"Клинит на поттериане" причем серьезно.
Смотришь "12 стульев", видишь Кису(который бывший представитель дворянства) и думаешь: "Во, блин, Гарри Поттер в старости"
В пробуждении было что-то странное. Вам знакомо чувство непонятности происходящего, когда вы засыпаете в одном месте, а просыпаетесь абсолютно в другом? У Джинни было как раз такое ощущение. Она помнила, как варила зелье, мыла котлы, даже помнила, как заснула, сказав себе, что только немного подремлет. Но как она оказалась в своей кровати? Вздохнув, Джинни отбросила в сторону бесполезные в данный момент вопросы. Было уже семь пятнадцать утра, а значит, ее соседка по комнате уже проснулась. Обычно Джинни вставала намного раньше ее, что бы спокойно принять душ, одеться, собраться и сделать это в полнейшей тишине. Сегодня это, похоже, осуществить не удастся. Отбросив в сторону одеяло, девушка обнаружила, что спала одетой. «Что ж, теперь еще и форма помялась. Придется вспоминать заклинание для глажки». С такими мыслями она откинула полог и вылезла из кровати.
- Смотрите-ка, наша спящая красавица проснулась. Как спалось после взыскания, дорогуша? – слова девушки с черными волосами и темными-темными глазами, казалось, сочились ядом.
- Ты не представляешь, МелитрИса, насколько хорошо я выспалась, - сегодня было прекрасное для ноября утро, солнышко ярко светило в окна гриффиндорской башни и Джинни совершенно не хотелось скандалить.
Отношения Джинни с Мелитриса Мирей Мортель де Мортей и прочая, и прочая были просто потрясающие. Вообще-то было абсолютно непонятно, как ребенок из семьи де Мортей попал в Гриффиндор. Слизеринке до мозга костей, чистокровной магглоненавистнице Мелитрисе было уже приготовлено место в спальне Слизерина, когда произошло довольно трагичное для многих событие – ее определили в Гриффиндор. Чем руководствовалась старая шляпа, совершая подобный выбор, похоже, осталось тайной даже для самой девушки. Тем не менее, слизеринский характер у Мелитрисы никуда не делся, а лишь усиливался с каждым годом, проведенным в гостиной красных тонов. До Джинни доходили слухи, что дома у Мелитрисы был большой скандал, особенно после того, как Малфои расторгли помолвку Драко и Мелитрисы, мотивируя это тем, что ни один Малфой не опуститься так низко, чтоб жениться на гриффиндорке. Тогда Джинни еще подумалось, что наверно потому ей и посчастливилось иметь в одноклассницах Мелитрису – та терпеть не могла Малфоя-младшего. Ее Мелитриса тоже терпеть не могла, впрочем, это чувство было вполне взаимно.
- Интересно, во сколько ты вернулась, а? Когда я ложилась спать, а это было в час ночи, тебя еще не было.
- Мне кажется, тебя, это абсолютно не касается, - сказав это, Джинни резко развернулась и ушла в ванну.
Вернувшись через полчаса, Мелитрисы в спальне девушка не обнаружила. Зато обнаружила, что катастрофически опаздывает на завтрак. «Одно хорошо – никто не будет надоедать по дороге в Главный Зал и за завтраком». Она оказалась не совсем права. В общей гостиной Гриффиндора ее уже ждали. Причем ждал человек, которого она хотела бы видеть меньше всего. Это был ее одноклассник – Колин Криви.
- Джинни! Джинни, привет! Можно я понесу твою сумку? Что с тобой случилось? Ты проспала, да? Как твое вчерашнее взыскание? Не обращай внимания на этого сального мерзавца! – казалось, что этот словесный поток не смог бы остановить даже сам «сальный мерзавец». Вопросы сыпались на Джинни не переставая, но она, давно привыкнув, даже не старалась на них отвечать. «Спокойствие, только спокойствие» - самовнушение Джинни начала практиковать уже давно. А что ей еще оставалось делать с шестью сумасшедшими старшими братьями? Но, несмотря на закалку, и у нее закончилось терпение. Когда они подошли к Главному Залу, она не выдержала и, отобрав сумку из рук доставшего ее Колина, резко повернула в сторону класса Трансфигурации. «Уж лучше остаться совсем без завтрака, чем слушать разговоры Криви!» - это было довольно правильным решением, к тому же она не очень-то и хотела есть.
Для Джинни урок Трансфигурации проходил довольно легко – они превращали белок в ножи. Это удалось ей с первого раза, и теперь она, получив свои законные десять баллов, с упоением читала очередную книгу по…Зельям. Она еще на первом курсе обнаружила, что Зелья ей даются прекрасно и ко всему прочему это безумно интересный предмет. Поэтому ее, наверное, единственную из Уизли, можно было часто увидеть, читающей «легкие» книги по данной тематике. Вот и сегодня, зачитавшись статьей об изменении генетического кода с помощью зелий (в книге использовались достижения как магической, так и магглской наук) девушка не замечала ничего вокруг. Хотя, наверное, стоило бы.
Колин, лучше всего управляющийся с фотоаппаратом, явно пошел по стопам Невилла Лонгботтома. Его белки недопревратились и, получив форму ножей, начали прыгать по всему классу от испуга. Ну, а поскольку Колин как всегда старался устроиться поближе к Джинни, первой досталось ей. Первая прыгнувшая на нее белка расцарапала девушке правую руку от кисти до локтя, вторая – лицо. Лезвие прошло от левой брови по виску и до скулы. Дальше Джинни уже ничего не помнила, потому что потеряла сознание. Может от боли, может от испуга, но факт остается фактом – очнулась она уже в Больничном Крыле.
Пробуждение не показалось особенно приятным. Несмотря на то, что боли девушка не чувствовала, совершенно все ее тело ломило от какого-то неопределенного неудобства. Решив, что раз уж она пришла в себя, можно и глаза открыть. Джинни увидела склонившуюся над ней мадам Помфри.
- Слава Мерлину, ты очнулась, девочка моя! Как ты себя чувствуешь?
- Что со мной случилось, мадам Помфри?
- О, ничего страшного. Я думаю, тебя можно будет выпустить из Больничного Крыла уже сегодня после обеда. Но, конечно же, я освобождаю тебя от уроков на сегодня. А на следующей неделе придешь ко мне, и мы уберем твой шрам на лице. Кстати, там за дверью ждут твои одноклассники. Может, их впустить?
- Не стоит, мадам Помфри. Я не очень-то хочу видеть, кого бы то ни было.
- Да-да, конечно, я понимаю. Надеюсь, ты потерпишь этот шрам? Просто после зелья, которым я тебя лечила, его убирать нельзя – будет еще хуже.
- Ничего страшного, мне абсолютно все равно. Только Вы не могли бы принести мне зеркало и книгу, которую я читала на уроке?
- Конечно, я тебе все принесу. Сейчас же пошлю кого-нибудь из твоих одноклассников. И никого не буду пускать. Отдыхай.
Все время до обеда Джинни провела, читая книгу, стараясь не думать ни о чем кроме зелий описанных там. Получив зеркало, она не сразу посмотрела в него. Хоть Джинни и не считала себя очень красивой, но ей было немного страшно смотреть на свое лицо, обезображенное шрамом. Но все оказалось не настолько уж плохо. Шрам был, но стараниями мадам Помфри он зажил и казался тоненькой ниточкой тянущейся от брови до скулы. Тем не менее, это был шрам, и девушке совершенно не нравилось, что ее лицо и так не блиставшее красотой (по ее мнению) теперь «украшено».
После выхода из Больничного Крыла идти в гостиную Гриффиндора совершенно не хотелось. Там ее бы ждал вечно пристающий со своими вопросами Колин, который наверняка бы начал усиленно извиняться. А друзей, к которым хотелось бы спешить, чтоб рассказать обо всем, что с ней произошло, у Джинни не было. И словно поддаваясь своему грустному, опустошенному ощущению мира сегодня, девушка решила уединиться в давно облюбованном ею местечке. Спустившись на первый этаж и пройдя мимо основного спуска в подземелья, она свернула в левый закуток. Там, свернув в еще один раз, а потом в еще и еще один, Джинни оказалась в маленьком тупичке. А там, на удивление тем редким посетителям, которые все же заглядывали в такое пустынное место, было окно с удобным широким подоконником. Уютно устроившись на нем, девушка с наслаждением и какой-то затаенной грустью стала просто смотреть в окно. Вид отсюда открывался невероятно красивый – окно выходило на озеро, плескавшееся сейчас в лучах теплого осеннего полуденного солнца. При большом желании можно было рассмотреть краешек Запретного леса, который сейчас совсем не казался страшным и угрожающим. Скорее загадочным и манящим. Из головы у Джинни почему-то не выходили мысли о том, что сейчас она могла бы сидеть в теплой гостиной и весело болтать с друзьями, как делают все люди от мала до велика. Эта мысль доставляла такую безумную боль, что хотелось кричать. Кричать от боли, безысходности... одиночества. Джинни прислонилась разгоряченным лбом к прохладе оконного стекла и тихонько запела. Постепенно ее голос становился все тверже, увереннее, громче и стал разноситься гулким эхом по коридорам, не достигая, впрочем, ничего слуха. Это словно была мольба, обращенная в никуда.
Лишь только имя, да, может быть занятье -
вот все, что люди желают знать о нас.
Когда же все, что мучит, готова рассказать я -
от них лишь - холод, холод всякий раз.
Чего же ждать мне, подумала тогда я.
Ведь жизнь одна лишь, и так летят года!
Легко ли было мне уйти из дома, зная:
нельзя обратно - можно лишь туда...
Жизнь - это клетка, да, клетка, где одна ты,
иль сон, который и в детстве ты гнала:
в нем от других людей стеклом отделена ты
и, как ни бьешься, - не разбить стекла.
Когда мне грустно, тогда пишу я письма
куда - не знаю, не знаю и - кому.
Но между ним и мной опять стекло повисло,
опять преграда каждому письму.
Стекла так много: глаза, витрины, окна...
Я так надеюсь, что вот исчезнет мгла,
случится чудо вдруг - и вдребезги все стекла,
и между нами больше нет стекла!
Но жизнь лишь клетка да, клетка, где одна ты,
иль сон, который и в детстве ты гнала:
в нем от других людей стеклом отделена ты
и, как ни бьешься, - не разбить стекла...
- Славно, славно, мисс Уизли, - холодный, словно насквозь пронзающий своим безразличием голос заставил закончившую песню девушку вздрогнуть.
Резко оторвав взгляд от окна, Джинни встретила ледяные глаза. Да, они были голубого цвета, но у этого человека глаза, словно изнутри светились холодом, безразличием и какой-то опасностью. Перед девушкой стоял, закрывая единственный выход из тупичка, Люциус Малфой. Как всегда красиво, со вкусом, и дорого одетый, с безупречными длинными белоснежными волосами и неизменной тростью он словно показывал всем своим видом свое превосходство над всеми и в частности над Джинни. С трудом сосредоточившись под заставляющим съежиться изучающим взглядом, девушка нашла слова, которые словно не хотели находиться в присутствии этого, если можно так сказать, человека.
- Мистер Малфой, не ожидала увидеть здесь ВАС.
- А я, честно говоря, не ожидал повстречать вас. Но раз уж мы встретились, то может быть нам стоит поговорить? Я не верю в случайности, а значит, мы зачем-то здесь встретились. Не возражаете, если я тоже присяду?
И, не дождавшись ответа, Малфой-старший с удобством расположился напротив девушки. Джинни раздражало в нем все: от отточенных аристократичных манер до милейшей улыбки удава, готового кинуться на вас.
- Итак, мисс, что же Вы здесь все-таки делаете?
- Мне кажется, что Вы прекрасно слышали, чем я здесь занималась. И я была бы очень Вам благодарна, если бы Вы соблаговолили оставить меня одну продолжать думать.
- Думать? Мне казалось, что Вы не думали, а пели, миссс. Кстати, очень интересная песенка.
- И давно Вы подслушивали?
- Ай-яй-яй. Я не подслушивал, мисс Уизли. Я просто заинтересовался. А вы пели очень хорошо. И с таким чувством, словно это песня про Вас, Ваши чувства…
- Мне кажется, мистер Малфой, Вам совсем не интересны мои чувства. И меня очень сильно интересует, почему Вы сидите здесь и разговариваете с дочерью человека, которого Вы презираете?
- Зачем же так грубо, мисс? Даже если я и презираю Вашего отца, я считаю, что Вы на него не похожи. Вы вообще исключение из семьи Уизли.
- И все же я не понимаю, зачем Вы здесь?
Глаза сидящего напротив девушки человека как-то странно потемнели, наполнились каким-то чувством похожим на ярость, и он придвинулся к Джинни совсем близко. При ближайшем рассмотрении он казался просто маньяком.
- Скоро, совсем скоро ты узнаешь. Ты все узнаешь, Джинни. Он придет за тобой!
Джинни показалось, что еще чуть-чуть, и он разорвет ее на кусочки в припадке своего безумия. Но, услышав неожиданно появившийся голос, Люциус Малфой отскочил от девушки с прытью, не подходящей его древнему роду и аристократическому воспитанию.
- Мне казалось, Люциус, что ты уже уехал из замка.
- Да-да, но, видишь ли, встретил тут старую знакомую, Северус, решил поговорить.
- Ах, мисс Уизли, насколько мне известно, Вы должны быть в гостиной Вашего факультета, раз уж мадам Помфри освободила Вас от уроков.
Наверное, впервые в жизни Джинни была рада появлению профессора Зельеделия. Она, довольная до безобразия, соскочила с подоконника и отправилась в гостиную. На повороте она обернулась: оба мужчины смотрели ей вслед.
- Мисс Уизли, надеюсь встретить Вас еще.
- А я надеюсь не видеть Вас больше, мистер Малфой. До свидания профессор, сэр.
Девушка скрылась за поворотом, а Малфой со Снейпом еще несколько минут молча смотрели друг на друга.
- Люциус, надеюсь этого больше не повториться. Ты прекрасно знаешь, чем это может закончиться для меня. А я еще нужен Лорду здесь. И мне кажется, ему не понравиться, если из-за тебя Дамблдор перестанет мне доверять.
На это Малфой ничего не ответил, а, лишь кивнув головой, направился к выходу. Снейп же остался, присев на подоконник. Его очень озаботил интерес Малфоя к Джинни. Сначала он хотел отправиться к Дамблдору, но потом подумал, что у него ничего нет, кроме догадок, а Дамблдор никогда не поверит, что Джинни Уизли может стать невестой Воландеморта. Тяжело вздохнув, Снейп поднялся с подоконника.
Он не будет думать об этом сейчас. Он подумает об этом завтра….
