с некоторых пор отказывался обсуждать свои методы воспитания.

Если Северус старался вырастить достойного и готового к противостоянию великому темному магу колдуна, то Блэк, казалось, задался целью превратить мальчишку в маггла. Вообще-то, если смотреть со стороны, в доме мистера Снейпа все обстояло благополучно. Он, будучи профессором Хогвартца и владея аптекой в Хогсмидте, являлся уважаемым членом общества, у него был работник — милый и скромный человек, вызывающий у большинства симпатию (Люпин), друг и коллега, с которым он был близко дружен (Блэк), богатый покровитель-компаньон да еще и родственник друга (Малфой). У Блэка все тоже вроде бы наладилось. Он помирился с семьей и помирил своих кузин. Его неизменно жизнерадостная физиономия при каждом удобном случае возникала на пороге дома Северуса. Он пользовался неизменным уважением коллег профессоров и студентов. А если пристально вглядеться, то картина выглядела далеко не столь радужной. Северус и Блэк ненавидели друг друга до кровавой пелены в глазах. И не доверяли друг другу ни на кнат. При этом отношения Бэка с Малфоями почти не отличались от отношений с Северусом, и связывал их как ни странно тоже ребенок. Драко обожал «дядю Си», а дядя задался целью вырастить из него «настоящего гриффиндорца». Все они не доверяли друг другу и были вынуждены мириться и соблюдать видимость цивилизованных отношений. Люпин чувствовал себя одинаково неловко и неуютно и рядом с Северусом, и рядом с Блэком. Все они дружно не доверяли Дамблдору, и никто из них не знал в точности, что же может выкинуть другой. С кузинами Блэк так и не наладил отношения. Нарцисса лелеяла душевные раны, нанесенные предательством кузена, и дико боялась его «развращающего» влияния на сына, а Андромеда не смогла до конца простить примирения с сестрой и теткой. Нет, она никак не давала этого понять, однако отношение ее к кузену стало холодней. Хотя ее дочь все так же души не чаяла в дядюшке.

~oОo~

— Я знаю пять имен мальчиков: Гарри, Драко, Алан, Ремус, Пит. — Гарри ловил и отпускал волшебный крылатый мячик, подаренный Сириусом Блэком. Отец тогда в очередной раз поругался с крестным, обвиняя того в намерении вырастить «безмозглого спортсмена». Он чуть было не отобрал детский снитч, но Ремус придумал замечательную игру, в которой нужно было проявлять не только ловкость, но и познанья. — …Я знаю пять имен животных: тестрал, единорог, гиппогриф, дракон, мантикора! — Перечислять можно было что угодно, главное не ошибаясь и не упустив снитч, перечислить пять имен: зелий, волшебных животных, растений, созвездий, стран или городов, артефактов или ритуалов. И Гарри был лучшим в этой игре. Ну снитч-то он почти никогда не упускал!

Гарри нравилось жить в волшебной деревне. Здесь у него были друзья ровесники, здесь его мог гораздо чаще навещать Драко, здесь у них был собственный дом, серьезное дело, а старшие друзья из Хогвартса навещали их с отцом по выходным. Гарри ощущал себя нужным, полезным и любимым. Отец и Ремус ругались на программу в начальной школе в деревне и постоянно пытались расширить его кругозор. И только мистер Блэк был способен, махнув рукой на книжки и учебники, потащить Гарри и Драко в маггловский зоопарк или кинотеатр. Особенно мальчикам понравился фильм «Звездные войны». Выйдя из кинотеатра, они выхватили свои игрушечные волшебные палочки, чтобы пофехтовать ими как «всамделишними световыми мечами». И они еще долго играли, пытаясь поднять в воздух валуны, за неимением икс-винга (звездолета). Гарри поднял валун, а Драко взлетел сам. А больше никто из знакомых ребят не смог «почувствовать силу». Северус знакомил Гарри с волшебным миром, Блэк таскал по маггловскому, а мистер Люпин, казалось, одинаково хорошо ориентировался в обоих. Он мог с легкостью, переходя из зала в зал Британского музея, рассказывать об истории стран, народов и волшебства. Он мог сегодня повести Гарри с друзьями на магическую ярмарку, а завтра в лондонский Луна-парк. И если Блэк таскает их с Драко на приключенческие фильмы, то Ремус водил на сказки и исторические фильмы.

После одного такого фильма Гарри с удивлением понял, что его имя далеко не такое плебейское, как утверждали его родственники.

Особенно Гарри запомнились первые строчки из фильма.

О, если б муза вознеслась, пылая,

На яркий небосвод воображенья,

Внушив, что эта сцена — королевство.

Актеры — принцы, зрители — монархи!

Тогда бы Генрих принял образ Марса,

Ему присущий, и у ног его.

Как свора псов, воина, пожар и голод

На травлю стали б рвался… (***)

И этого Генриха в фильме постоянно звали Гарри. Оказалось, что это имя носили даже английские короли.

Король наш Гарри, Бедфорд, Эксетер,

Граф Уорик, Толбот, Солсбери и Глостер

Под звон стаканов будут поминаться.

Старик о них расскажет повесть сыну,

И Криспианов день забыт не будет

Отныне до скончания веков…

А волшебная палочка оказалась весьма удобной для фехтованья вещью.

~oОo~

Гарри нравилось ощущать собственную значимость. Он помогал отцу в аптеке, его уважали и любили друзья, и не потому, что они знали о его настоящем имени, а потому, что знали его самого. Не нравилось ему излишне настойчивое внимание некоторых соседей. Часть из них раздражала его своими разговорами о его предполагаемом происхождении, а некоторые соседки злили излишним, на взгляд мальчика, вниманием к отцу. О, они не обходили своими заигрываниями и Сириуса Блэка, но это оставляло Гарри совершенно равнодушным. А вот отца он был готов женить только на надежной и симпатичной ведьме. А все эти глупые и жадные курицы, которым отец совсем не нравился, а нравилась его аптека… Поэтому мальчика обрадовало известие о том, что Северус переписывается с мадмуазель Гранде. Он уже навел все возможные справки об этой девушке и благословил ее на брак с отцом. Гарри и сам писал ей письма и по секрету рассказывал, как отец скучает и насколько им «двум одиноким мужчинам без капли женского тепла» (так говорила одна из соседок постоянно заигрывающая с отцом) приходится одиноко. Да это был хитрый и коварный план. Но ведь он же обманывал отца только ради его же пользы! И потом миссис и мистер Малфой его одобряли. И мистер Паркинсон тоже.

Наверное, именно постоянные разговоры окружающих о его родителях, настоящих или тех, кого они за таковых считали, привели к тому, что Гарри стали сниться кошмары. Это были не те кошмары, в которых он открывал дверь и оказывался в доме Дурслей. Нет. Он уже и не помнил четко о своей жизни в этом доме. Только ощущение, что он не нужен и несчастлив. В новых же снах он слышал голоса. Мужской, призывающий бежать, и женский, умоляющий о чем-то. И еще там был чей-то еще смех и зеленая вспышка после, которой он просыпался в слезах. Отец еще год назад научил, что надо делать, чтобы кошмары не снились, но... Но Гарри подозревал, что это голоса его настоящих родителей. И он с мучительной решимостью собирался и дальше смотреть этот сон. Потому что с каждой ночью голоса становились все отчетливее, и он уже мог расслышать отдельные слова. Гарри бледнел, ходил осунувшийся, но понимал, что стоит ему только заикнуться о причине своего не выспавшегося вида, как отец не только начнет отнимать у него перед сном книжки, но и напоит каким-нибудь зельем вроде «Сна-без-сновидений», и он так и не услышит, что же говорили его мама и родной отец.

Секрет все-таки вышел наружу. Они с Северусом тогда страшно разругались. И Гарри в сердцах кинул тому в лицо жестокие слова:

— Ты мне не отец. А я хочу услышать или увидеть родных родителей. Не рассказы о них, а их самих. — Северус страшно побледнел. И Гарри тоже. Едва эти слова сорвались у него с губ, как он пожалел, что не успел сжать губы и не может поймать этот несправедливый упрек обратно как снитч, слетающий с кончика пальцев. Испугавшись, Гарри развернулся и убежал из дома.

Ссора произошла утром. А вечером его нашел Ремус. Гарри сидел в маленькой пещерке в холмах за деревней. Слез уже не осталось. Мальчик не видя смотрел покрасневшими опухшими глазами перед собой и думал, что же теперь будет. Наверное, Северус обиделся. Он всегда был для Гарри хорошим отцом. Он не был так ласково приторен, как тетя и дядя для Дадли, он не давал спуску за шалости и не баловал, но он заботился и любил своего приемного сына. А теперь… Он же всегда говорил, что не оставит Гарри, пока тот сам не захочет! И теперь он, наверное, решил, что… Из глаз снова полились слезы, и мальчик захлебнулся рыданьями. Куда он теперь пойдет? К Блэку? Сириус был веселым, он любил Гарри и всегда будет рад, если тот решит жить с ним, а не с… Но Сириус не был папой! А у Ремуса своего дома нет. А для родителей Драко он будет обузой как для Дурслей.

— Гарри? — голос Люпина звучал мягко и сочувственно. — Гарри, малыш, ну прекрати, не плачь, пожалуйста.

— О-о-о-н… о-обиделся? О-о-о-н… О-о-о-тец теперь меня не захоче-е-ет видеть! Ремус! — Гарри вцепился в мягкую мантию оборотня и зарыдал еще сильнее. Если отец не пришел за ним сам, значит, он точно обиделся и не желает иметь с ним дела.

Мистер Люпин, вздохнув, погладил вихрастую макушку и крепче прижал к себе всхлипывающего мальчика.

— Гарри, он… Он боится.

— Ч-че-его?

— Что ты не хочешь его больше видеть. Что он обидел тебя и что ты не хочешь, чтобы он был твоим отцом.

— Ты чего! — возмущение и изумление от такой дикой мысли вмиг заставляют слезы высохнуть. — Это я, я его обидел!

И в следующий миг Гарри подхватывают знакомые руки и бережно прижимают к груди.

— Папа!

— Гарри, — шепчет в макушку голос отца, — пойдем домой, ты устал, замерз и проголодался.

Гарри замечает краем глаза у пещеры большого черного пса, но глаза слипаются, ему тепло, уютно и спокойно. Все хорошо, его простили, его любят.

На Хэллоин мальчик получил баснословно дорогой подарок. Думоотвод с воспоминаниями Северуса о маме и Сириуса и Ремуса об отце. Гарри забывал обо всем, рассматривая своих родителей сперва детьми, потом подростками, потом совсем взрослыми. Деньги на дорогую покупку дал Сириус, а идея принадлежала отцу и Ремусу. Отец после этого изменился. Он стал меньше рассказывать Гарри о его маме, и стал чаще упоминать в разговорах мисс Гаранде. Гарри был этому даже рад.

~oОo~

Мальчик считал себя ловким и опытным интриганом и заговорщиком. Разве это не он придумал, как внести в замок навозные бомбы? Разве это не он сделал все, чтобы помирить отца и Сириуса Блэка? Разве это не он защищает и охраняет Драко (хотя тот уверен, что это он играет роль старшего брата)? Гарри Снейп был ловкий, хитрый и умный. И он совершенно не стеснялся применять свои сильные качества в отношениях с окружающими. Гарри знал много историй и умел их рассказывать, а потому было справедливым то, что другие ребята помогали ему в работе по саду и дому.

Одним словом Гарри был маленьким, но он не был глупым. И он понимал, что несмотря на никуда не исчезнувшую вражду, отец и Сириус стали общаться гораздо больше. Они все так же спорили. Отец возмущался, что каждое его утверждение Блэк не может принять без проверки, но он и сам ему ни в чем не доверял. Они часто обсуждали какие-то вопросы, связанные с магическими исследованиями. Спорили и ссорились, хлопали дверьми и выхватывали палочки, но все равно встречались снова и снова. Когда Гарри спросил, о чем они спорят, Сириус Блэк с совершенно невинными выражением лица выдал свою версию:

— Понимаешь Гарри, Со… Ну как тебе сказать. Северус, — Блэк поморщился, — считает, что он знает местонахождение личной библиотеки Птолемеев****.

Гарри кивнул, ни на минуту не поверив.

— Этот идиот считает, что нашел тайник ордена Тамплиеров и теперь ищет способ обойти проклятье их магистра, — брезгливо морщась, сказал отец.

–Ух ты! — восхитился Гарри.

Секрет знали отец, Сириус Блэк и частично мистер Люпин и мистер Малфой. И о нем догадывался Гарри. А он многое знал и умел. Он ходил в Запретный лес с мистером Люпином, напутствуемый ворчаньем отца: «Не распугайте там всех монстром, они мне еще на ингредиенты пригодятся». Он слушал рассказы о проделках Джеймса Поттера и его друзей, а некоторым он и сам был свидетелем в Думоотводе. Он и сам участвовал во многих проделках, и еще он читал книжки и смотрел фильмы о приключениях. Где герои бесстрашно боролись с врагами, выслеживали клады и разгадывали тайны. Тайна манила. Гарри ощущал себя как Любознательный Джонни. Герой сказки, которую ему рассказывали по очереди Ремус или отец.

Гарри знал, что Джонни они придумали сами. И эту историю он никогда и никому не рассказывал. Кроме Драко. Потому что это была не книжная история, а сказка, придуманная для него. Только для него. Джонни был любопытным маленьким мальчиком. Однажды ему захотелось узнать, что находится за деревней, потом за дальней рощей, потом он отправился в лес и так он прошел через всю Англию, побывал в Ирландии, Шотландии. Потом на корабле отправился путешествовать по свету. Джонни бывал везде и знал все. Он попадал в пыльные бури в Сахаре, его корабли несколько раз чудом не погибли в шторм, он был в Африке, Азии и еще неизвестно где. Он чуть не погиб один на необитаемом острове. И помогло ему только то, что он за время своих путешествий научился очень и очень многому. Разжигать костер, охотиться, строить и рыбачить. Он знал кучу наговоров и заговоров, он, оказавшись на необитаемом острове с одним только ножом, смог выжить и наладить жизнь. И даже сам сделал себе волшебную палочку, взамен потерянной при кораблекрушении. Но во все невероятные и опасные приключения Джонни втягивала его страсть к загадкам.

___________________________________

* Гарри пересказывает рассказ Артура Конан-Дойла "Ужас расщелины Голубого Джона" в перевод В. Штенгеля

** Цитата из книги Шарлья де Костера «Легенда о Тиле Улендшпигеле»

*** здесь и ниже приводятся цитаты из Пьесы В.Шекспира Генрих V в переводе Е.Бируковой.

**** Династия, правившая в Египте, включавшая 14 царей, была основана Птолемеем, сыном Лага (305–285 до н.э.) — одним из военачальников Александра Великого.