Обреченные быть

Это не дневник, а история болезни.
«Морфий» Михаил Булгаков

— Никогда больше так не делай! — Поттер даже не орал, но от него фонило паникой, которую тот держал в узде. Драко неплохо умел читать по глазам.

— Я виноват, — отозвался он, прежде чем Грейнджер успела открыть рот. — Я захотел погулять.

— Что есть, то есть, — сквозь зубы подтвердил Поттер, окинув его взглядом. — Тебе твой же доктор сказал не шляться одному по горам. Быстро поправился?

— Да не то чтобы, — буркнул Драко. Спорить не хотелось, Поттер был прав.

— Ну вот и сиди у палатки. Приходи в себя.

Драко всмотрелся в его лицо. Попытался представить, как бы он тащил его полумертвого из пропасти. Контролировал обезумевших друзей. Обнаружил пропажу его и Грейнджер.
Драко его понимал.

— Хорошо, — согласился он и покорно побрёл в палатку, представляя, как молчащие Поттер и Гермиона провожают его взглядами. Он плюхнулся на матрас и перевёл дух, осознавая, как чертовски устал на этом отдыхе. Солнце катилось в закат, пронизывая брезентовые стенки косыми лучами. Накатила желанная дремота, и Драко охотно отдался ей, когда внезапно зашуршало у входа.
Он открыл глаза и вздрогнул, увидев у самой кровати Уизли.

— Не надо, — сказал тот, глядя, как Драко судорожно шарит рукой в поисках палочки. — Я безоружен.

Он поднял руки, показывая пустые ладони.

— Тебе палочка и не нужна, — возразил Драко, не сводя с него глаз.

— Слушай, — рыжий опустился на пол, потёр лицо руками. Смотреть на него не снизу вверх было спокойнее. — Я не бить тебя пришёл.

— Мне сказать спасибо? — настороженно осведомился Драко. Он едва справлялся с дрожью, хотя несколько часов назад не чувствовал страха. Но и рыжего тогда не было видно.

— Как хочешь, — ровно ответил Уизли, взглянув на него. Драко находил его глаза потухшими. Как к этому относиться, пока не понимал. — Прости.

— Что?

— Прости. Не стоило мне нападать... вот так.

Драко не верил ушам, но вот Уизли — сидит перед ним и извиняется. Он заподозрил, что всё-таки уснул и ущипнул себя за руку. Вроде нет. Драко не знал, что ответить. Прислушался к себе и нашёл лишь смятение.

— А как стоило? — Видимо, в нём существует встроенный автоответчик на такие случаи. Даже на такие. Не забыть бы его к чертям отключить.

— Никак не стоило, — мрачно сказал рыжий, продолжая смотреть на него в упор.

— Я вообще не планировал лезть к тебе в голову, — сдался Драко. — Можешь верить или нет. Не хотел и не ожидал.

— Знаю, — Уизли кивнул и машинально потёр лоб. Наверное, ему тоже досталось. Так посмотреть, они все тут славно сегодня отдохнули. Рыжий помолчал и нехотя признался: — Я жалею, что не отстал от тебя, когда ты просил. Правда жалею.

Драко решил не изумляться больше ничему. По крайней мере, до завтра.
Он неловко развёл руками и поспешно уронил их на колени. Что ни сделай сейчас, всё казалось непоправимо глупым.

— Знаешь?

Рыжий молчал.

— Я... Ты тоже прости меня, — выговорил Драко, заставляя себя не отводить глаз. Это было даже интересно: он, наверное, ещё никогда не смотрел на Уизли так долго.

Тот неопределённо мотнул головой, отвернулся. От него веяло тоской. Если отбросить константы, без которых они не существовали все годы знакомства, перед Драко сидел человек, которому было больно. Его лицо не было разбито, но разбито сердце, и это он теперь знал достоверно.

Видимо, сотрясение не прошло даром, потому что в голову полезло разное, будто только и ждало слабости. Его злые шутки. Драко не вспомнил бы имена долбанутого старосты или драконолюбца, но близнецов знал весь Хогвартс. И да, о смерти Фреда Драко тоже прекрасно помнил, что не мешало ему проезжаться на тему многодетности Уизли. Конечно, рыжий тоже не щадил его чувств.
«Я всего лишь хочу, чтобы ты не считал себя здесь единственным пострадавшим», — сказала ему Грейнджер, и нет, он им не был.

Может, самое время прекратить чёртову войну прямо сейчас. Вооружённое перемирие вполне подойдёт, чтобы выжить.

Драко не ожидал от себя того, что сделал, и это оказалось очень болезненно. Не ожидал, что простой жест внезапно швырнёт его в прошлое — к первому недетскому потрясению в его детской жизни. К отказу, который так многое определил в его жизни.
Он протянул Уизли руку.
И несколько мучительных секунд боролся с желанием отдёрнуть и стереть рыжему память. Со страхом снова быть отвергнутым, с ожиданием, что в этот раз он точно не вынесет.

Уизли тоже прожил что-то своё в эти мгновения. Драко ощутил. Увидеть не мог — сосредоточился на своей несчастной руке и на том, чтобы она не дрожала.

Рукопожатие рыжего оказалось крепким и тёплым. И мир не взорвался. Может, просто взрываться на этих руинах было уже нечему. Лишь начать возводить новое.

***

— Я так скучаю, Гермиона, — Гарри упёрся подбородком в скрещенные на коленях руки. Сидеть на тёплой траве у обрыва, где сегодня пережили маленькую войну, было странно. Но почему-то казалось правильным. — По детям.

— И по Джинни, — осторожно уточнила она, разглядывая его профиль. Со школы любила на него смотреть.

— Не уверен, — отозвался он. — Мы с ней скучаем по нам, какими мы были. Знаешь, я всё думал... Мне кажется, иногда люди встречаются для того, чтобы привести сюда новых людей. Пацаны — они потрясающие. Лучше, умнее меня уже сейчас.

Гермиона переваривала его откровения. Примерив на себя вину, решила, что это точно началось задолго до приезда Гарри сюда. И то, как он не стремился возвращаться домой, подтверждало её заключение.

— Гарри... вы не живете вместе?

Он отрицательно качнул головой.

— Она вернулась в Нору с детьми. Весь дом снова мой. Там дико пусто без них, — он замер ненадолго, спрятав лицо в ладонях. — Но у нас нормальные отношения. Мы пока не развелись... это не горит. Ни ей, ни мне. У неё дети, у меня работа. Я их навещаю, в выходные она привозит их на Гриммо. Не так плохо, в общем-то.

Гермиона вытерла мокрые щёки. Он так старался убедить её, но убеждал себя. Ей было жаль Джинни и жаль, что так вышло. Но у той были дети и её семья. Гарри был одинок. Гермиона уже решила, что не станет больше уговаривать его вернуться. Теперь почти не чувствовала себя виноватой в этом.

— А что думает Рон? — неожиданная мысль моментально вырвалась вопросом.

Гарри повернулся к ней, снял очки.

— А Рон не знает.

— Ох, — Гермиона не нашлась с ответом, лишь пыталась сообразить, когда всё произошло.

— Мы разъехались после того, как он улетел к тебе. В конце января.

— А миссис Уизли? Артур? А Джордж — что они?

— Ну, — Гарри тщательно протирал очки краем рукава. — Отнеслись с пониманием. У меня адекватные родственники. И жена прекрасная. Повезло.

— Гарри, ты не виноват... — Гермиона коснулась его плеча, но он резко сбросил её руку.

— Виноват, — с нажимом сказал он. — Во всём. С самого начала. Это я решал неверно. Я не вывез ответственности. Не справился — я.

Гермиона не могла найти слов, чтобы разубедить его — она даже с собой неспособна была это провернуть. Всё, что могла — приникнуть к его плечу и молча качать головой: нет, нетнетнет.
Гарри больше не отталкивал, но был далек. Не от неё — вообще от всех сейчас. Гермиона чувствовала: его одиночество гораздо глубже и старше, чем месяц после расставания с Джинни.

— Гарри, — её внезапно бросило в жар и озноб сразу. — А где Рон?

Гарри мгновенно вернулся в реальность и крепко взял её за руку.

— Так. Ты успокойся, хорошо?

— В смысле «успокойся»? — не своим голосом спросила она, чувствуя неотвратимо подступающую панику. — Хочешь, чтобы он его тихо добил? Такая задумка?

— Господи, нет, Гермиона, — в голосе Гарри не звучало ни капли страха, зато ей он затмевал разум. Она дёрнулась, пытаясь вырваться, и замерла: из их с Драко палатки вышел Рон. И тоже застыл, глядя на неё.

Гарри повернулся, проследив за её взглядом, она вывернулась из его хватки и бросилась в палатку, обогнув Рона.

— Ты чего? — Малфой таращился на неё встревоженно. Живой. Не то чтобы здоровый, но такой же, как полчаса назад.

— Боже... — Гермиона опустилась на землю, ноги больше не желали ей служить. — Ты в порядке.

— Угу. Я же обещал тебе: драк больше не будет.

Она молча смотрела на него, поражаясь, как измотал её вопрос доверия за каких-то пару часов. Драко тоже молчал, изучая её. Посидев ещё немного, Гермиона встала и медленно вышла из палатки. За спиной было тихо.

***

Дневник Рона Уизли

Не заметил, как привык писать. Когда-нибудь расскажу ей, пока не до того.
Вообще.
Да, я боялся к ней приближаться, заговорить вообще не представлял как, очень паршивый был день. Но долго я так не могу. Не умею.

И когда она из палатки своей вышла, я её ждал. Передумал многое. Так-то ведь и за меньшее она меня едва не убила, а тут я... буду называть эту тварь Пожирателем. Не хочу его имя даже писать. Чуть не убил сына Пожирателя. Но вот какая штука, я стоял там и думал: если убьёт — значит убьёт. Никуда не уйду отсюда, прятаться не стану, не моё.

Её глаза, конечно... Это сложнее всего оказалось. Там и страх, и боли просто море. Не знаю, что с чем связано, но так сильно стал чувствовать, будто слой сняли, а то и два. Стою, смотрю на неё прямо. Жду. И она молчит.

Запишу для себя, как помню. Пока помню.

— Гермиона... Я виноват.

Она чуть головой качнула, глаз с меня не сводила. Тут я не понял, но главное, слушала.

— Прости. Я не могу ничего исправить. Могу лишь обещать не повторять.

— Знаю, — печально так. — Он тоже пообещал. Вы оба уже обещали, помнишь?

— Помню, — киваю. Было, да. — Никто не ожидал, что такое случится. И он тоже, — на палатку глазами показал. Ну она и так поняла, конечно.

— Рон...

Я перебил её. Так нужно было, чувствовал.

— Нет. Подожди. Теперь кое-что действительно изменилось.

Так и есть.

— Да, видимо, — согласилась она. Я не слышал, о чем они с Малфоем говорили, но знал, что примерно так же.

— Придётся многое пересмотреть, я уже начал... И нужно время привыкнуть. Дашь мне это время?

Она помолчала. Но это было живое молчание. Дала надежду, даёт время. Нам обоим. И Малфою.

Да и выбора, если честно, особого не вижу. У меня его нет, понятно, но и у неё... И у него.

У нас.

Черт, но как же больно!

Привязан к ней, как пёс, но и сам бы не ушёл, хотя кажется: лишь это поможет. Быть так близко и не коснуться, ни согреть, ни поцеловать. Она тогда предлагала полежать рядом, когда Малфой уехал, но... Там где они только что трахались, у их постели и вид такой, будто не остывает вообще. Не могу я так. Ненависти нет к нему больше, но пустота. Такая пустота внутри, сдохнуть охота. Или выть оборотнем.
Странные чувства, новые чувства, легче не становится.

И не знаю, станет ли вообще.

Стоял, думал об этом, слёзы сдерживал, чего уж. Себе пишу.
Она шагнула и обняла. Сама. Прижалась, такое тепло от неё, сердце зашлось. И я обнял, осторожно, сам жду проклятия или чего-то такого. Зажмурился даже сначала. Но почему-то ничего не произошло. Зарылся лицом в её волосы, держал её — худющая, горячая, — а где живот, внизу, как узел скручен. Может, додумываю. Может, нет.

Трудно адски. Ничего не остыло, наоборот. Она касается меня, а я горю. Тяга сумасшедшая, вперемешку с болью. Несмотря на живот, на то, что в ней. Наверное, так и лучше — не трогать. Иначе не выжить рядом, я же не камень.

Отстранил её аккуратно, взял лицо в ладони, погладил. Нежность... Люблю. Всегда буду любить. И надо научиться с этим жить. Думал, умею, а выходит, ещё нет.

Она не смутилась. Взяла меня за руки, пожала тихонько. Наша с ней связь не та, что у них с Малфоем. Естественно. Но прочнее, чем я боялся.

Я люблю её.

***

По доносящимся с улицы звукам Драко догадался, что Грейнджер говорит с рыжим. Задумчиво пялясь в пустоту, он посидел несколько минут, дав им время, дождался, пока затихнут и вышел из палатки.

Она стояла совсем близко и держала его руки в своих, но эта картина никак не отозвалась в душе Драко. Все изменилось... там зрела злоба на отца. Ещё нет, не сейчас, он пока не был готов справляться с этим чувством, но оно росло.
Они двое, Гермиона и Уизли, смотрели на него так настороженно, что Драко не удержался позабавиться и потянул паузу молчания.

— А что, никто не хочет поесть? — он быстро сдался и с удовольствием наблюдал за облегчением на их лицах. Боже, сколько сил отнимает вражда. Они все заслужили отпуск, может, бессрочный.

— А ведь и правда, пора, — воскликнула Грейнджер, улыбаясь. — Как хорошо, что ты проголодался. Идёшь на поправку.

Рыжий взглянул на Драко в упор, но так открыто, будто снял броню. Просто стоял и ждал, скажет он что-нибудь или нет. И выглядел готовым отвечать — без поддёвок и оскорблений. Так выглядел Уизли, и теперь Драко ощущал внутри отклик: тишина на тишину. Покой на покой. Сложить оружие, освободить руки, устроиться на привал у общего костра. Он чуть заметно кивнул, Уизли слегка склонил голову. И все трое повернулись на оклик неслышно подошедшего Поттера.

— Будем ужинать?

— Да, — засмеялась Грейнджер.

Было невыразимо приятно слышать ее смех, и Драко заметил: не ему одному. Сейчас он не чувствовал мрачной ревности оттого, что это «приятно слышать» разделено на троих. Глупо отрицать, что они её любят. Так будет всегда. Он боролся с ветряными мельницами всё это время... зачем? Как и ненависть, бесплодная борьба отнимала чёртову прорву сил. Драко больше не хотел продолжать, насколько он видел — остальные тоже. По крайней мере, сегодня было именно так. Поэтому спустя минуту все занялись приготовлением еды, и умиротворение, окутавшее маленький лагерь, на сей раз не заставляло думать, что грянет потом.


Доставка. Великолепное маггловское изобретение — такое Акцио за деньги. С едой перебоев не было, а вот пива не хватало, как решили единогласно. Поттер забрал привезённое у входа в парк, аккуратно упаковал в поясную сумку и как ни в чём не бывало вернулся в лагерь. К тому времени костёр уже развели, оставалось жарить мясо и всё, что поддавалось огню, пить пиво и... разговаривать. Драко рассудил, что делать всё это вполне возможно и не будучи закадычными друзьями. Все они заслужили этот вечер у костра.
К чести Гермионы, она давала им шанс на благоразумие.

— Драко: сотрясение и лекарства, — задумчиво произнесла она. — Я: беременна и на таблетках. Рон, — она взглянула на рыжего, тот принял отсутствующий вид. — Тоже под вопросом. Гарри... — Совершенно невозмутимый взгляд. — Сам всё про себя знаешь. Нам точно стоит пить?

— Безусловно, — ответил за всех Поттер, и она с усмешкой кивнула.

С первого дня здесь, в Австралии, Драко ни разу не удалось получить от алкоголя не то что удовольствия, хотя бы желанного расслабления. Он не спрашивал Поттера с Уизли, но подозревал: у них так же. Сейчас, у этого костра, который разом превратил сумерки в настоящую темень, Драко, наконец, чувствовал то, чего ждал. Лёгкий градус растворялся в крови, давая возможность дышать глубже, слышать острее, видеть мягче. Он скользил взглядом по лицам остальных, как скользили по ним отсветы огня. И впервые чувствовал себя на месте в этой компании. Впервые не было потребности бежать, или хвататься за палочку, или напряжённо язвить, стараясь ранить больнее, чем ранят тебя. Если входным билетом в закрытый клуб было дать себя отмудохать, могли бы и сказать. Он бы рассмотрел такой вариант гораздо раньше. Возможно.

— Мы тут все пережили некий катарсис, — произнёс Поттер, и Драко показалось, что вздох облегчения пронёсся над костром с осязаемым шелестом. Кто-то должен был взломать тишину. — Думаю, не просто так и не зря. Почему бы не попробовать научиться общаться заново, — он не спрашивал, он предлагал. Довольно императивно, но возражать и не хотелось.

— Давно пора, — подтвердила Грейнджер, глядя в огонь.

— Пожалуй, — отозвался рыжий.

Драко согласно развёл руками.

— Как насчёт историй? — Гермиона отвела глаза от костра и оглядела остальных.

— В каком смысле? — осторожно поинтересовался Уизли.

— В смысле историй, — терпеливо повторила Грейнджер. — Можно по очереди рассказывать истории. Свои или когда-то услышанные. Занятные. Нужно же с чего-то начать, — пробормотала она и отпила из своей бутылки. — А, стойте. Конкретизируем. Расскажем неизвестные подробности известных историй. Каждый знает что-то, чего не знают другие. Так интереснее.

— Отличная идея, — поддержал Драко, чтобы поддержать. Её и едва зародившийся разговор. На самом деле идея казалась ему опасной. Придётся крайне тщательно выбирать истории, чтобы не наступить на забытую с войны старую растяжку.

— Ну тогда ты и начинай, — предложил Поттер, глядя на него без обычной враждебности. Это точно стоило ему усилий и пересмотра взглядов, вызывая в Драко невольное уважение. Но назначать его первым рассказчиком — подстава, и паника радостно подняла голову.

— Нет, Гарри. Давай я, — неожиданно спас положение Уизли. Драко поймал его взгляд: в нем так же не было привычной ненависти. Всё это, включая собственные перезагруженные чувства, казалось нереальным.

Поттер пожал плечами и устроился удобнее, готовый слушать рыжего.

— Помните, когда... — начал тот и сразу же запнулся. — Естественно, помните. В общем, когда я кинул вас в лесу. Напоролся на егерей, палочку отобрал, потом добрался до «Ракушки» и завис там...

Рассказчик из него был так себе, но Драко затаил дыхание, поглядывая на Поттера и Грейнджер. Те внимали рыжему, словно от этого зависела их жизнь.
Уизли, в свою очередь, гипнотизировал костёр, словно его жизнь зависела от него.

— И вот тот светящийся шар... — словно вспомнив о Драко, он бросил на него настороженный взгляд и решил повторить историю, известную остальным. — Дамблдор оставил мне в наследство делюминатор. Знаешь, что это?

Драко кивнул.

— Я не сразу понял, что это за штука на самом деле. Думал, ерунда, ловить-выпускать огоньки. А потом, когда Гермиона и Гарри заговорили обо мне впервые после моего побега, назвали мое имя, я услышал их голоса в делюминаторе. Щелкнул им, а оттуда вылетел светящийся шарик и влетел прямо в меня. И я понял, куда аппарировать, чтобы их найти. Навигатор, — Уизли снова взглянул на Драко. — Это ты знал?

Драко молчал. Как и рыжий в начале пути, он считал делюминатор просто «гасилкой». Ошибкой было думать, что изобретение Дамблдора так примитивно. Старик ничего и никогда не делал просто так.

— Когда я вернулся, Гермиона очень злилась, — неохотно признался Уизли. Драко бровью не повёл, продолжая молчать. Не высмеивать неудачи рыжего было проще, чем он ожидал. Похоже, он входит во вкус святости. — Гарри меня сразу простил. Рассказал ему о шаре. Он посоветовал почаще говорить это Гермионе, и тогда она тоже скоро меня простит, — его губы тронула слабая улыбка. Драко посмотрел на Грейнджер: она тоже печально улыбнулась.

— И чего в этой истории нового для нас? — спросила она, склонив голову набок. У Драко по коже бежали сладкие мурашки от этого жеста.

— Новое в ней то, что даже когда я вернулся и рассказал Гарри и тебе о навигаторе, я себе не верил.

— В смысле? — Гермиона озадаченно нахмурилась. Поттер сосредоточенно подался ближе.

— Мне тогда было очень паршиво, — сдал немного назад Уизли, снова уставившись в костёр. Однако спину держал прямо, и голову высоко. — Я не знал, как найти вас, зато найти облегчение оказалось проще. Я подсел на зелья.

Грейнджер прижала руку к губам. Драко с интересом вгляделся в рыжего, примеряя на него образ зельемана. Из всех пороков первым он связал бы с ним алкоголизм, не зелья.

— Да, зелья, — повторил Уизли костру. — От них становилось легче. Беды никуда не девались, но становилось плевать. На время. Понимаете, рядом всё время были Билл и Флёр — такие... влюблённые. Я не мог постоянно на них смотреть. Уходил из дома, пил в трактире. Было хуже. Как-то подсел торговец, предложил попробовать. Я даже не раздумывал, — он мельком взглянул на друзей, почему-то задержался на Драко. Тот отвёл глаза, со страхом думая, о чём расскажет сам, когда подойдёт очередь. — И, в общем, тот шар из делюминатора я принял за галлюцинацию, — подытожил Уизли. — Однако последовал за ним... дальше знаете. Я их нашёл, — добавил он всё-таки, обращаясь к Драко. — И завязал в тот же день. Выбросил в лесу, что прихватил с собой. Вот. Такая история.

— Ты больше не...

— Нет, Гермиона. Больше не прикасался.

«Пока», — неуверенно подумал Драко. Уизли пережил достаточно, чтобы сорваться ещё, но не сорвался. Впрочем, никто не знает своего предела, и какая соломинка переломит хребет верблюду, и случится ли это.

— Я бы умер, если бы не твоя «галлюцинация», — сказал Поттер. — Когда мы с Гермионой были в Королевском лесу Дин, я нырнул в озеро за мечом Гриффиндора. Меня душил медальон-крестраж, не давал выбраться из-подо льда. Рон появился очень вовремя. — Это тоже было рассказано для Драко, и он снова молчал, скрывая болезненный интерес. Кусочки их общей жизни, о которых он ничего не знал.

Несколько минут у костра царило молчание. Его нарушил Поттер, снова подразумевая самоотвод.

— Кто следующий?

— Может, ты? — вырвалось у Драко. Ему во что бы то ни стало хотелось защититься. Хотя бы потянуть время.

— Могу и я, — неожиданно согласился тот. — Это странная история, и... — Поттер взглянул на Драко, отчего тому стало не по себе. — Не всех её героев больше нет.

— Говоришь загадками, — Грейнджер тоже занервничала. Уизли смотрел на Поттера с мрачноватым интересом.

— Нелегко так сразу начать, — ответил Поттер. — История касается Малфоя. И изменит его жизнь.

Драко запаниковал. Ничего хорошего Поттер не расскажет. А неизвестное плохое, касающееся лично его, — господи, ну за что.

— Я хочу её рассказать, чтобы не носить больше одному. Как тот медальон, помните, — он невесело усмехнулся, и Грейнджер с рыжим синхронно кивнули. Команда мечты.
«Давай, Поттер, вывали на меня ещё какое-нибудь дерьмо, лишь бы тебе полегчало». Драко обречённо приготовился к... чему-то.

— Блэки, — начал, наконец, Поттер. — Началось с них. Когда сёстры Блэк и мой будущий крёстный, Сириус, были детьми, они росли вместе. Бывали друг у друга в гостях и всё такое. Любили ездить верхом. Однажды лошадь Нарциссы понесла и едва не убила её. Знаете, кто её спас?

Драко превратился в изваяние, внимающее словам Поттера.

— Сириус. Вскочил на первую попавшуюся лошадь, нагнал и усмирил бешеную. Они всегда дружили, были младшими. Нарцисса на четыре года старше. Но крёстного это никогда не смущало<1>, — Поттер улыбнулся, и у Драко защемило сердце. Поттер помолчал, шумно вздохнул. — Он писал ей письма из Хогвартса, она-то его уже окончила. Лето проводили вместе. А через два года, на свадьбе твоей тётки, твоя мать случайно застала Сириуса и Беллатрикс вместе, — Поттер обращался теперь лишь к Драко, не замечая, как затаила дыхание Гермиона, каким обалдевшим выглядит Уизли. — Это значило для всех троих очень разные вещи. К сожалению. Твоя мать...

— Бога ради, зови её по имени, — сквозь зубы попросил Драко, стараясь, чтобы голос не дрожал.

— Нарцисса поняла это по-своему и решила, что потеряла его. А он и не знал, что она их видела. Беллатрикс знала. Твой отец случайно бродил неподалёку и проводил Нарциссу к дому. Потом Сириус уехал в Хогвартс и снова писал ей письма, на которые она никогда не отвечала. И следующим летом он снова приходил, и они были вместе. К Рождеству он окончательно разругался с родными и ушёл жить к моему отцу.

Поттер прервал рассказ и закурил. Драко не мог взглянуть ему в глаза и смотрел на пальцы: они подрагивали.

— Брат твоей бабки Вальбурги Альфард — она выжгла его на гобелене с семейным древом Блэков, как и Сириуса позже, ты должен знать, — умер, оставив крёстному дом и деньги. Теперь ему было с чем идти к твоей... к Нарциссе. И он пришёл. Под Рождество.

Поттер неотрывно смотрел в огонь, как до него смотрел Уизли. Сегодня все рассказывают истории огню, есть в этом что-то сакральное.

— Он принёс ей кольцо. И свой новый дом, и состояние, и себя — всё, что у него было. Они признались в любви. Только... — Поттер шмыгнул носом и закашлялся. — Днём раньше ей сделал предложение твой отец. И она его приняла.

Известный факт, казалось, потряс всех. Будто все забыли, чьей женой всегда знали Нарциссу Малфой, в девичестве Блэк. Драко посмотрел на Грейнджер, но она прикрыла глаза ладонью, лицо скрывала тень.

— Сириус ушёл, и не возвращался семнадцать лет. И появился в ночь побега из Азкабана, еле живым псом, — Поттер снял очки, излишне долго и тщательно их протирал, снова нацепил. Драко молчал, смутно понимая, что на шею стекают едкие слёзы. — Снова было лето, лето девяносто третьего. Уже нам было по тринадцать, помните? Она приютила его, сумев скрыть ото всех. Он поел и переночевал в мэноре — в хозяйственной постройке. Она была в красивом синем платье. Сириус запоминал всё, что её касалось, сразу и навсегда. И его кольцо для неё было с сапфиром. Она любила синий цвет, и синий цвет любил её, а её нельзя было не любить, — процитировал Поттер. — Так он мне рассказал. Незадолго до смерти. А, Беллатрикс для него ничего не значила, — добавил он, будто внезапно вспомнил. — Тогда, на свадьбе, он ей вроде как просто отомстил. Были между ними какие-то детские обиды. Тут он обошёлся без подробностей, — Поттер снова усмехнулся, на этот раз совсем печально. — А вот для неё он что-то значил. И она его так и не простила. Чёртова сука бежала по министерству и верещала, что убила Сириуса Блэка.

Драко вдруг осознал, что ему больно обо всём этом говорить. Он смутно помнил, что Поттер вроде бы сильно любил своего крёстного. Которого так сильно презирал его отец. В сотый раз Драко смотрел на прошлое под новым углом, в сотый раз его захлестнули эмоции, которых он не просил, к которым не был готов.

— Если бы Нарцисса в тот вечер не напоролась на то, что поняла неправильно; если бы Малфой не поймал момент, если бы пришёл на пару дней позже, — голос Поттера звучал странно. — Я много раз пытался представить, как всё могло сложиться. И не мог заставить себя поделиться хоть с кем-то. Это было слишком его, личное, бесценное. Даже когда его не стало. Вот только сейчас...

В костре громко треснула ветка, взвился сноп искр. Поттер закрыл лицо рукавом, но Драко знал, что он прячется не от огня.

— Да... Я этого не знал, — севшим от долгого молчания и слёз голосом произнёс Драко.

— Никто не знал, — отозвался Поттер. — Кроме них двоих. И меня последние несколько лет. Теперь знаете и вы.

«Живи теперь с этим, вот что на самом деле ты сказал».

Драко вытер лицо, поднял глаза на Грейнджер. Та смотрела на него с тоской, и в отблесках огня на щеках блестели мокрые полоски.

Уизли встал, вытащил из упаковки четыре новые банки пива, молча раздал всем, с громким щелчком открыл свою. Драко с безмолвной благодарностью последовал его примеру.

— Кто следующий?



<1> История любви Нарциссы и Сириуса навеяна фиком «Другая Блэк»