Les Memoires (Воспоминания)

J’ai besoin d’amour!
Luc Plamondon “Starmania”*
В тот же день он был удостоен аудиенции Темного лорда. Постоянная переписка с Люциусом подготовила его: он не испугался вида своего нового хозяина, должным образом засвидетельствовал свое почтение и через полгода испытательного срока, во время которого доказал не только свою преданность, но и необходимость лорду, был приглашен для посвящения все в тот же замок Малфоя.
- Мне тоже хватило полугодового срока, - Люциус развлекал его светским разговором в ожидании прибытия Волдеморта. – Другим пришлось попотеть подольше, чтобы доказать свое право называться Упивающимися смертью. Это просто шикарно, Северус, - ты наконец будешь на равных с нами, получишь метку и, - Люциус тонко улыбнулся, - женщину.
Северус полыхнул на него глазами, и Малфой красиво расхохотался. Почему его девственность вызывает у Малфоя такой повышенный интерес? Он же прекрасно знает, что Темный лорд запретил ему иметь связь с женщиной до его особого разрешения. Снейп полагал, что это было составляющей частью испытания, что-то вроде проверки послушания и силы воли, но не слишком отягощался этим запретом, отдавая все силы изучению тех магических наук, которые раньше были ему недоступны. Он знал, что получит женщину, выбранную лордом, в день своего посвящения, и надеялся только, что она будет красивее, чем миссис Кребб с ее квадратной челюстью. Ну, может быть не такая, как Нарцисса, которая, если бы не ее вечно брезгливое выражение лица, была бы похожа на вейлу, но хотя бы хорошенькая.
Появился Темный лорд, и все присутствующие поспешно преклонили колени. Северус украдкой бросил взгляд на вошедшего: он был не один. С ним рядом шла молодая женщина. Красивая женщина.
- Тебе повезло, Северус, - это Макнейр успел нарисоваться рядом и толкнуть его в бок. – Просто куколка.
В ней правда было что-то кукольное, но пока она не заговорила, Снейп не мог понять, в чем дело. В ее лице и фигуре не было той аристократической крупности черт, которая делала всех английских женщин неуловимо похожими на породистых лошадей. Невысокая, очень хорошо сложенная, с пышными темными волосами и нежной кожей, белизну которой подчеркивала родинка возле ярко-алых губ, она произнесла «Bon jour» и все стало на свои места: она была француженка.
- Надеюсь, ты говоришь по-французски, приятель, - завистливо сказал Кребб, и все сдержанно (чтоб не услышал лорд) засмеялись. Но женщина заговорила далее по-английски с ощутимым акцентом, но не настолько, чтобы не понимать ее. Она приехала из Бобатона, чтобы присоединиться к Темному лорду, слава о котором достигла ее страны. У себя она преподавала Защиту от темных искусств, и весьма поднаторела в ней. Но в ее насквозь демократической Франции никто не озабочен потерей авторитета аристократии. Есть только один способ вернуть золотое время – помогать Темному лорду.
Она говорила так живо, так непохоже на цедивших слова английских леди, помогая себе жестами, и от ее приятного грудного голоса, мелькания алых ногтей и, главное, мысли о том, что через несколько минут эта женщина будет принадлежать ему, Северус почувствовал, как его наполняет желание. Она внимательно посмотрела на него, на других, и он ощутил укол ревности – сравнивает! Да, когда рядом Малфой… Но она без энтузиазма скользнула глазами по лицу белокурого красавца.
Меж тем церемония шла своим чередом. Северус принес клятву Темному лорду, и его француженка завернула ему левый рукав мантии. Удивленно взглянула на белую полоску шрама.
- Заверни второй, - приказал Волдеморт. – Что это?
Северус поднял глаза, встретился взглядом с красными глазницами своего повелителя. Им овладело странное чувство, будто кто-то другой перебирает его воспоминания: все обиды, унижения, оскорбления, которым подвергала его гриффиндорская четверка.
- Это на память, мой лорд, - негромко сказал он, и ненависть, затихшая было в последнее время, разгорелась с прежней силой.
- Хорошо, - удовлетворенно вздохнул Волдеморт и прикоснулся концом своей палочки к его предплечью. Огонь вошел в тело Северуса, прошел по нервам до кончиков пальцев, полыхнул багровой стеной перед глазами. Он упал на колени, понимая, что теряет сознание, почувствовал, что сильные руки поднимают его, куда-то тащат, укладывают. Прохлада коснулась его лба, край кубка его губ, он глотнул холодного питья, и багровая пелена постепенно рассосалась. Осталось только приятное тепло на руке.
- Молодец, - француженка погладила его по щеке и протянула кубок. Он допил оставшееся там зелье. – Некоторые визжат, как поросята, а ты молча… - Она так мило грассировала. Снейп сел и осмотрелся: они были вдвоем в небольшой спальне.
- Этот блондин, как его? Мальфой? Он сказал, что мы можем остаться здесь. Я твоя.
Она улыбнулась, вытянула несколько длинных шпилек из волос, и они упали на плечи.
- Как тебя зовут? – спросил он. Она назвала певучее имя, состоявшее, казалось, из одних гласных и носовых.
- Как?
Она рассмеялась и, подняв волшебную палочку, начертила свое имя золотой лентой в воздухе.
- Гермиона? – неуверенно прочитал он. Она рассмеялась еще громче.
- Ты так странно говоришь. Ладно, пусть будет Гермиона. А как зовешься ты?
Он ответил. Она повторила, сильно грассируя.
- Хорошее имя. Оно подходит тебе.
Она обвила руками его шею и припала ярким ртом к его губам.
От ее волос пахло тонко, неуловимо сладко, и Северус с удивлением понял, что этот нежный аромат не вызывает у него раздражения. Он неумело ткнулся в ее мягкие губы, ощутив во рту сладковато-травяной вкус помады, почувствовав теплую волну, охватившую все тело. Через несколько долгих секунд она мягко уперлась руками в его плечи, отстраняясь, и принялась расстегивать мантию. Темно-вишневый шелк с легким шуршанием скользнул на ковер, открыв белоснежную сорочку. Нетерпение отразилось в его глазах, заставив ее расхохотаться, секундой позже она потянула ленточки, стягивающие горловину, и, шевельнув плечами, освободила из кружевного плена маленькие круглые груди.
До этого ему приходилось видеть обнаженную женщину только в «Чарующей плоти». Хогвартс, с его средневековой политикой сексуального воспитания, упорно делал вид, что дети рождаются от Рождающего заклинания, но Северусу на третьем курсе объяснили, что это не так. Магглы были куда лучше информированы о подробностях процесса, поэтому даже слизеринцы не брезговали отловить какого-нибудь старшеклассника-гаффелпафца и, набив его карманы побрякушками из «Зонко», слушать сальные детали. Яркие книжечки «Чарующей плоти» (8 галеонов за одну, с ума сойти), строжайше запрещенные в Хогвартсе, нещадно отбираемые Филчем, и все равно проникавшие в спальни и исчезавшие даже из завхозовского ящика, тайком рассматривались, обсуждались, передавались из рук в руки. Северуса как-то затянули в угол гостиной, где Гойл вытащил из-под мантии глянцевые странички. Он некоторое время смотрел на размалеванных девиц, задиравших мантии, хватавших себя за круглые ляжки и неправдоподобно раздутые груди, на фигурки, совершавшие ритмичные движения, а потом тихо выскользнул из сопящей кучки и отошел. Было стыдно и тошнотворно сладко, он сам не мог разобраться в своих ощущениях, но эти картинки всплывали потом довольно часто, вызывая странное волнение, но оставаясь нереальными, пока он не застал Поттера с этой грязнокровкой и не понял, что они делали. Каких глупостей едва не натворил тогда! Он готов был угробить этого мерзавца, касавшегося Лили своими похотливыми лапами, затянувшего ее в такую грязь, но отбиваться от заклинаний, нападать самому и держать патронуса одновременно было настолько тяжело, что он обессилел в считанные минуты и едва успел вырубить противника, прежде чем отключился сам. Похоже, Поттер сумел его достать оглушающим заклинанием в последний момент – когда он очнулся в больничном крыле, в теле была такая слабость, что он еще с неделю варил себе укрепляющего снадобья (а что, прикажете пить эту больничную бурду, в которую очевидно переложили дубовой коры?). Но с тех пор он еще чаще думал о картинках из «Чарующей плоти» и стоне Лили… и хохоте вокруг, когда Поттер раздел его в тот чертов день сдачи СОВ.
Зачем только эти мысли понеслись в голове сейчас, когда прекрасная женщина обнажает нежное тело, такое теплое и настоящее, не похожее на мясные ряды в мерзкой книжонке? Еще не хватало показать свою полную несостоятельность в первый же раз…
Но что-то уже изменилось. Эрмион внимательно смотрела на него, все еще держа кончики лент.
- Кто это так сделал?
- Что? – он похолодел. Она что, мысли читает?
- Ты тоже научишься, если захочешь. Темный лорд даст тебе эту возможность. Ты еще не понимаешь, насколько он велик. Но… что же было дальше?
Он предпочел бы не отвечать, но память услужливо вспыхнула чередой ощущений: внимательный взгляд Люпина, жалящее прикосновение к коже, алые разводы в воде.
- Un petit garcon outragé**, - прошептала она, гладя его по щеке. – Ты забудешь это все, обещаю.
Она стянула сорочку, полностью открыв маленькое стройное тело, принялась снимать его мантию (она не воспользовалась палочкой, просто неторопливо раздевала его, и он внезапно ощутил острое удовольствие от скольжения ткани по коже и ее ленивых движений). Вновь припала губами к губам, теперь уже откровеннее, настойчивее, удобно скользнув пальцами в его волосы, дразня кончиком языка его рот, потом шею. Эти незатейливые ласки неожиданно сильно распалили его, он дрожал от возбуждения, но абсолютно не представлял, что делать дальше! Впрочем, Эрмион, похоже, догадывалась об этом и не ждала его активных действий. Легким толчком в грудь опрокинула на широкую софу, маленькими теплыми ладонями огладила плечи, грудь, скользнула ниже (он закрыл глаза), нежно коснулась возбужденной плоти и, кажется, ловко направила его, так что он погрузился в нечто влажное и горячее, попытался прижать к себе податливое тело, но она опять напряглась, и он просто позволил ей делать все, что было нужно, тем более, что каждое ее движение доставляло удовольствие.
Внезапно он будто раздвоился. Он по-прежнему чувствовал нарастающее наслаждение, но одновременно с этим возникло неприятное ощущение, будто он возился в грязи. Возбуждение взорвалось удовольствием на грани крика, он застонал, но к горлу тут же подкатила тошнота. Эрмион выпустила его, он сжался в комок, подтянув колени к груди, дрожа от отвратительного чувства, будто перемазан какой-то теплой липкой дрянью, только изнутри.
- Все хорошо, - прошептала она, укрывая его своей мантией.
- Герми, что со мной? – пробормотал он. Она погладила его взмокшие от пота волосы, поцеловала в висок.
- Сейчас пройдет.
Желудок сжался в болезненный комок, горло перехватывали спазмы, дрожь не унималась. Эрмион озабоченно посмотрела на него, потом метнулась к столику, взяла пузатую бутылочку, прижала горлышко к его губам.
- Пей!
Жидкий огонь обжег глотку, взорвался внутри, Северус закашлялся, но уже чувствовал облегчение. По телу разливалось тепло, ощущение мылкой дряни под кожей никуда не исчезло, но стало каким-то своим и даже приятным. Он вытер слезы.
- Что это было?
- Спирт. Ну как, лучше?
Он кивнул, сбросил мантию на пол и потянул женщину к себе. Уже гораздо увереннее он принялся покрывать поцелуями ее кожу, чутко следовал ее подбадривающим жестам, указывающим движениям и вскоре испытал совершенно особое торжество, вжимая в софу ее сотрясающее от удовольствия тело. После этого он был готов ко всему и согласен на все. Обессиленный, забывался чутким сном, но вскоре пробуждался от ее прикосновений или будил ее поцелуями, и опять нырял в мутноватые волны откровенных ласк. К утру он провалился в черноту без сновидений и был очень удивлен, когда Эрмион стащила его с софы и плеснула в лицо холодной водой, повторяя “Le Seigneur des Ténèbres”***.
- Герми, что все это значит?
- Il va te falloir apprendre le français, mon amour,**** – заметила она, протягивая ему мантию. – Тебя ждет Темный лорд.
Он сел, помотал тяжелой головой, отметил, что все тело пахнет пряным соком Эрмион, и подумал, что надо бы вымыться. Нет, запах ему очень нравился, но если его ждет хозяин…
- Нет, нет, - проговорила она почти испуганно, набрасывая мантию ему на плечи, - идем так, так надо. Ты потом все поймешь, allons*****!
Волдеморт прохаживался по гостиной, завесив лицо капюшоном (за что Северус был ему очень признателен). Заметив вошедших, остановился, легким кивком ответил на почтительное приветствие Эрмион. Когда Северус следом за ней опустился на колено и прижал к губам край черной мантии, ледяная ладонь коснулась его головы. Воспоминания прошедшей ночи вспыхнули в сознании с почти болезненной четкостью.
- Хорошо, - прошелестел Темный лорд, повелительно махнул в сторону кресла. Снейп сел, Эрмион присела на подлокотник, принялась перебирать его волосы (от ее прикосновений по телу побежали маленькие теплые мурашки).
- Как работа в больнице? – любезно спросил Волдеморт.
Северус хотел было неопределенно пожать плечами, но решил быть попочтительнее.
- Это прекрасная работа, и я знаю, что обязан ею милости Темного лорда.
- Замечательно. А теперь правду.
Эрмион ободряюще погладила по плечу.
- Я распределяю компоненты в фармацевтическом отделе и контролирую приготовление наиболее сложных составов, но ни один из них не сравниться по сложности с теми зельями, которые я готовил для нужд Темного лорда и Упивающихся смертью. Но мне не часто приходилось делать это, мне скучно. Я полагаю своей настоящей работой изучение темных искусств.
Волдеморт кивнул. Снейп продолжал.
- Я овладел той толикой знаний, которую Темный лорд мне уделил, и желал бы продолжать изучение.
- Вот сейчас правильно, - одобрительно заметил Волдеморт. – Далеко пойдешь, Северус. Теперь слушай: среди моих многочисленных сторонников нет ни одного анимага. Это нехорошо.
- Возможно, кто-то из них и хотел бы примкнуть к Темному лорду, но не осмеливается: анимаги под особым контролем министерства.
- Ты опять неискренен, Северус. Еще одна ошибка, и я начну наказывать. Под особым контролем министерства находятся зарегистрированные анимаги, а я хочу иметь незарегистрированного. Держи! – на коленях Северуса появилась тяжелая книга с неразличимым названием. – Там сказано, что для овладения этой премудростью нужно много времени, поэтому тебе лучше оставить работу. Найдем для них кого-нибудь потупее. Ну а поскольку у тебя теперь будет много свободного времени, думаю, года за два справишься.
Северус молчал, оторопев от неожиданности. Волдеморт поднялся.
- Все, аудиенция окончена. Не будем больше злоупотреблять гостеприимством Люциуса. Отправляйся к себе.
Неожиданный страх придал Снейпу сил.
- Один?
- О, нет, - Волдеморт рассмеялся. – Эрмион тоже забирай. Она тебе поможет.
У Северуса отлегло от сердца. Едва только Эрмион коснулась его волос, он остро понял, что больше не сможет обходиться без женщины. Теперь он был рад, что в Хогвартсе не представилось случая «развязаться» (а ведь уже серьезно начал переживать по этому поводу) – после пережитой ночи мысль о полугодовом воздержании казалась чудовищной, что же говорить о двух годах. Эрмион меж тем приволокла откуда-то три огромных чемодана.
- Как мы доберемся до твоего замка? – спросила она. – Он далеко? Полетим?
- Терпеть не могу метлы, - буркнул Снейп. – Через камин.
Она выразила сомнение, пролезут ли ее чемоданы в камин, но обернулась и замолчала. Лепное сооружение в гостиной Малфоев могло без труда вместить маггловский грузовик.
- Кто первый? – спросила она, перетягивая свои баулы широким ремнем, чтоб не растерять по дороге. – Как там у тебя?
Он пожал плечами.
- Я там два года не был. Лучше пойду первым – может, его уже кирпичами заложили.
- Два года? – Эрмион на всякий случай показала два пальца, чтобы проверить, не ослышалась ли она. – А где ты жил все это время?
- В комнатах на Диагон-аллее. Терпеть не могу эту развалину.
- Терпеть не можешь метлы, собственный замок… Что ты любишь?
Он пожал плечами, забираясь в зеленое пламя камина, бросил горсть летучего порошка и коротко приказал:
- Глумхолл.
Через несколько секунд он вылез из затянутого паутиной камина в темную гостиную. Какое запустение! Он едва успел убрать широкими взмахами палочки оставшиеся лохмотья паутины, когда из камина выбралась Эрмион. Она слегка скривилась, оглядывая большое погруженное во мрак помещение.
- Я слышала, у вас есть эти… как их… домашние эльфы. У тебя нет?
- Есть, если не сдох, - ответил он и быстрыми шагами вышел в коридор. «Дарки, где ты, черт тебя побери?!» – загремел его голос, и из-под разлапистого кресла в углу выкатился эльф со счастливым писком: «Хозяин вернулся!». Эрмион улыбнулась, сметая с кресла пыль волшебной палочкой и удобно устраиваясь в нем. Северус вернулся, отряхивая пыльную мантию.
- Завтракать будешь?
- Буду, - она улыбнулась и склонила голову набок. – А ванная здесь есть?
Так потянулись похожие друг на друга дни. Выстывший с начала зимы замок неохотно прогревался от пылавших каминов, но все равно было холодно. Завернувшись в меховой плащ, Северус сидел над книгой Волдеморта, дышал на пальцы и перо, делал пометки. Когда значки начинали плыть и путаться, из камина выбиралась Эрмион, проводившая все утра на Диагон-аллее, распутывала многочисленные шарфики, сбрасывала свои меха, с хохотом оттаскивала его от книг, показывала свои покупки, целовала холодными губами, совала под мантию замерзшие руки, а он распахивал плащ, чтоб она могла прижаться и согреться, закрывал уставшие глаза, прижимался лицом к теплому телу под сорочкой и, подхватив на руки, нес в спальню. Иногда она позволяла повалить себя в кровать (Дарки постоянно менял грелки, Северус пообещал подарить его Малфою, если хоть раз ляжет на холодные простыни), но чаще быстро целовала в лоб и виски, приговаривая «Не надо, Сев, я очень голодна, потом». Она называла его Сев за то, что он звал ее Герми, и только иногда тянула «Sévèrusse», ласково перекатывая «r».
После обеда она тащила его гулять вокруг замка («У тебя нездоровый цвет лица, mon cher»), уча французскому или рассказывая об учебе в Бобатоне. Во время одной из прогулок Эрмион заметила за холмом деревеньку и спросила, что это за поселение. Северус махнул рукой.
- Там живут магглы. Лет триста назад они платили дань прадеду, сто лет назад боялись Замка за холмом, а сейчас, - он раздраженно плюнул под ноги. – Когда мне было лет пять, двое мальчишек приволокли садовую лестницу, перебрались через стену и залезли в мою комнату. Ну, убежали, конечно, с воем, но через полчаса здесь была вся деревня. Отцу пришлось наложить Отвлекающее заклинание, чтобы такое не повторялось.
- И с тех пор ты терпеть не можешь магглов, - тихонько закончила за него Эрмион.
- А ты их любишь? – он поднял бровь.
- Ты их просто не умеешь готовить.
- Что? – он даже остановился. Эрмион звонко расхохоталась.
- Маггловский анекдот. Их просто нужно использовать. У нас, например, совсем нет легких книг.
- Ну, это ты зря, - вставил было Северус, но она тут же перебила, негодуя:
- А если не считать художественную биографию Николя Фламмеля? А любовные романы? (Северус поморщился, но Эрмион не заметила). Что читать, кроме «Истории сера Персиваля», которую мне прабабушка подарила, унаследовав от своей прабабушки? А магглы, - она опять расхохоталась. – Ты их фантастику читал? Умора! Но есть и стихи…
Снейп удивленно посмотрел на спутницу.
- Разве они знают магию стихов?
Эрмион покачала головой.
- Нет, но иногда у некоторых бывает что-то вроде спонтанного озарения. И они создают настоящую магию стихов, волшебные созвучия, которые заставляют плакать и любить… Их теперь совсем мало почему-то осталось. Вот так захочешь себе придворного поэта завести, а выбрать не из кого… - она вздохнула, но тут же стрельнула лукавым взглядом из-под ресниц. – Я знаю магию стихов. Хочешь, научу? Но только после того, как закончишь задание Темного лорда. Как продвигаются твои дела?
Этот вопрос она задавала каждый вечер, встревожено хмуря брови.
- Медленно, - неохотно ответил он. - Почему ты не изучаешь это искусство вместе со мной?
- Что ты! – с упреком воскликнула она. – Разве я смогу! Нужно иметь такие способности, каких у меня нет и половины. Темный лорд знает, кому что доверить. Ты справишься, я знаю, ты такой талантливый.
- В Хогвартсе так не думали, - не выдержал он.
- Ты не был лучшим учеником в выпуске?
Он рассмеялся.
- Ах да, ты наверняка не играл в квиддич! Ну конечно же, все волшебники, не умеющие ловить дурацкий золотой шарик, - сопляки и неудачники, даже если они в совершенстве владеют трансфигурацией! – Эрмион вдруг оборвала смех и взяла его лицо в маленькие ладони, запрокинув голову, заглянула в глаза. – А ты наплюй, Сев. Лучше мерить котелки на таможне, чем получать бладжером по голове и натирать метлой (она добавила слово, которое пока не числилось в известной Северусу французской лексике). Пойдем сыграем в преферанс – или тоже не умеешь? – она хихикнула, когда он обиженно блеснул глазами, и потащила его к замку.
Преферанс или волшебные шахматы занимали длинные вечера. Иногда она появлялась в парадной мантии, серебристой, изумрудной или любимой – темно-вишневой, с высоко убранными волосами, небрежно бросала: «У Малфоя прием, ложись без меня» и исчезала в камине. Он не ложился: опять открывал «Премудрость анимагии», читал, пока не начинали слипаться глаза, потом растирал в ступке какие-нибудь сушеные лапки или заваривал душистую смесь трав, тщательно подобранных Эрмион. Она появлялась под утро, уставшая, слегка растрепанная, сбрасывала туфли, стягивала мантию, Северус обнимал ее, пахнущую вином и духами, вел в ванную. Она вытягивалась в теплой воде, взбивала пену, наполнявшую помещение ароматом свежих цветов, пускала пузыри, смеялась и рассказывала, в каком отвратительном туалете притащилась на вечер мадам Лестранж, как мсье Гойл наступал ей на ноги («Parole d'honneur, chèri******, он танцует как тролль), иногда, ловя его жадный взгляд, говорила: «Ладно, иди сюда», и после короткой, но бурной любовной схватки принималась елозить ладошками по его телу. Она обожала купаться и купать, и эта чистота почему-то не была похожая на унылую Хогвартскую стерильность. Северус с удовольствием позволял ей мыть свои длинные волосы, сушить их теплым ветром из волшебной палочки и убирать в «голубиное крыло» бархатной лентой, чья матовая чернота оттеняла их синеватый отлив, и без напоминаний заваривал травяной сбор, чтоб не секлись и не жирнели.

---
* Я нуждаюсь в любви!
** Маленький обиженный мальчик.
*** Темный Лорд.
**** Тебе нужно будет учить французский, любовь моя!
***** Идем!
****** Честное слово…