«I solemnly swear that I am up to no good».
Я обещаю, что ничего хорошего не замышляю.
Гарри и Драко встретились в гостиной Основателей, когда было уже за полночь.
— Ну, как твои гвардейцы? — спросил Поттер, падая в кресло.
— Без сюрпризов не обошлось, — пожал плечами Драко, выкладывая на стол оставшиеся галеоны.
— Сюрпризы были приятными?
— И так, и этак. А у тебя? Много навербовал?
— Восемь старшекурсников, — после небольшой паузы ответил Гарри, избегая смотреть Драко в глаза.
— С твоего курса? — не понял тот причин его дурного настроения.
— Со всего факультета, Драко, — сквозь зубы отозвался Поттер, нащупывая в кармане мантии пачку сигарет.
— Не понимаю, — протянул Драко, одновременно холодея от непонятного плохого предчувствия.— Смелые грифы не хотят вступать в гвардию своего героя?
— Не такой уж я для них и герой, как выяснилось. К тому же веду себя неподобающе, — почти выплюнул Гарри. — Они наслышаны о моих душевных предпочтениях.
Драко побледнел, хотя при его природной бледности это казалось почти невозможным.
— Ты правильно понял. Кто-то сообщил гриффиндорцам о моей пылкой дружбе с ненавистным для них Малфоем.
Драко закусил губу.
— Они потребовали от меня ясности. Это был просто ультиматум! Наша с тобой дружба противоестественна, по их мнению. Я должен был отказаться от любого общения с тобой. Разумеется, я отказался. Они ушли.
Гарри говорил ровным голосом, но по отрывочным, словно обрубленным фразам Драко понял, до какой степени взвинчен Поттер.
— Ну, не все же ушли. Восемь студентов осталось. А дураков всегда больше, чем умных людей.
— И на Слизерине тоже? — Гарри курил. Его пальцы, в которых была зажата сигарета, слегка дрожали.
Драко смутился. Его факультет выдал сегодня совершенно неожиданный результат. Двадцать четыре старшекурсника записались в его гвардию. И еще восемь пятикурсников упросили принять их кандидатами в гвардейцы.
— Дураков и ханжей везде хватает, — уклончиво ответил он расстроенному Поттеру.
— Можешь не темнить. Салазар уже сообщил мне при входе в гостиную о феноменальном результате на его любимом факультете.
— А Годрик что же?
— А Годрик кивнул мне с виноватым видом и смылся за раму портрета.
— Гарри, ну зачем ты так? Нельзя так отзываться об Основателях.
— А-а-а-а, — отмахнулся Поттер, затушил окурок и направился в ванную комнату. — Пойду душ приму. Достало все!
Драко поерзал в кресле и обратился к пустому портрету.
— Сэр, Салазар Слизерин.
К его удивлению, из-за багета показался Годрик Гриффиндор.
— Салазар Слизерин сейчас вызвал привидения факультетов и обсуждает с ними важные дела. Может быть, я смогу ответить на те вопросы, которые ты хотел задать ему?
Драко немного поколебался, но кивнул.
— Сэр, что произошло с вашим факультетом? Почему их кумир, великий Поттер, в одночасье лишился их поддержки?
Годрик сокрушенно покачал головой и сел в кресло.
— Во-первых, это уже давно не мой факультет ни по форме, ни по содержанию. Если ты заметил, то из всех факультетов Хогвартса гриффиндорцы достаточно благосклонно относятся только к студентам Хаффлпаффа, да и то смотрят на них с заметной долей высокомерия и презрения. Они свято уверены, что только они храбры, отважны и благородны, а остальные факультеты — так себе. Хаффлпаффцы трудолюбивы, но туповаты. Райвенкловцы заумные бездельники, а слизеринцы — изворотливые и подлые пресмыкающиеся. При этом они совершенно не хотят признавать, что многие хаффлпаффцы гораздо сильнее их магически, что райвенкловцы знают и умеют несравненно больше их, а слизеринцы не уступают им в силе и отваге. Исковерканное чрезмерное самомнение и самооценка, как кривые зеркала, искажают реальность мира, в котором они живут. И остальные факультеты видят все это, но реагируют по-разному. Хаффлпаффцы добродушно посмеиваются над ними, райвенкловцы полупрезрительно отстраняются, и лишь слизеринцы пытаются дать отпор и объяснить грифам, что нечего на зеркало пенять, коли у самих рожа крива.
На удивленный взгляд Драко Годрик улыбнулся:
— Это поговорка такая, кажется, венгерская или русская.
— Вы так о своем факультете говорите... — Драко был искренне поражен.
— Я уже сказал, что для меня он родным уже давно не является, хоть и носит мое имя.
— А почему Дамблдор за этот факультет всегда стоит горой?
— А что ему остается делать? Прошло несколько десятилетий, на протяжении которых факультет Слизерин боготворил своего Темного Лорда. Весь круг его ближайших слуг учился именно на этом факультете. Где искать противовес этой силе в Хогвартсе? Только в Гриффиндоре, кастовая спесь которого мгновенно настроилась против Волдеморта только из-за того, что факультет Слизерин был за него.
— Вот черт... — Драко не знал, что и подумать. Все это очень походило на правду. Но услышать это от Гриффиндора он никак не ожидал.
— А теперь представь себе, что произошло, когда этому факультету сообщили, что их кумир завел дружбу с самым ненавистным слизеринцем. А ближайшая подруга этого героя завела шашни с другом того самого ненавистного слизеринца.
— И о нас с Гарри донесли, и о Грейнджер с Забини тоже донесли? Кто это сделал?
Костяшки пальцев Драко побелели, сжатые в кулаки.
Годрик Гриффиндор несколько минут смотрел на Драко, словно в ожидании, что тот сам сообразит, сложив два плюс два.
Не дождался.
— Это сделал я. И я надеюсь, что у тебя хватит ума, чтобы трезво оценить мой поступок, а не бежать докладывать Гарри об этом прямо сейчас. Включи мозги, Драко. За последнее время ты немного... хм... огриффиндорился.
Драко на несколько мгновений потерял дар речи.
Годрику Гриффиндору хватило этих мгновений, чтобы подняться из кресла, сделать прощальный жест и уйти за раму портрета...
Драко оставалось лишь возмущенно выкрикнуть в пространство гостиной:
— Клянусь зубами оборотня! Да что здесь происходит?
