AU на тему, как ангел и демон вернулись в Лондон.
— Ангел? Водитель не будет ждать вечно.
Азирафаэль откинулся на спинку скамейки и заявил:
— Я никуда не поеду.
Если мы уйдём в свет, что ждёт впереди
Если есть шанс остаться в живых
Мне следовать за тобою позволь
Позволь мне убежать от боли
Мы были сильны, мы были прекрасны
Ты всё ещё любишь меня?
И сохраним ль свою любовь
Когда состаримся или умрём
Я боюсь за тебя, я боюсь за себя
Indochine, «Little Dolls»
Пространство вокруг освещал единственный фонарь. Спешить Азирафаэлю и Кроули было некуда, поэтому они пили вино прямо из горлышка и молча ждали автобус.
Усталость постепенно отпускала Азирафаэля. Казалось, он никогда столько не бегал и не волновался, как в этот поистине бесконечный день.
Курьер забрал меч. Азирафаэль расписался на бланке и улыбнулся. Курьер очень сильно любил свою жену, и было радостно думать, что ей не придётся оплакивать мужа и дальше жить без него.
Азирафаэль любил счастливые финалы и совершенно этого не стыдился.
Жаль, что им с Кроули не видать счастливого финала, как своих ушей.
Кроули отхлебнул из бутылки и передал её Азирафаэлю.
— Похоже, автобус где-то заблудился, — сказал он скорее весело, чем с раздражением. Наверное, он немного сроднился со скамейкой (как и Азирафаэль) и не стремился покинуть её как можно скорее.
В голову лезли всякие глупости. Видит ли Кроули хоть что-нибудь в тусклом свете фонаря, учитывая, что тёмные очки он не снял? Чем занят Смерть после того, как конец света отменили? А ещё Азирафаэль и Кроули невольно добавили головной боли начальству: Гавриил и Вельзевул будут вынуждены составлять новый график Армагеддона. Азирафаэль представил их лица и рассмеялся.
Кроули выразительно изогнул бровь.
— Гавриил и Вельзевул нас ненавидят смертельной ненавистью, да? — пробормотал Азирафаэль. — Мы разрушили их план. Точнее, один великий План. Хотя, справедливости ради, мир спасли дети.
— Тогда хорошо, что накажут нас, — задумчиво произнёс Кроули. — Нельзя убивать детей.
— Всё же это несправедливо, мой дорогой. Мы просто постояли рядом. Короткая беседа с Адамом не считается. Её даже напутственной речью не назовёшь!
— Аду и Раю нужны козлы отпущения. Прости, ангел, но мы — идеальные кандидаты.
— Мне не нравится выражение «козёл отпущения», — признался Азирафаэль. — Я отказываюсь им быть, и точка.
— Это фраза ругательная, и прошу её ко мне не применять? — усмехнулся Кроули.
— Вот именно.
— Знаешь, а ты прав, ангел. Не стоит отпускать руки. К тому же у нас есть подсказка.
— Какая?
— Последнее пророчество Агнессы Псих. Ты поймал его.
Азирафаэль нашарил в кармане обгоревший по краям листок и торопливо развернул его.
— Ничего не понимаю. «Мудро выберите лица»? И что-то про игры с огнём. Что это значит?
Кроули выбросил опустевшую бутылку в урну и мягко коснулся плеча Азирафаэля.
— Ох уж эти пророки и пророчицы. Ни слова в простоте не скажут. О, наш автобус.
Кроули сделал шаг. Обернулся.
— Ангел? Водитель не будет ждать вечно.
Азирафаэль откинулся на спинку скамейки и заявил:
— Я никуда не поеду.
Кроули махнул водителю, чтобы тот уезжал, и снова сел рядом с Азирафаэлем.
— Что случилось?
— Не хочу возвращаться в Лондон. Пока не хочу. И не хочу вспоминать, что мой магазин сгорел. Он ведь правда сгорел?
— Я был там и видел, как огонь уничтожает книги и всё остальное. Мне жаль.
Внезапная догадка заставила Азирафаэля вздрогнуть. Он взял Кроули за руку, погладил большим пальцем запястье.
— Ты подумал, что я в магазине. И бросился внутрь, чтобы меня спасти. Поэтому ты весь в саже, верно? — Кроули кивнул. — О, мой дорогой, прости. Я заставил тебя волноваться.
— Ты жив. И это главное.
Улыбка Кроули больше походила на гримасу.
Азирафаэль подумал: очевидно, Гавриил и Вельзевул давно что-то подозревали. И об их дружбе они узнали не вчера, просто ожидали подходящего момента, чтобы использовать эту информацию в своих целях. Интересно, чувствовали ли ангелы и демоны, насколько они на самом деле похожи? По крайней мере, цинично-деловым подходом к любой ситуации точно.
— Ангел, — сказал Кроули, словно прочитав его мысли, — теперь мы на одной стороне, своей собственной. Гавриил, Вельзевул и даже сам Сатана нам ничего не сделают. А с пророчеством мы разберёмся. У нас ещё есть время.
— Кто-то очень самоуверен, мой дорогой.
— Я демон. Мне положено быть самоуверенным. Наглость — второе счастье или что-то в этом роде.
Азирафаэль невольно воспрял духом. При виде уверенного в себе Кроули у него самого появлялась уверенность в завтрашнем дне.
— Ты мне дороже больше всего на свете, — прошептал Кроули. — Но т-с-с! Это секрет.
Азирафаэль ощутил ком в горле. И решил, что не одному Кроули быть храбрым.
— Ты знаешь, что тогда, в беседке, я солгал? Я не имел в виду того, что сказал.
— Конечно, знаю. Ты таким странным образом пытался меня защитить.
— Я был неправ.
— Предлагаю новое Соглашение. Решения, касающиеся нас обоих, отныне мы принимаем вместе.
— Договорились.
— Скрепим договорённость поцелуем?
— Кроули!
— Что? Во-первых, нас никто не видит. Все нормальные люди в это время спят. А во-вторых, так принято у людей. Или нет?..
Кроули потянулся. Позвонки, которых всегда было больше, чем у обычного человека, с хрустом встали на место.
— Это замечательная скамейка, но у меня затекло всё, что могло затечь. Прогуляемся?
Они пошли по дороге, без цели, наугад, не торопясь и держась за руки.
Идея добираться до Лондона пешком отдавала безумием, но неделя в принципе выдалась безумная.
Солнце вставало над спящей Землёй, золотило верхушки деревьев. Кроули застыл, как вкопанный, и Азирафаэль чуть не сбил его с ног.
— Что?..
— Чудо.
В нескольких метрах от них Бентли блестела полированными боками, целая и невредимая. В салоне негромко играли «Квин».
— Кажется, я знаю, что означает пророчество Агнессы, — сказал Азирафаэль. — Едем. Меняться телами лучше в моём магазине.
