Возвращается Рон с работы, заходит в свою комнату – в постели лежит Гермиона. Он открывает шкаф, а там - стоит голый Гарри, шмотки в одной руке, а другой за перекладину держится.
- Ты чего тут делаешь?
- В трамвае еду.
- Ну ты сказал!
- Ну ты спросил!
Богиня светских вечеров,
Тонка, бледна, с лицом уставшим,
Склонилась над героем павшим,
Украдкой вытирая кровь.
И страх, холодный, жгучий, липкий,
Стекает по худой спине,
Пугает мертвенной улыбкой,
Как будто мир – в кошмарном сне,
Который обернулся явью
И отнял всё, чем дорожишь,
И тех забрал, кого не вправе,
Привычную разрушив жизнь…
Она, в комфорте рождена,
Несла изящество, как знамя -
Сестра, подруга, мать, жена,
Всегда за толстыми стенами…
А он – никто, совсем чужой,
Давнишний враг ей, мужу, сыну,
Он возомнил, что он мужчина,
Глупец… пока еще живой. В бреду ответов не найдешь -
Спасеньем правды эта ложь.
