- Видишь медвежью шкуру на полу? - спрашивает гостя Малфой. - Эта шкура медведя, которого я поборол. Кошмарный был поединок. Вопрос стоял так: или я, или он.
- Да, на полу ты бы хуже смотрелся...
Эшли просто не умеет плакать! А вот Джеймс плакал. Два раза плакал, и оба раза из-за Эшли. Первый раз давно, ещё перед поступлением в школу…
* * *
И теперь иногда случаются мелкие или даже крупные неприятности в виде ушибов, синяков, ссадин, а то и переломов. Они быстро стираются из памяти, а иначе мозг давно бы переполнился и лопнул. Но был случай, который всем запомнится, наверное, до конца жизни.
Самым маленьким — Лили и Хьюго — было тогда по семь лет, Фред перешёл на третий курс, а ФоДжей получили приглашение в Хогвартс. Мётлы давно были освоены, и вся ватага играла в квиддич на поле Норы.
Маленькая шалунья Лили, всеобщая любимица, вечно забиралась слишком высоко и никогда не слушала ни Фреда, ни Эшли, ни, тем более, Джеймса. Хьюго тоже баловник, но он всё же подчиняется, а Лили — нет. Сколько раз её пытались убедить, ругали, угрожали, что не возьмут с собой, — всё бесполезно! Вот и в тот раз она кружила на недозволенной высоте, виляя помелом. Вдруг метла дрогнула, и девчушка, сорвавшись, с криком полетела вниз. Ребята тотчас рванули в её сторону. Ближе всех была Эшли, но и ей не хватило скорости, чтобы перехватить Лили, она лишь успела у самой земли в последний момент поднырнуть под малышку и принять её на себя. В следующий миг Фред освободил сестру от ноши, но эти считанные секунды Эшли с Лили на животе скользила под её весом спиной по песчаному полю. Еще несколько мгновений — и трое мальчишек тоже рядом.
Эшли, бледная как призрак, затуманенным взором смотрит на Лили, на обезображенное лицо Фреда, шепчет: "Жива… Фред, что…" и обессилено закрывает глаза.
Фред, покачиваясь на метле, тоже шёпотом, просит забрать у него Лили и говорит, что ничего не видит. Веки у парнишки покраснели и распухли, уши тоже. Нос похож на большущую сливу. Никто из ребят не понял, как Фред оказался первым — он был не просто дальше всех, он был недосягаемо далеко!
Джеймс принимает у Фреда сестрёнку, и она теряет сознание на руках у брата.
Близнецы снимают Фреда с метлы и, усадив его на землю, сломя голову бегут в дом за Гермионой — сегодня в Норе "дежурит" она.
Помощь из Мунго приходит почти мгновенно. Доктор Мейсон в этом доме уже не впервые, но на этот раз в Нору прибыла целая бригада.
Уводят в дом Фреда и, освободив Джеймса от ноши, туда же уносят бесчувственную Лили. Джеймс опускается на колени рядом с Эшли:
— Эшли, я здесь, — шепчет он и берет её за руку.
Врачи пытаются отстранить мальчишку, им нужно поднять пострадавшую, но Джеймс вцепился в неё и не отходит. Он слышит, как один из докторов тихо говорит Гермионе:
— Попробуем здесь, транспортировать все равно никак нельзя.
Эшли левитируют и осторожно перемещают в дом. Джеймс идет рядом, продолжая крепко держать её за руку. Мальчик смотрит на Гермиону. Лицо у неё серое, а глаза горят, словно угли. Мейсон отсылает Гермиону:
— Простите, миссис Уизли, нам удобнее самим. Разберитесь лучше с остальными, — он кивает в сторону поля.
* * *
В доме один из врачей уже откачал Лили, но она всё ещё в нервном шоке, и её погружают в сон. Рыжикам, которые с криком рвались к Фреду и Эшли, сознание пришлось приглушить. Теперь Кричер и Молли, по рекомендации доктора, отпаивают близнецов, а с ними и остальных перепуганных детей, приведённых Гермионой на кухню, горячим шоколадом.
Ещё два лекаря, сняв ожоги с Фреда, пытаются проверить его слух, а заодно выяснить, как двенадцатилетнему подростку удалось завести метлу на сверхзвуковую скорость, но парнишка, придя в себя, тут же поднимает скандал:
— Пустите! Ей больно! — хрипит он обгоревшими связками и рвётся к Эшли. — Ей больно! Эшли! Пустите меня к ней.
У Эшли от потери крови в голове шум, она слышит из-за двери только обрывки: "пустите… больно…" и слабо сжимает руку Джеймса. Она хочет отослать его к Фреду, хочет сказать, что потерпит, что Фреду больнее. Да, раз он кричит, значит ему жутко больно! Но девочка не в силах пошевелить языком, а на её пожатие Джеймс срывающимся, словно чужим голосом отвечает:
— Я с тобой, я не уйду, — и, умоляюще посмотрев на врача, шепчет: — Я тихо, я только постою.
Джеймсу разрешают остаться.
Фреду тоже приходится приглушить сознание. Гермиона уводит его на кухню пить шоколад с остальными детьми. Глядя в одну точку, мальчишка бормочет: "Эшли, Эшли". Обычно он называет её братишкой. Ничего не чувствуя, Фред глотает тёплый напиток.
Гермиона идёт, наконец, к Эшли. Над ней колдуют два лекаря сразу.
Девочку уложили на живот прямо на столе, постелив чистую простынь. Очистку уже закончили, песок и камушки удалены. Теперь доктор Мейсон осторожно льёт на её спину, вернее, на то, что от неё осталось, вонючую бурую жидкость, второй лекарь равномерно распределяет её по поверхности волнообразными движениями волшебной палочки.
Гермиона садится перед Эшли на корточки, берёт её руку в свои ладони. Заглянув девочке в лицо, она видит в потемневших от боли глазах немой вопрос.
— Всё хорошо, — негромко говорит Гермиона, — с Фредом всё хорошо.
Но вопрос застрял глубоко в серых глазах. Эшли не верит.
— Я не обманываю, Эшли, — твёрдо повторяет Гермиона, — это правда.
Девочка судорожно вздыхает, глаза её немного светлеют, она указывает взглядом на Джеймса, а потом на дверь.
Джеймс смотрит в кудрявый, забитый песком и камушками затылок Эшли. Он больше никуда не может смотреть. Он боится позорно грохнуться в обморок, увидев, как шипит и пузырится бурая жижа на спине сестры. Да нет же! Там и спины-то нет, только кровавое месиво. Джеймсу даже взглянуть туда страшно. Он держит руку Эшли и смотрит в её затылок. Он не уйдёт, он останется с ней до конца, будет держать её за руку, чтоб Эшли знала — он рядом, но смотреть он может только ей в затылок!
— Он не уйдёт, — отрицательно качает головой Гермиона.
Эшли обессилено закрывает глаза, на лице её страдание и боль, боль не физическая. Эшли так хочет, чтобы Джеймс ушёл… Она же знает, что ему сейчас хуже! Ей больно, ей тяжело дышать, она не может говорить, но она не плачет! А Джеймс плачет. Эшли чувствует, как горячие капли падают ей на руку. Бедный Джеймс! Девочка снова умоляюще смотрит на Гермиону, но та снова отрицательно качает головой:
— За дверью ему не станет легче, — говорит Гермиона, — они бы все сейчас были с тобой, но их изолировали.
Эшли снова судорожно вздыхает и опускает веки. Она смирилась.
* * *
Врачи долго колдовали над девочкой. В результате подкожные слои и кожа, хоть и с большим трудом, но всё же были восстановлены. Кожа тонкая, прозрачная и, наверное от этого, розовая.
Эшли перенесли на постель, положив ей самый большой матрас прямо на пол посреди гостиной. Над ней натянули одеяло — девочке необходимо быть в тепле, но ничто пока не должно касаться её спины.
Доктор Мейсон даёт наставления Гермионе:
— Это для трёх буйных, по полстакана сейчас и перед сном, — он передал Гермионе объёмистый термос, потом кивнул в сторону Джеймса, сидящего на корточках возле Эшли и осторожно вынимающего камушки из её волос, — ему тоже, пожалуй, налейте. Младших детей велели попозже ещё раз напоить шоколадом и пораньше уложить спать.
Для Эшли оставлен кувшин с густой тёмной жидкостью, которую надо долго-долго тянуть через соломинку. Это компенсирует потерю крови. Вставать ей разрешили только в самом необходимом случае. Ночью рядом с ней нужно дежурить, чтобы во сне она случайно не повернулась на спину. Доктор обещал заглянуть к полуночи.
— А утром после смены миссис Поттер проконтролирует и девочку, и скандалиста вашего. Ему связки надо ещё раз посмотреть и слух проверить, на всякий случай… Я её пришлю.
Джинни сутками работает в медико-исследовательском центре госпиталя Святого Мунго, и сегодня её дежурство. Завтра с утра до обеда она отсыпается, после обеда приходит в Нору, а послезавтра и на третий день работает Гермиона.
— Доктор, — просит Гермиона, — а вы не могли бы… Не говорите пока Джинни… Мы оплатим вызов.
— Ладно, — согласно кивает Мейсон, — зайду сам. Мне, вообще-то, легче к вам добраться, чем миссис Поттер по всему Мунго искать (совы в госпитале запрещены — от них пыль, перья, и… всякое прочее). А про оплату даже не думайте! Для своих…
В полночь доктор Мейсон, как и обещал, заглянул в Нору. Четверо мальчишек, каждый на своем матрасе, сопят на полу вокруг сестры. Двое ухватили Эшли за одну руку, двое — за другую.
Рон и Гермиона сидят рядом, тоже на полу, привалившись к дивану.
Доктор осмотрел спину девочки. Ни воспалений, ни нарывов — значит, очистили хорошо. Потом Мейсон окинул взглядом ребят и хмыкнул:
— Дежурят?
— Угу, — вздохнул Рон, — причём все сразу.
— Дружные они у вас! — улыбнулся Мейсон. — У меня двое, так мне иногда кажется, раздави одного тролль — второй только обрадуется.
— Это только кажется! — подняла на него глаза Гермиона.
— Да, — словно вспомнив что-то, обратился врач к Рону, — с памятью, Рональд, сами разберитесь, ладно? Ну, там… что стереть, что оставить…
На этом врач распрощался с Уизли до утра.
* * *
Рон и Гермиона попытались отослать друг друга спать, но в результате так и остались дежурить вдвоем.
Рон тяжело вздыхает, качая головой:
— У Фреда же есть волшебная палочка, он мог бы просто-напросто подкинуть подушку!
— Как страшно, Рон, — размышляет вслух Гермиона, — Мейсон сказал, ещё чуть-чуть… А если не она, тогда…
Гермиона не договаривает, но она ведь не просто жена, она — подруга, и Рон понимает её с полуслова.
— Если что, я мог бы… — Рон тоже зависает на полуслове, потом продолжает очень медленно, — помнишь, когда мне Сириус ногу сломал, вам с Гарри пришлось тогда одним к Хагриду возвращаться, без меня? — глаза Гермионы удивленно округляются, а Рон многозначительно поднимает бровь: — Помнишь битву в Министерстве, стеклянный шкаф?
— Но тогда ведь… вся витрина вдребезги! — Гермиона, опешив, смотрит на мужа.
— Кингсли нашел после два неповрежденных экземпляра, ну и… — Рон измученно вздыхает, — короче, они в том самом тайнике с оружием.
— И кто ещё знает? — холодно спрашивает Гермиона.
— Хозяйка помещения, понятное дело, — Рон с опаской смотрит на жену. — А теперь и ты.
— А Гарри?
Рон безмолвствует, но ответа и не требуется.
— И вы столько лет молчали?! — возмущённый шёпот Гермионы переходит в шипение.
— Ну, Гермиош, — виновато бубнит Рон, — ну не злись. Это же моя работа.
— Гарри с тобой не работает, — отрезает Гермиона, — ему, значит, можно знать, а мне нельзя?!
— Он мне прямое сообщение с хранилищем устраивал, — хмурится Рон.
— И часто ты им пользуешься? — ледяным тоном вопрошает жена.
Начинался допрос. Рональд Уизли, взрослый мужчина, бригадир ликвидаторов, почувствовал себя мальчишкой, которого отличница тычет носом в недоделанный урок.
— Интересно, и как далеко ты с ним заходишь? — продолжает кипятиться Гермиона. — А ты знаешь, каковы могут быть последствия вмешательства?
— Нечасто, — взрывается Рон, — и только на один день1, — он чеканит каждое слово. — И я всё знаю, Гермиона, и это моя работа! Или вы, мисс Грейнджер, до сих пор меня дураком считаете?!
— Как ты можешь, Рон!
— Рон!
— Ро-о-он!
— Ро-о-он! — Эшли показалось, что она зовет уже целую вечность.
— А? Что? — выпалили оба Уизли в один голос и, опешив, уставились на ребёнка.
— Мне нужно выйти, Рон, отвернись, пожалуйста! — виновато попросила Эшли.
— Можно подумать, я тебя в корыте не купал! — с досадой сорвался Рон на девчонку и, уткнувшись лицом в колени, тяжело вздохнул.
Гермиона помогла Эшли встать и вывела девочку на улицу, потом снова уложила её и, когда та заснула, спросила, словно у самой себя:
— И долго, интересно, она нас слушала?
— Она всё равно ничего не поняла, она ещё маленькая, — с сомнением в голосе промямлил Рон и, хмыкнув, добавил: — дежурные хреновы!
— Маленькая, да удаленькая… — обеспокоено изрекла Гермиона. — Откуда, кстати, Фред про сверхзвуковую скорость узнал, не подозреваешь?
Рон рассеянно пожал плечами:
— Из любого журнала по мётлам. Новые магические технологии, всякое такое прочее…
— Разбрасывать по дому надо меньше технологии свои, ликвидатор! — съязвила жена.
— Кстати, раз уж на то пошло, — разозлился Рон, — если бы парень не успел, Лили бы Эшли насмерть раздавила, ты же сама сказала!
— Ну всё-о-о… — примирительно протянула Гермиона и положила голову мужу на плечо.
Так они и просидели всю ночь, а наутро, перед работой, Рон отправился на Гриммо.
* * *
Он вывалился из камина на кухне Поттеров, где уже завтракали уходящий на работу Гарри и пришедшая с дежурства Джинни и, втянув носом воздух, осведомился:
— Чем это у вас так вкусно пахнет, сестрёнка?
Налив себе кофе и затолкав в рот бутерброд, Рон между делом сообщил, что Гермиона с ребятами затевает что-то тайное, и Джинни, по всей вероятности, будет им мешать, так что ей, пожалуй, лучше остаться дома.
— Жавтда бдигоди, — запивая бутерброд, выдавил Рон.
Всё это говорилось с безмятежным видом и набитым ртом, так что Джинни даже ничего не заподозрила. Покончив с завтраком, она ушла отсыпаться. Гарри и Рон остались вдвоём.
Гарри вопросительно посмотрел на друга, Рон вместо ответа чиркнул ребром ладони по горлу, а потом, проглотив остаток бутерброда, махнул рукой. Поттер понял, что что-то случилось, но всё уже уладилось, и облегчённо вздохнул.
* * *
Утром в Нору заглянул доктор Мейсон. Фреду он велел каждый час полоскать горло тёплым отваром шалфея, а состояние Эшли определил как удовлетворительное: разрешил нормально одеться, но велел до завтра выдержать постельный режим.
— Мы все сегодня на матрасном режиме! — заявил Си-Джей, заваливаясь на свое ложе.
— Один Фред на помоечном, — добавил Ри-Джей, плюхаясь к себе на матрас, — его очередь посуду мыть.
— Ладно, нефиг валяться, — буркнул Джеймс, — пошли картошку чистить.
* * *
Второй раз Джеймс плакал этим летом.
После экзаменов Дурсли обычно забирают к себе Фреда, а близнецы сматываются в Косой — у Гвен и Анджелины, как правило, в это время перерыв в играх. Эшли и Джеймс остаются в Норе с малышами одни, и Гермиона иногда даёт им отдохнуть от мелюзги.
Эту авантюру Эшли задумала давно, ещё до Пасхи, тогда же, когда Джеи загорелись идеей овладеть магией эльфов.
— Людям вообще многое не дано из того, что доступно эльфам, — рассуждала Эшли, — например, дезиллюминируются они запросто, притом вовсе без… без … — тут что-то промелькнуло во взгляде Эшли, что-то бесовское.
— Да они же вообще колдуют без палочек, Джеймс! — с воодушевлением шептала девчонка брату на ухо уже в своей гостиной, — это ж… с ума сойти!
И понесло-о-ось!
Но если задумки о свободном перемещении Поттер поддержал с искренним энтузиазмом, то крамольные мысли сестры о том, чтобы… Нет! Эта идея пришлась ему совсем не по вкусу!
А Эшли с тех пор постоянно капала ему на мозги:
— Ты только представь, как будет удобно! Что хочешь делай, как хочешь колдуй, и никто не подкопается. Полная свобода действий!
— Нет, — твёрдо возражал мальчишка, — ни за что!
— Ну Дже-е-еймс…
— Не буду. Если тебе так приспичило, делай сама.
— У меня же всего две руки, я не смогу одна!
— Тогда ищи в своей литературе, чтоб как эльфы, а не как… Это ж противозаконно!
— Струсил? — ехидно щурилась Джордан.
— Зря стараешься, — снисходительно ухмылялся Джеймс, — знаешь ведь, меня на "слабо" не возьмёшь!
— Ну не будь эгоистом, братик, — умасливала Джордан, — я же для всех хочу.
— Сказал, не буду, — хмурился парнишка, — отстань, Эшли, не проси!
— Джеймс, это совсем не страшно, я обо всём уже прочла, вот послушай…
— И слушать даже не хочу, отстань! — злился парнишка. — И где ты только книги такие выкапываешь, интересно знать…
Больше месяца настырная девчонка обрабатывала брата, и когда наконец они остались одни, Поттер поддался на её уговоры. Результатом их шального эксперимента оказалась сломанная рука Эшли.
— Ты всё сделал правильно, Джеймс, — еле слышно прошептала Эшли и прикрыла глаза, — ты молодец, братик.
— Ненавижу тебя, — выкрикнул парнишка и помчался к дому.
Он бежал, размазывая слёзы по лицу, не видя ничего вокруг. Он убегал от Эшли, он так хотел бы убежать от себя… ну зачем он согласился, зачем!
На бегу Джеймс крикнул Гермионе:
— Эшли сломала руку, она за дровяным сараем!
Схватив горсть пороха, он влетел в камин и, выкрикнув: "Гриммо 12", через несколько мгновений выкатился из кухонного очага прямо под ноги Кричеру.
Три дня Джеймс не выходил из своей комнаты, никого не пускал к себе и ни с кем не хотел разговаривать. Он и после ещё неделю ни с кем не разговаривал. С Эшли не разговаривал… пока близнецы не вернулись.
А потом возвратился Фред, и они впятером, пока мелкота возилась с дедом и его замшелой техникой, втихаря учились трансгрессировать. Всё за тем же злополучным дровяным сараем. Однажды Си-Джея расщепило, и всем им наваляли по первое число. Больше всех, понятно, Фреду досталось… Ох, лучше не вспоминать!
* * *
Да. Надо вечером поговорить с Эшли про эти предсказания. И по эльфам в библиотеке ничего толкового, одни сказки…
…1только на один день – вернуться с помощью хроноворота можно лишь на сутки, не далее.
Если нарушить это условие, петля времени затянет путешественника в воронку эпохи, и тогда
он рискует затеряться во времени, что по сути страшнее смерти.
Примечание автора: по задумке Роулинг, хроноворот не может изменить существующую реа-
льность и не создаёт другую (не способен изменить ни прошлое, ни будущее), так что к этому
вопросу мы ещё вернёмся.
