Наперегонки

- Ты должен бывать у нас чаще, Северус, - говорит Лорд, отпуская меня. - Люциусу не хватает хорошей компании.

- Благодарю, мой господин.

Выходя, я бросаю на него последний взгляд – он утомленно откидывается в кресле. А что, если он нездоров? Что, если ему нужны зелья, а он подозревает меня и потому не хочет просить? Но неужели Хвост сварит зелья лучше меня?

Я застываю у ручки двери – вернуться и расспросить его или нет? Или сейчас я и так занял слишком много его времени, а ему нужно отдохнуть… Но я могу вернуться завтра. Он сказал: «Люциусу не хватает компании». Но ведь это было бы глупо, если бы его правда волновало, нужна Люциусу компания или нет. Значит ли это, что на самом деле эту фразу можно перевести: «Мне не хватает хорошей компании»?

И правда, откуда у него тут хорошая компания, кроме Люциуса? Ничтожества и лизоблюды. Он и раньше выделял меня, он не может не выделять меня, я умнее всех его соратничков вместе взятых. Это надо использовать.

Я хочу заполучить его.

Я его хочу! Удивительно, как я раньше не замечал, какой он. Но он же не может?.. Или новое тело действует по-новому? И у меня… я… Он погладил меня несколько раз по волосам, не оттолкнул. Значит, я ему не противен. И это «Люциусу не хватает хорошей компании». Почему он не сказал прямо? Он был растерян, когда я уткнулся ему в подол. Может быть, я его смутил и взволновал? Что он чувствовал, когда смотрел воспоминания?

Сердце, кажется, сейчас перемелет грудную клетку. Чтобы немного успокоиться, захожу в кабинет к Люциусу. Он предлагает остаться, но я не могу. Не могу. Я сейчас не смогу выносить ничью компанию, кроме его. Все остальные так мелки, жалки по сравнению с ним. Наскоро прощаюсь, кажется, действительно огорчив Люциуса, и ухожу, и пока иду по тисовой аллее и потом вдоль ограды поместья, перебираю в памяти каждый жест. И я задержал его руку в своей, когда целовал, я держал ее двумя руками, а он не отнял ее. Как мне заполучить его?! Я должен его заполучить. Я совершенно точно знаю, что умру, если не заполучу его.

Мерлин, я не был влюблен так даже в Альбуса.

Альбус? Что?!

Я застываю посреди тропы. Потом с размаху сажусь на нее, вовсе не думая, что кто-то другой из пожирателей, прибывший на очередную аудиенцию, может натолкнуться на меня.

Блядь. Блядь. Блядь!!!

Рядом со мной появляется Мария Инесса, заставляет меня подняться, обхватывает крепко и аппарирует в какое-то поле, под дуб, в тени которого лежит ствол поваленного дерева. У меня кружится голова, и она усаживает меня на него.

- Ты все это время ждала там? – спрашиваю.

- Нет, поставила метку на тебя и пообедала в «Пьяном гиппогрифе» в Суиндоне.

- Ты так хорошо знаешь Англию?

- Неплохо. Изучила ее, когда Ромулу сбежал сюда. Хотела понять его выбор.

- Я спал с Ромулу, - вспоминаю. Мне все равно, что она сейчас подумает. Но мне важно, так важно вспомнить, что он был. Что в моей жизни было что-то, кроме любви к этому змеемордому уроду.

- Так это был ты, - Мария Инесса удивляется, впрочем, не сильно. – Эрнесто рассказал мне, что у Ромулу был роман и он попросил стереть ему память. - Я не уверена, что хорошо, что он выбрал Риту, - говорит она.

- Я любил его.

Я вдруг понимаю, что по моему лицу текут слезы. Потому что я ничего, ничего не чувствую. Ни любви к Ромулу, ни желания к той, которая так заводила меня сегодня. Я даже не могу почувствовать этот гребаный страх, что я все забуду и останется только Лорд. Тварь, которая без спросу поселилась в чужом поместье и сказала мне «ты должен чаще бывать у нас». Это блядское «у нас». Вот Абраксас все четко понимал с самого начала, при Абраксасе он бы никогда не посмел там жить просто потому, что захотелось. Почему нет никакого способа сейчас вернуться и, прихватив Люциуса, ну и домовиков, спалить этот чертов Малфой-мэнор дотла вместе со всей дрянью, что внутри?.. Риторический вопрос.

- Ты белый как мел, - тихо замечает Мария Инесса.

- Я не помню, как любил его. Я не помню, как трахал тебя. О, зато я показал ему, как трахал тебя, - я почти ору. Или даже не почти. – Ты хоть понимаешь, что я сделал?! Я показал ему тебя, сцену за сценой! – я кричу так, что у самого в ушах звенит.

И в этот момент на меня обрушивается холодный душ. Тугие струи хлещут по лицу, смывая грязь, унижение, боль. Когда поток заканчивается, сползаю с дерева прямо в лужу, закрыв лицо руками.

- Спасибо, - говорю.

- Первое, что пришло в голову, - отвечает Мария Инесса. – Экскуро. Тергео.

Грязь вокруг исчезает. Меня начинает колотить. Мария Инесса набрасывает высушивающие чары и опускается рядом, обнимая меня. От медных волос пахнет апельсином, и я вспоминаю, как давал ей инструкции. И все же я вспомнил сам. Значит, возможно, я зря испугался и не так безнадежен? А что если Лорд примет мои… ухаживания за чистую монету? Что, если я подал ему идею и он захочет?.. Нет, я не хочу об этом думать сейчас, нельзя.

- Я вчера писал Эрнесто. Но он не ответил.

- У него вчера было суточное дежурство в магическом красном кресте. Там иногда настоящее сумасшествие. Целители даже в туалет не ходят, пользуются специальными чарами. Он наверняка еще спит. Но думаю, что уже можно его разбудить. - Она достает из сумочки связку разноцветных металлических линеек и выбирает сиреневую: - Держись.

Мы оказываемся у знакомого подъема. Кажется, ничего не изменилось. Кроме того, что я не был здесь летом. Все тот же бурьян, репьи на мантии… а вот оттуда я выволакивал Фелиппе, когда он отравился черной пылью. Интересно, он выяснил, кто это был и как это произошло?

Блядь. Мария Инесса успевает подхватить меня, прежде чем я треснусь головой о крыльцо. Садимся на ступеньки.

- Мне не нравится этот обморок, Северус, - говорит она.

- Тебе еще много чего в связи со мной не понравится, - замечаю. - Нам не нужно больше встречаться. Теперь он знает, что ты моя любовница. И это значит, что если он разозлится на меня…

- Я поняла.

- Мы должны придумать какой-то код. Причем такой код, который мне и в голову бы не пришло использовать, когда я думаю, что я с ними.

- Это все решаемо, Северус. Пойдем.

Мы поднимаемся на второй этаж по трухлявой лестнице, над которой все еще висят плакаты Битлз. Мария Инесса распахивает дверь в гостиную.

- Хьюстон, у нас проблема, - до отвращения жизнерадостно произносит она.

Фелиппе, склонившийся над столом, на котором разложена карта, поднимает голову.

- Северус! – радостно восклицает он и делает шаг ко мне, протягивая руку.

- А этот что тут делает?! – Эрнесто, стоявший у камина, заслоняет Фелиппе собой.

Ну нет, не на того напал.

- Как трогательно, Малыш Эрни! - говорю своим самым медовым голосом.

- Он кадрил тебя?! – возмущенно восклицает Фелиппе.

А вот его я таким расстроенным видеть не могу.

- До того, как вернулся к тебе, - быстро поясняю я. – В гей-клубе. Он не знал, кто я такой.

- Все, закончили вашу маленькую милую сцену? – спрашивает Мария Инесса. Боже, она даже говорит так, как я. – Вы знаете, что Северус занимается очень важным делом для ордена. Это дело сопряжено с огромным риском, и ему нужна твоя консультация как специалиста, Эрнесто. Так что я ожидаю от тебя сейчас сознательности члена ордена, а не попытки меряться членами. Тем более что уж в данном случае тебе нечего опасаться.

А это забавно. Стоит тут в роли моего адвоката, а когда мы в прошлый раз здесь виделись, все было очень даже наоборот.

- Да, видок у него еще тот, - замечает Малыш Эрни, меняя гнев на милость.

- Сейчас, сейчас ты все расскажешь, - Фелиппе обходит Эрнесто и наконец протягивает мне руку, но не довольствуется рукопожатием, а притягивает к себе и стискивает в крепком объятии. – Вина?

- Чаю было бы лучше. Если есть.

- Все есть.

Фелиппе провожает меня к дивану, на котором в свое время так много всего… гхм… интересного происходило (Эрнесто меняется в лице), и я внезапно обнаруживаю себя закутанным в плед. В жару-то. А чай… Ну конечно же, чай помогает, как всегда.

Потом Фелиппе, на которого очень выразительно смотрит Мария Инесса, говорит: «Схожу-ка я на турник», а Мария Инесса говорит Эрнесто: «Ты меня понял?», а тот ухмыляется: «Понял, понял», и она говорит уже мне: «Северус, ты можешь ему доверять», и тоже дизаппарирует, а мы с Малышом Эрни остаемся одни.

- Ну давай, рыцарь печального образа, что там у тебя? – говорит он, подставляя к дивану стул и затягиваясь.

Давя стыд, пересказываю все три эпизода, когда я забывал об этой стороне.

- Ну пока все нормально вообще-то, - говорит Эрнесто к огромному моему облегчению. – Тем более что сегодня ты вышел сам. И это именно так и должно чувствоваться. Ты подавляешь одни эмоции и усиливаешь другие. Результат закономерный. Вообще это дело привычки. Конечно, тебе не мешало бы быть порасслабленней и что-то сделать со страхом смерти и пыток, чтоб не бояться так сильно и чтобы часть личности, которая все контролирует, оставалась в сознании, а не вытеснялась в подсознание, но в целом неплохо.

- И что, интересно, я могу сделать со страхом смерти и пыток? – ехидно интересуюсь я.

- Например, ты можешь просто рассказать мне, чего боишься, а я послушаю.

Вглядываюсь в него, пытаясь понять, не издевается ли он надо мной, но Эрнесто серьезен и явно в своей стихии.

- Больше всего я сейчас боюсь не смерти и пыток, а… - я останавливаюсь. У меня не хватает духу это выговорить. Но Эрнесто ждет и смотрит на меня внимательно, и Мария Инесса сказала: «Ты можешь ему доверять»… - лечь под этого урода, - заканчиваю я глухо.

Эрнесто какое-то время молчит.

- Слушай, - потом заговаривает осторожно, - ну не с шипами же у него там хуй и не двойной до колен, и с конца, наверное, не яд змеиный капает.

Меня выносит, и я смеюсь так долго и так, видимо, громко, что прибегает озабоченный Фелиппе:
- Северус, все нормально?

- Все нормально, - выпроваживает его Эрнесто, - иди.

- Хорошо, - Фелиппе поправляет на мне плед, - но ты скажи, если тебе что-то нужно, я во дворе. – Он снова дизаппарирует.

- Ну правда. Я помню, что там какая-то хуйня с тем, что он возродился, что он, кажется, на человека мало похож, но все же похож…

- А вот это, интересно, ты откуда узнал?

Не припомню, чтобы я детали внешности Лорда на собрании в ордене расписывал…

- У моего брата Макса есть лучший друг Виктор Крам, у Виктора Крама есть хорошая подруга Гермиона…

- Можешь не продолжать.

Впрочем, это, наверное, неплохо, что эти новости тоже быстро расходятся.

- Кожа у него какая? Чешуя или?..

- Нормальная у него кожа, просто бледная. Нос приплюснутый. Зрачки красные. В принципе можно не обращать внимания. Дело вкуса. – Меня передергивает. – Если ты хочешь спросить, пересплю ли я с ним, если понадобится – да, конечно, пересплю.

Прикрываю глаза, чтобы не видеть ухмылки.

- Моим первым стал препод, - вдруг тихо говорит Эрнесто, и я понимаю, что не услышу ничего хорошего. – Точнее двое преподов, но со вторым было как-то попроще. Я учился в интернате колдомедиков, у родителей было очень плохо с деньгами, и с положением тогда было плохо – маму преследовали, и меня еле впихнули в бесплатную программу, да еще под чужим именем, и поставили задачу продержаться на ней. А я болел колдомедициной. Ну и я мальчишка, мне четырнадцать, семья далеко. Все хулиганят так или иначе, только платников, понятное дело, никто не трогает, а у бесплатников дисциплинарный журнал заполнен весь от и до. В общем, я знал, что к нему ходили все, и не по одному разу, и что моя очередь тоже настанет… Ну, она и настала. – Он замолкает, и я вижу, что он пытается себя пересилить, но не может.

- Можешь показать?

- Сейчас. – Он прикрывает глаза, видно, как напряжена переносица. – Получилось?

О да.

Два урода, насилующих неуклюжего подростка.

- Сколько раз она наставала?

- Шесть. С этими.

- А еще говорил, что не был снизу, - мне надо как-то отвлечься от того, что он показал, меня и так достаточно сегодня трясло, но мысли крутятся вокруг одного.

- Врал, конечно, чтоб тебя соблазнить. Но на самом деле это и правда тоже – потому что добровольно, так чтоб самому хотелось отдаться, никогда.

- Нашел кого-то?

- Нет. С Пиппе попробовал. Хотел сделать ему приятное. Ну и несправедливо, что я был все время сверху.

- И как?

- Ну, вначале паршиво. Потом ничего. А потом… - он улыбается, и в этой его улыбке и любовь, и нежность, и гордость оттого, что у них все получилось, и я понимаю, что я завидую.

Потому что у меня не вышло ни с Альбусом, ни с Фелиппе, ни с Ромулу. И сознавать это ошеломляюще больно. Но в то же время я понимаю, что рад испытывать эту боль. Потому что я наконец чувствую и понимаю, что я чувствую, на этой стороне.

- Мне помогло, что я смог отделить то, что было там, с ними, и то, что у меня есть сейчас с Пиппе, - продолжает Эрнесто, и я понимаю, что это то, ради чего он эту историю рассказывал вообще. - А Пиппе я так и не смог рассказать, - усмехается он. - Потому что до сих пор стыдно. Козел он, а стыдно мне. Хотя бы потому, что я даже не подумал написать кому-то из взрослых. Потому, что не сбежал. Потому что мне даже не пришло в голову первое, что надо было сделать, как только я узнал про других – рассказать отцу. А отец все-таки не последний человек в колдомедицинском сообществе. Правда, я мог бояться, что он вообще не отреагирует, что я напишу и выяснится, что ему все равно. Или что ему не все равно, но он не сможет пойти против них, потому что кишка тонка.

- Я так понимаю, тот маг до сих пор преподает?

- Тот маг до сих пор преподает.

- Это нельзя так оставлять, - говорю убежденно.

- Не поверишь, мне до этой минуты это даже в голову не приходило.

Мне опять кажется, что он издевается, но потом я понимаю, что и на этот раз он говорит серьезно.

- Сколько лет прошло?

- Пятнадцать. Пиздец. Сколько детей за это время через его руки, а я…

- А ты точно такой же ребенок. Из этого очень сложно вырасти, потому что убежать и спрятаться проще, чем набраться смелости и урыть урода. Чем понять, что ты можешь его урыть. Но для этого у тебя сейчас есть я.

И я в эту минуту, надо сказать, просто прекрасно себя чувствую. Я все-таки пожиратель, и сейчас я, кажется, очень хорошо понимаю, почему им стал. И да, я знаю, что делаю это все потому, что мне куда-то нужно слить гнев, но мне все равно.

- Что ты собираешься делать? – он заметно напрягается.

- Пока не знаю. Что-то такое, что не подставит никого под удар, но даст ему в полной мере прочувствовать то, как он измывался над другими.

- Может быть, просто прекратить его деятельность?

- Может быть просто прекратить, - в тон ему отвечаю я. – А может быть, прекратить ее так, чтобы другие почувствовали себя отомщенными. Чтобы дети, над которыми он измывается прямо сейчас, почувствовали, что до них есть кому-то дело.

И нет, это не потому, что я хочу быть лучше Альбуса, который позволил продолжаться тому, что творили Поттер и Блэк. А просто потому что.

- У тебя большой опыт, как я посмотрю?

- У меня опыт детей, которые попали в Хогвартс из маггловских приютов. Там бывало и похуже. Не только сами пользовались, но и торговали. Но там все стандартно – немного угрозы, и очередная тварь ползет в полицию писать заявление на самого себя, сдавая остальных подонков. Здесь это не прокатит. – Я останавливаюсь. - Альбус не должен об этом узнать.

- Я не скажу, конечно же, - фыркает Эрнесто. – Но я думаю, что мы можем взять на дело мать. Кажется, я уже созрел ей рассказать, а она развлечется.

Кажется, эта семейка доконает меня когда-нибудь.