Ваши требования неуместны

За окном блеснула молния — как раз в тот самый момент, когда Гарри открыл дверь, чтобы зайти в аудиторию. Он поспешно поднялся на предпоследний ряд и занял место рядом с Крамом — ближайшее свободное — и не успел ещё поставить на пол рюкзак, как следом зашёл Снейп.

— Проспал? — шёпотом спросил Крам, пока профессор доставал свои записи, обустраиваясь за кафедрой.

Раздался пробный, робкий раскат грома.

— Снейп, судя по всему, тоже.

Гарри недоверчиво покосился на него, чувствуя, как холодеют пальцы. По угрюмому лицу Крама сложно было догадаться, что он имеет в виду. Как нужно ответить, чтобы не навлечь ненужные подозрения? Есть ли смысл вообще отвечать? Пока Гарри мучительно соображал, момент был упущен, и Крам многозначительно хмыкнул.

Так, словно понимал куда больше, чем мог сказать.

Но Гарри и правда проспал.

Ночь была ужасной. Начиная с этой нелепой вечерней прогулки в попытках разобраться в себе и заканчивая открытым окном. Он не выспался — почти всю ночь не мог сомкнуть глаз из-за какой-то бестолковой и необъяснимой паники. Неприятное и тревожное ощущение не покидало его. Перед тем как лечь спать, Гарри несколько раз проверил, плотно ли закрыты окна и заперта ли входная дверь. Вот только ночью сложно убедить себя в том, что в тёмных углах нет никакой угрозы.

Прошло минут двадцать с начала лекции, когда случилось нечто странное — Снейп замолчал на полуслове, взял с кафедры телефон и произнёс короткое “Да” в трубку, а через миг — “Ясно”.

Гарри заметил, как остальные посматривают друг на друга в недоумении — профессор всегда требовал покинуть аудиторию любого, у кого замечал в руках телефон, а уж если прямо во время лекции ответить на звонок — о последствиях и подумать было страшно.

— Старосты, соберите у всех записи и положите ко мне на стол, — ледяным тоном произнёс бледный как воск Снейп. — Раздайте бумагу. Проверочная работа по теме сегодняшней лекции — я надеюсь, вы слушали достаточно внимательно, чтобы в памяти отложилось хотя бы что-то.

За окном снова белёсо блеснуло, и где-то совсем близко прокатился хрустом и грохотом раскат грома, заглушая недовольный ропот, скользящий по аудитории.

Снейп ушёл, но уже через пару минут следить за исполнением его воли явился один из аспирантов. Гарри, как и все, принялся за работу, но совершенно не мог сосредоточиться, гадая, что произошло. Наверняка что-то ужасное.

И самая острая и неприятная мысль гласила: “Только бы не с Северусом”.


* * *


— Так куда тебя переселили? — Рон, закинув сумку на подоконник, запрыгнул следом и посмотрел на Гарри сверху вниз. — Я думал, нас опять вместе поселят, как в прошлогодней заявке.

Крам стоял рядом, хотя ему нужно было идти на следующую лекцию вместе со своей группой, и тоже ждал от Гарри ответа.

— Наш кампус ведь ещё летом закрыли. Мне пришлось переехать, даже в хостеле некоторое время ночевал, потом переселился в город, — расплывчато ответил он небрежным тоном. — А где Гермиона?

— Она разве не говорила? Её родителей приглашают в Австралию, выгодный контракт. Гермиона с ними пока там. Смотрят, что и как. Через неделю приедут, решат, переезжать или оставаться…

— Так она может уехать? — Гарри пытался припомнить, что ему писала Гермиона, но он почти не читал её ужасно длинные сообщения, просматривая их по диагонали.

— Нет, конечно. Доучится. Разве только потом как-нибудь… Но кто знает, что будет потом, да? У нас ведь и здесь хорошо, зачем куда-то ехать, да ещё и в такую даль!

— Ты бы поехал с ней в Австралию? — спросил Гарри, понизив тон. Крам уже ушёл, так что он мог спросить.

— Чтобы меня там крокодил сожрал? Или гигантский паук? — Рон скривился. — Нет уж, спасибо…

Экран телефона, который Гарри держал в руке, засветился уведомлением о сообщении. “Ты живёшь с ним?” — от Крама.

Вновь ощутив тот самый холодок в пальцах, словно его уличили в чём-то постыдном, Гарри быстро отправил ответ. С трудом досидев до конца занятий — он точно знал, что пропускать их Крам ни за что не станет — и, наспех распрощавшись с Роном, поспешил на набережную.

— Как лето? — Крам появился спустя четверть часа, бесконечные пятнадцать минут, за которые Гарри успел написать сообщение Снейпу и не получить на него ровным счётом никакого ответа, даже галочки о доставке не появилось.

— Не очень.

Крам нахмурился, из-за чего его лицо приняло знакомое суровое выражение.

— Хочешь рассказать?

Это был шанс — Гарри вдруг понял, что он вполне мог бы поделиться всем, что накопилось за последние месяцы, но стоило ему набрать в лёгкие воздуха, чтобы начать говорить, как мысли испарились из головы.

Крам обошёл его, облокотился о перила, глядя вниз на серую скучную реку, и спросил о проекте — так, словно, ни о чём другом спрашивать и не собирался. Словно между ними никогда ничего не было, вообще ничего. И словно Крам не намекал всё утро про них со Снейпом.

Гарри с готовностью переключился на проект. Достаточно было вкратце обрисовать ситуацию, рассказав о новой идее — привлечь других студентов с их курса к реставрации здания, — как лицо Крама посветлело. Похоже, он только сейчас понял, о чём именно говорил Снейп на первом занятии.

— Вы уже решили, кто войдёт в группу? Сколько там нужно человек?

— Снейп будет решать. А сколько нужно… троих хватило бы, но там много мелкой работы, которая время отнимает, а времени как раз мало. Как по мне, так хоть половину курса туда — лишним не будет.

Гарри подумал, что справился бы и один, будь у него в запасе два лишних месяца. И если бы Каркаров с этим Риддлом не дышали ему в спину.

— Я бы хотел помочь, — ожидаемо сказал Крам, и Гарри кивнул, отчаянно надеясь, что тот не попросит повлиять на решение Снейпа.

Но Крам принялся рассказывать о собственных каникулах, и в его речи то и дело появлялся забавный грубоватый акцент, которого раньше почти не было заметно.

Вопроса проживания со Снейпом они так и не коснулись, и Гарри был благодарен за это.


* * *


Снейп вернулся поздно ночью.

Хлопнула входная дверь, бряцнули ключи, весь комплект звуков прибытия профессора последовал в полном наборе. Хотя Гарри и не спал, но выйти и расспросить Снейпа не решился. А утром тот уехал прежде, чем он проснулся.

Почему-то было ужасно непривычно собираться в полном одиночестве, готовить завтрак на одного, добираться на автобусе. Гарри опоздал к началу занятий и был очень рад, что это была не лекция Снейпа.

В аудитории творилось что-то странное. Он сразу понял: что-то не так. Профессор Бербидж выглядела убитой горем — она даже не заметила, что он зашёл на добрых десять минут позже и молча сидела за своим столом, уткнувшись в учебник и глотая слёзы.

Гарри отыскал Рона и проскользнул на место рядом с ним.

— Что случилось?

На лице Рона было то же задумчиво-потерянное выражение, что и у всех вокруг.

— Дамблдор умер.

Эта фраза, произнесённая тихим бесцветным голосом, прогремела громом в ушах Гарри.

— Умер?

Гарри бросил взгляд на Дина, сидящего слева от Рона, словно надеялся, что тот всё опровергнет. Но он только кивнул в подтверждение.

— Говорят, он сильно болел.

— На лекции в мае с ним всё было в порядке, — возразил кто-то, но Гарри не повернулся, чтобы посмотреть, кто именно.

На него напало оцепенение, он неотрывно смотрел на плачущую Бербидж и никак не мог ничего понять. В последний раз, когда он видел Дамблдора, тот не выглядел так, словно был при смерти. И во время их последнего телефонного разговора его голос звучал очень бодро. А ведь прошло не так много времени — неужели всё было плохо настолько?

А Снейп? Снейп знал?

Если знал, то почему тогда он отказывался звонить Дамблдору, почему не хотел даже поговорить с ним? И никогда не ездил к нему. Или ездил? Может, позавчера он как раз возвращался из больницы и поэтому приехал так поздно и был не в духе?

Гарри закусил губу от досады — похоже, он попросту пытается найти Снейпу оправдание на ровном месте.

Его размышления, как и тихие переговоры однокурсников в аудитории, прервал мелодичный голос мисс Фоукс. Он лился из приёмника под потолком, полный неподдельной печали и тоски — даже сухой текст объявления об отмене всех занятий “в связи с трагическим событием” звучал в его исполнении скорбно и горестно. Гарри слушал мисс Фоукс, и внутри что-то ёкнуло, а в глазах предательски защипало.

Его отвлёк звук распахнувшейся двери аудитории — профессор Бербидж ушла, прижимая к груди свой портфель.

— Снейп уволит её, — сказал Дин, наклонившись к ним с Роном. — Точно уволит, вот увидите. Непонятно, зачем Дамблдор держал её, а теперь уж точно никто не оставит.

Они вышли в коридоры, переполненные студентами всех курсов, преподавателями и прочим персоналом, и стали протискиваться к выходу.

— Если бы мы знали, что Дамблдор болен, навестили бы, но нам никто не сказал, — тоненьким голосом говорила какая-то высокая белокурая девушка.

— Снейп наверняка знал, он же ректор.

Гарри пытался разыскать в толпе Луну. Она должна быть где-то здесь. И должна была знать, что происходит. Сейчас Гарри, как никогда, нуждался в информации.

— Шевелись, не отставай, — Рон дёрнул его за рюкзак, утягивая вслед за собой.

Если бы Грюм следил бы сейчас за происходящим, он наверняка был бы доволен — здание покидали куда быстрее и слаженнее, чем при его плановой эвакуации. Словно объявили не о смерти бывшего ректора, а о страшной инфекции, от которой нужно было спасаться.

Толпа растекалась, заполняя всё больше и больше пространства перед новым корпусом.

Гарри стоял чуть в стороне от крыльца. В голову лезли какие-то нелепые мысли — забрали ли тело Дамблдора, куда его увезли — в морг, конечно — когда будут похороны, объявят ли место и время… Рон рассеянно следил за выходящими и ничего не говорил, а Дин куда-то запропастился.

— Как думаешь, от чего он умер? — произнёс Рон, не поворачиваясь.

— Что-то с рукой было. Она почернела.

— Как гангрена?

— Нет. Не знаю… — Гарри прислушался к толпе, которая сперва стала громче, а потом вдруг разом притихла. Он повернулся и увидел выходящего из дверей Снейпа. Ни на кого не глядя, тот быстро прошёл вперёд и, отдав пару распоряжений мисс Фоукс, одиноко стоящей поодаль от всех, скрылся из вида.

Хотелось пойти за ним. Гарри даже сделал пару шагов в том же направлении.

— Думаешь, уже можно уходить? — Рон быстро догнал его. — А то что-то никто не расходится.

И действительно, взволнованная толпа и не думала рассеиваться. Все о чём-то говорили, кто-то из старшекурсников даже плакал — но Гарри оставался в стороне от всего и смотрел на происходящее так, словно оно было огорожено от него стеклянной витриной.

— А зачем здесь оставаться? — спросил он у Рона.

Уже на приличном расстоянии от крыльца, у самого фонтана, Гарри снова оглянулся назад — с их уходом ровным счётом ничего не изменилось.

Широкими шагами к ним шёл Крам.

Уже втроём они вышли на узкую улицу, ведущую к Хогвартсу. Тепло светило солнце, совсем не было ветра — стояла чудесная погода, от вчерашних грязно-серых туч не осталось и следа. Рон нехотя поддерживал короткими репликами воспоминания Крама о последней лекции Дамблдора — хотя это была даже не лекция, а половина лекции, прошедшая в переполненной аудитории и при участии всех аспирантов, каких только можно было найти в академии. Было очевидно, что разговор едва клеится, но Крама это совершенно не волновало.


* * *


Со смертью Дамблдора что-то изменилось. А точнее, как начинал понимать Гарри, — изменилось всё.

Всё так же тихо, но теперь уже куда более настойчиво говорили, что Снейп как-то причастен ко всему этому.

Говорили, что он отключил приборы — и фактически Дамблдор на тот момент ещё не был мёртв, а вот после — умер.

Говорили, что Снейп убил Дамблдора.

Спросить обо всём этом самого Снейпа не получалось — за всё это время не представилось ни единого шанса.

С того самого дня, когда Гарри опоздал к вести о смерти, чувство, что он потерял нить, утратил связь с происходящим, росло и крепло. Снейп перестал его замечать. В его маленьком доме они практически не пересекались — если и виделись, то мельком, а чаще всего Гарри только слышал звуки пребывания Снейпа в доме, но не видел его. Он нарочно засиживался допоздна на кухне в надежде дождаться, но не дожидался. Снейп либо возвращался слишком поздно, либо, ни говоря ни слова, шёл мимо — сразу к себе, не задерживаясь.

Гарри не понимал, почему он продолжает здесь жить, злился, решался на открытый разговор — но эти решения таяли в пустоте тёмной тихой кухни. Он словно вдруг стал пустым местом. И хотя Снейп ничего ему не говорил и не проявлял никакого недовольства тем, что Гарри продолжал жить в его доме, возвращаться с каждым днём было сложнее. После открытого окна пропало чувство безопасности, а теперь вообще всё пропало.

Но хуже того — Снейп перестал приходить на лекции.

Даже в Академии они виделись только случайно, мельком.

Проект подвис в воздухе, словно его тоже, как и самого Гарри, для Снейпа больше не существовало. Было обидно, и страшно, и совершенно непонятно, что делать дальше.

Всё это чувствовал не только он — атмосферу в Академии нельзя было назвать приятной или лёгкой. Лекции стали более напряжёнными.

В первую же неделю после смерти Дамблдора Снейп уволил Бербидж. Позже она объявила, что уходит сама, по своей воле, но Гарри слышал это надрывное "Пожалуйста, Тобиас", когда в очередной раз пытался найти повод зайти в кабинет ректора. Были и другие увольнения, были замены — реставрацию теперь вёл Кэрроу, хуже варианта и вообразить нельзя. Снейп перекраивал Академию, ломал её и переделывал по-новому, но никто не видел проекта, не знал, к чему стремится Снейп и не мог предсказать, чем это закончится.

Изо дня в день Гарри ощущал этот растущий тяжёлый ком в груди от чувства неправильности, даже иррациональности происходящего. Словно он вдруг остался один. Нет, даже не так — словно был не один, а теперь его оставили в одиночестве, выбросили из поля зрения, вычеркнули из быта, из важных вопросов в повестке дня. Он поднимался к ректорскому кабинету, но не знал, стоит ли заходить.

И всегда возвращался обратно на этаж, где проходили занятия — часто под хмурым взглядом Крама.

Крам следовал за ним повсюду, и хотя Рон всё ещё настороженно относился к новому приятелю, у вернувшейся из Австралии Гермионы с ним обнаружилось много общих тем. Крам всегда очень внимательно слушал абсолютно всё, что она говорила — от равных прав австралийских аборигенов до логических несостыковок в учебнике по Истории реставрации, и многозначительно кивал. А Рон злился. Злился и отмалчивался — эта напряжённость между ними после Австралии подтачивала даже Гарри, хотя он не вмешивался.

События следовали одно за другим — на смену Бербидж так никто и не пришёл, так что говорили, итоговый тест придётся сдавать после самостоятельной подготовки. Кэрроу разделил группы, и часов практической реставрации стало вдвое меньше. А затем пришло письмо-предупреждение от Фонда о сроках сдачи проекта.

Гарри прочитал его ночью и до утра так и не смог заснуть. Несколько раз он порывался дойти до комнаты Снейпа, но какой-то страх удерживал его от подобного поступка. А наутро тот, как и всегда в последнее время, слишком стремительно удалился, чтобы можно было успеть что-то спросить. Или Гарри казалось, что стремительно, а на самом деле нарочно проторчал в ванной слишком долго... Что, если он тоже игнорировал Снейпа? Что, если он тоже перестал его замечать? Неожиданное чувство вины затапливало, и Гарри решился выплыть во что бы то ни стало. Им нужно поговорить сегодня же.


* * *


Мисс Фоукс не было на месте, и Гарри трижды постучал в кабинет Снейпа. Не дождавшись ответа, он всё равно потянул дверь на себя и, сделав шаг вперёд, поднял голову, тут же наткнувшись на холодный и жёсткий взгляд Снейпа.

Тот сидел очень прямо, его тёмный пиджак был идеально выглажен, на столе царил абсолютный порядок, а лицо выглядело полностью лишённым каких-либо эмоций.

Снейп молчал. Он не сказал язвительно "Я вас не приглашал, Поттер", не потребовал зайти позже, когда не будет занят более важными делами... Он сидел и молчал, глядя на Гарри. От этого непривычно строгого вида, от пристального взгляда внутри поднималась волна паники. Нужно было взять себя в руки.

Гарри подошёл, придвинул один из стульев, отстранённо стоявших у стены, и сел. Все эти действия заполняли тишину, давая небольшую отсрочку. Снейп продолжал молчать, испытывая Гарри на прочность.

— Пришло письмо от Фонда.

Начать было непросто, поэтому Гарри начал без приветствий, с середины — с самого важного, по его мнению, пункта разговора.

Снейп чуть склонил голову набок.

— Вы тоже должны были его получить, вы в копии. Это напоминание о сроках и предупреждение, что проект могут передать следующему кандидату…

— Вы готовы передать проект? — сухо спросил Снейп.

— Нет, — этот ответ был очевидным, невозможно представить себе другой.

— Что вам нужно сделать, чтобы сохранить грант?

— В письме был запрос отчётов и планов, но ведь план так до конца и не доделан, нужно закончить его, определить количество человек и состав.

— Так заканчивайте и определяйте, — на лице Снейпа мелькнуло раздражение, будто он тратил сейчас своё время самым бездарным образом.

Гарри чувствовал ужасный холод, словно проглотил целую глыбу льда. Если за прошедшие несколько недель, пока Снейп игнорировал его, можно было представить себе любую причину, всё, что угодно, то сейчас можно было сказать наверняка — от него отмахивались. Он не знал, почему ему настолько — до головокружения, до холода в лёгких — обидно и неприятно видеть это.


* * *


— Что он сказал? — тихо спросил Крам, чуть оттеснив Гарри в сторону. Аудитория была закрыта, и они все, двумя группами, толпились в коридоре.

— О чём? — Гарри оглянулся — нужно было убедиться, что рядом нет никого, кто мог бы услышать лишнее. Крам как всегда следил за ним, и не стоило утруждать себя и уточнять кто “он”.

— О твоём гранте, о той работе, — безошибочное определение. — Ты же за этим ходил? Время идёт, но ничего не движется.

— И не подвинется, видимо, — буркнул Гарри. — Он и слушать не стал.

Крам нахмурился сильнее и отвернулся. Он не пытался скрыть своих корыстных мотивов — участие в процессе, путь даже второстепенное, манило его. Но от понимания этого было даже проще.

— Не стал слушать? Может, ты тихо говорил? — Крам резко повернулся к нему. — Гарри, это тебе нужно, а не ему. У него этих грантов было… наверняка достаточно, чтобы сейчас быть ректором. Поговори с ним ещё раз. Хочешь, я пойду с тобой?

Гарри замотал головой, и Крам усмехнулся.

— Попробуй снова.


* * *


Попробовать снова оказалось сложнее, чем попробовать в первый раз. Целый день Гарри варился в собственных мыслях, как в адском котле, и под вечер был готов перенести всё на завтра. Или на послезавтра. Или действительно попытаться всё сделать самостоятельно, без Снейпа. Он ведь может спросить Луну, как правильно оформить план и что написать в отчёте о проделанной работе, если никакой работы проделано не было… Но Гарри зачем-то убеждал себя, что ему нужна помощь Снейпа.

Он дождался конца занятий, выждал ещё какое-то время, когда мисс Фоукс уйдёт, и только потом поднялся в ректорский кабинет.

Дверь была приоткрыта, и Гарри подумал, что стучать как-то глупо. Словно один лишний звук лишит его последней уверенности.

Снейп стоял у окна — второго, не рядом с его столом, а напротив длинного стеллажа, который Гарри лично наполнял книгами и журналами. Он опирался локтями на высокий подоконник и опустил голову на ладони. Идеально выглаженный пиджак висел на спинке стула.

Гарри подошёл ближе, но Снейп не шелохнулся, и его поникшие плечи размеренно поднимались и опускались в такт дыханию. Рядом на подоконнике стояла чашка кофе. Гарри взял её в руки — холодный, давно остыл. Гарри некстати подумал — где все эти дни ел Снейп? Он почти никогда не завтракал и редко ужинал — если вообще можно было поужинать за те пять минут, которые он, судя по звукам, проводил на кухне.

— Ваш кофе ледяной.

Снейп не шелохнулся, и Гарри, держа в руках чашку, вышел из кабинета, в последний момент услышав шорох за спиной. Он вылил остатки в раковину и запустил кофе-машину позади стола мисс Фоукс.

Когда он вернулся, Снейп всё также стоял у дальнего окна, только теперь он развернулся и с подозрением наблюдал за его действиями.

— Держите.

Снейп поставил чашку обратно на подоконник, но прежде, чем Гарри успел ощутить укол разочарования, сказал:

— Нужно, чтобы немного остыл.

Было заметно, как Снейп собирает себя в прежний образ — как медленно, словно нехотя, он выпрямляет спину, как на лице появляется маска безучастного спокойствия и разжимаются сжатые в кулаки ладони. Он даже снял со стула пиджак. Подержав в руках, но так и не надев его, бросил на стол, прямо поверх идеального порядка.

Стало вдруг совершенно ясно — несмотря на то, что именно Гарри сейчас пришёл за помощью, помощь нужна была Снейпу.

То самое ощущение, будто в желудке засела острая ледяная глыба, усилилось многократно, а щекам стало жарко. Необходимо было что-то сделать. Гарри посмотрел на Снейпа и через пару бесполезных вдохов и выдохов сказал:

— Вам нужно домой. Или хотите, сходим куда-нибудь поужинать. И продукты нужно купить, почти всё закончилось.

Щёки горели нещадно, пока Гарри ждал ответа — или приговора. Если Снейп и был удивлён, то эта эмоция захлопнулась в глубине его глаз, не успев показаться на поверхности.

— Ждите меня внизу, — сказал он, забрав кофе с подоконника, и отпил глоток.

— Хорошо, — ответил Гарри. Тепло разливалось внутри.

Не было никакого повода для радости. И всё равно он чувствовал себя так, словно только что прыгнул с парашютом и удачно приземлился на неровную почву, умудрившись не переломать при этом ног.