Змееглоты

Финн проснулся на рассвете. Воздух полнился беззаботным пением птиц в ветвях, одетых в зелень более яркую и пышную, чем маг видел вчера. Он приподнялся и оглянулся – множество цветов самых разных оттенков и размеров цвели вокруг него. Казалось, последние слова Мёлюзин, наполовину услышанные, наполовину навеянные снами, оказались правдивыми.
Финн поднялся на ноги и принялся блуждать по поляне в поисках ведьмы и пса, но никого не было. Терпение мага подходило к концу, когда он начал повторно кружить по поляне.
- О, Стихий ради! Ты не можешь не знать, что я уже проснулся! – Раздраженно рыкнул Финнгриф и достал палочку из голенища сапога.
- Конечно, не могу! – мягкий смех донёсся с древнего дуба.
Женщина сидела среди ветвей – там, где еще минуту назад никого не было видно. Её рыбье одеяние, переливающееся чешуей на солнце, мягко мерцало в лучах светила.
- И не будь зол на Бриана – он верно охранял тебя весь этот месяц.
- Месяц?! – опешив, прошептал Фирг, не в состоянии поверить в услышанное. – Ты усыпила меня на месяц? Стихии неба, зачем? У меня…
- …столько планов и заданий, я знаю, Финнгриф. – женщина улыбнулась и одним неуловимым глазу движением буквально стекла с могучего дерева. – Но ты не единственный, у кого есть планы и…скажем так… обязанности. И я разбудила тебя как раз вовремя для наших общих чаяний и планов.
- Я не понимаю тебя, - устало произнёс воин, - ты можешь просто прекратить играть в загадки?
- Я ни во что не играю.
- Тогда просто скажи мне…
- Вода не говорит.
- Но шепчет, так?
Он посмотрел на женщину. Та делала то же самое с мягкой улыбкой на лице.
- Мёлюзин, я должен вернуться. Должен был ещё месяц назад, на самом деле. Где Бодуэн?
- Он не пойдёт с тобой.
- Почему?
- Он слаб и болен. До сих пор.
- Я хочу увидеть его.
- Нет, не хочешь. Но должен. Ты не можешь войти в мой дом, но можешь заглянуть в него. Жди.


Фирг, не до конца понимая Мёлюзин, хмуро наблюдал, как она с громким плеском погрузилась в ручей и, махнув ему рукой, скрылась в водах. Вскоре ведьма вернулась. В руках она держала небольшое блюдо с водой.
- Я покажу тебе. Смотри!
Легкое дыхание Мёлюзин заставило воду покрыться мелкой рябью и мягко зашептать в ответ на непонятном воину языке. Вскоре рябь стала сходить на нет и на глади появилось блёклое изображение, подобное тому, какое было на водном зеркале, в котором Финн впервые увидел саму Мёлюзин.
Постепенно вода становилась всё спокойнее, а изображение – всё чище.
На зеркальной глади вод был виден Аделяр. Он спал, но сон его был лишён покоя. Юноша стонал и временами скулил от боли. Он спал на правом боку спиной к воину, но вскоре перевернулся на левый бок, и Финнгриф не сдержал окрика:
- Это не Бодуэн!
- Это он.
- Этот седой мужчина со шрамами на лице?! Чепуха!
- Он на пороге Смерти, и тот уже успел приоткрыть для него ворота, когда ты прибыл сюда с ним.
- Ты сказала…
- Я сказала, что он получил клинок в грудь. Ты знаешь много нигу, которые пережили подобное?
- Но его шрамы…
- Магия тяжела для принятия обычными людьми. Даже если это все лишь вода.
Финн ещё раз взглянул на лицо товарища, внимательнее на этот раз. Теперь он видел – эти шрамы в действительности были метками, которые остаются от кипящей жидкости.
- Он на самом деле жив?
- Да, жив. Но он больше не Аделяр Бодуэн Алякур. Не для обычных людей, по крайней мере.
Воин обернулся к женщине.
- Он не выглядит самим собой, это точно…
- Я не к этому веду. В нём сейчас так много разной магии – в его крови – что он нечто среднее между сорсьером и нигу. Кровь Аима, твоя кровь и – совсем немного – моя. Этого слишком много для обычного человека без магии. – Мёлюзин задумчиво перебросила косу на грудь, глядя на юношу в водном зеркале.
- Твоя кровь?
- Вода была близка к тому, чтобы просто уничтожить его. Я должна была что-то сделать.
- Неужели он проделал весь свой путь только для того, чтобы…вот для этого?
- Он проделал свой путь для того, чтобы совершить его, - пожала покатыми плечами ведьма.
- И что с ним будет теперь, когда он… придёт в норму? – Фирг снова внимательно уставился на Аделяра.
- Он останется здесь. На какое-то время. Он сможет вернуться во Франкию позже. Возможно, когда дела на вашем острове завершатся.
Фирг тяжело кивнул.
- Для этого я должен отправиться обратно.
- Отправишься. На рассвете.
- Следующего же дня?
- Думаю, да.
- А Бриан…
- Он знает, когда вы уходите, не стоит беспокоиться. Он придёт.

Ведьма повернулась к реке.
- Мёлюзин…
- Да? – С лёгкой улыбкой обернулась женщина.
- Откуда ты знаешь…
- О Бриане? Я говорила с ним.
- Не только.
- Вода, Финнгриф. Вода не имеет голоса, но она также не имеет и времени. Пока рождаются, растут и гибнут во тьме веков империи, юные леса седеют, а горы становятся старыми, вода остаётся водой. Она не считает дни, подобно солнцу, и ночи, подобно луне. Она бежит вперёд, чтобы рано или поздно повторить свой бег снова.
Мёлюзин оставила мага одного под куполом ветвей древнего дуба.
Воин сидел в тишине, раздумывая о всём своём путешествии и о всём услышанном здесь, в Броселианде. Он задумчиво посмотрел на перстень, доставшийся ему в наследство от предка-основателя.
Слизерин сказал, что сможет найти его, Фирга, и связаться с ним с помощью перстня. Почему до сих пор он не сделал этого? Не смог? Или не захотел? Что там на острове происходит? Да ещё и эта могила… Кто эта девушка, что хоронила старика? И почему Мёлюзин ничего не сказала Моргане – если, конечно, догадки Фирга правдивы?
Рой вопросов гудел в его голове, не умолкая ни на минуту, и от того она становилась всё тяжелее.

Бриан вернулся к воину, когда в небе зажглись первые звёзды. Казалось, он стал крупнее за прошедший месяц. Зарываясь грубыми пальцами в густую мягкую шерсть пса, маг наблюдал за воронами в терновнике у могилы, за легким шелестом листвы Гильотэна, за блеском серебряной в свете луны воды и думал, что, если бы только у него был выбор, где дожить свой век, он выбрал бы Броселианд. Здесь всё, как и многое дома, дышало кельтами, но этот лес, в отличие от Британии, ещё отчётливо помнил друидов. Дуб напевал их песни. Ручей пересказывал их шутки. Камни хранили их тайны. Деревья негромко вспоминали их заклинания и чары.
Наверное, поэтому тот, кто покоился теперь под камнями на этой поляне, выбрал Броселианд местом упокоения.

С наступлением полуночи снова появилась Мёлюзин, принесла воину ужин, а с ней – её бубри, уже виденная однажды Фиргом. Птица задумчиво что-то жевала, оставаясь в тени, до которой не доставал свет костра.
- Сколько ей лет? – поинтересовался воин.
- Ему немногим больше, чем мне, - погладила по голове птицу женщина и, шагнув вперёд, опустилась у огня.
- А та, что нашла Аима?
- Это может знать сам Аим.
Некоторое время ночной покой нарушал только треск костра, затем маг снова заговорил.
- Скажи мне, Мёлюзин, где вторая женщина, что хоронила старца здесь?
- С чего ты взял, что их было лишь двое?
- Не думаю, что здесь могло проходить увеселение вакханок.
Мёлюзин мягко улыбнулась.
- Верно думаешь. И этой женщиной не была Моргана.
- Но где она сейчас?
- Где должна быть.
- Ты говоришь о судьбе?
- О жизни.
- Я не понимаю.
- Как и я. Как и любой другой человек. Это – основная идея и основная беда нашего существования. Нам просто нужно прожить наши жизни, делая то, что должны. Отдохни немного, рассвет уже почти коснулся кончиков твоих ресниц.

Мужчина хотел задать ещё несколько вопросов, но Мёлюзин поднялась на ноги. Оставила его с псом и, подняв облако брызг, скрылась в водоёме. Бубри остался рыться в траве и листве в поисках каких-нибудь вкусных – по его птичьему мнению – существ.
Ни сон, ни покой не шли к Фиргу.
Он обнял дремлющего рядом пса одной рукой и, опершись другой о землю, запрокинул голову к полному звёзд небу. Маг был уверен: эта ночь – одна из немногих последних спокойных на ближайшее будущее. Он не стал попусту растрачивать возможность наполниться древней мощью и красотой этого места, в котором прошлое всё ещё дышало каждым порывом ветра. Местность удивительным образом забирала беспокойство и тревоги, и фений послушно отдал все тяжелые думы о предстоящем, покорившись чарующей ночи.
Так, в лёгкой полудрёме и отвлечённых размышлениях о прошлом, воин встретил первые краски дня на небосводе.
Вместе с ними из воды вышла и Мёлюзин в своих рыбьих одеждах. В одной руке она держала высокий кувшин, который выглядел так, будто его выточили из ракушек.
- Ты готов? – улыбнулась она и поправила увитую водорослями косу.
Фирг кивнул.
- Когда первые лучи солнца коснутся вод, я помогу тебе вернуться.
- Почему нам нужно дождаться рассвета?
- С солнцем всё тёмные тени уходят. Ночью же их едва ли можно различить.
- Но тени есть и днём, - непонимающе произнёс Фирг.
- Тень теням рознь.
Маг покачал головой и заговорил, надеясь хоть сейчас разговорить колдунью:
- Ты знаешь, что там, на острове. Знаешь, что там происходит. Так скажи мне. Почему ты наслала на меня месячный сон? Почему говоришь о каких-то тенях? Почему мы нужны были тебе здесь, в Броселианде? Готов поспорить, не ради любования природными красотами!
- Конечно же, нет, здесь ты прав. Но ты должен был быть здесь с того момента, как решил помочь Лестранжу с его делами, скажем так.
- Но сюда меня привела ты!
- Нет, ты.
Финн раздраженно рыкнул.
- Как, во имя Стихий, это мог быть я?! Я слышал твой шёпот, твои слова, твои магические напевы в чистых водах!
- Лишь потому, что ты прибыл во Франкию.
Фирг не нашелся с ответом. А Мёлюзин, немного выждав, продолжила:
- Этот человек, что лежит здесь… Об этом важно знать. Моргане, по меньшей мере. Она узнала бы о нём в любом случае, если бы ты не прибыл сюда. Много позже. Но благодаря твоему решению всё сложилось так, а не иначе - пусть знает сейчас.
Через некоторое время Фирг заговорил.
- На острове некие тени. И они опасны – по крайней мере, ночью. Так? А Атхен и остальные знают?
- Если нет, то вот-вот узнают, - безмятежно улыбнулась женщина, будто забыв недавние слова.

- Мёлюзин, - неожиданно даже для самого себя вспомнил кое-что важное Финнгриф. – Аделяр получил удар клинком. А где тот, кто его нанёс?
- Некому сообщить ни об убийстве Аима, ни о крушении корабля, не беспокойся. Капитан мог бы сказать об этом только девам моря. Но те не станут его слушать.
Фирг вспомнил русалок в озере у Хогварста и передернул плечами.
- Я думал, русалки большой земли не такие кровожадные, как островные.
- Девы рек и озер, но не солёных вод.
Маг кивнул и поудобнее устроил ножны на поясе.
- Выходит, для франков Лестранж отбыл на остров, а значит – может спокойно заявить о себе в Англии. Малфуа, бьюсь об заклад, будут недовольны.
- Малфуа умеют ждать.
- О чем ты? – насторожился Фирг.
- Лишь о терпении и выжидании. Пора. Смотри!

Женщина властно указала на край неба.
Лучи утреннего светила скользнули по водной глади, расцветив её оттенками золотого. Унизанные росами травы замерцали драгоценными камнями. Вода под ногами Мёлюзин заискрилась бликами. Фирг готов был поклясться, что услышал тихий перезвон со стороны ручья – примерно такой же, как, ему казалось, он слышал на Холме серебряной полыни. Маг глубоко вздохнул.
- Ты готов?
Он повернулся к дубу-великану, размашистым шагом пересёк разделявшее их расстояние и коснулся напоследок тёплой шершавой коры Гильотэна. Затем стремительно вернулся к колдунье.
- Готов.
Бриан стал на задние лапы, передними оперся на мужчину. Тот потрепал пса за холку.
Мёлюзин обошла их, напевая на гаэльском и заключая их в описанный водой из кувшина круг. Завершив его, она сдернула с шеи неприметную до этого жемчужину на тонкой нити и швырнула под ноги. Без единого звука, лишь жестами, она приказала магу повернуть кольцо на пальце и подняла руку в прощальном жесте.
На короткое мгновение водяная воронка закружила Бриана и Фирга, а затем опала к их ногам, навсегда унося из древнего магического леса.

Воин и его верный пёс стояли во дворе бастиона, в котором маг не сразу, с трудом, но узнал дом детства.
Львиная Корона.
Наконец-то он - спустя много лет – дома.
На востоке сквозь пока ещё серое небо пробивались солнечные лучи, в роще у подножия холма пели редкие ранние птицы, но эта картина не внушала покоя мужчине – вниз по холму стекали, то разрываясь, то сплетаясь воедино, истаивали, непонятные чёрные тени.
Бриан глухо зарычал, глубоко втягивая носом воздух и щурясь на уродливые пятна черноты под рассветным солнцем. Шерсть емтхунда стала дыбом, а глаза – так на долю мгновения показалось Финну – вспыхнули пронзительным синим цветом.
Финнгриф пристально проследил за тем, как последние видимые ему тени истаивают в утренних лучах, и снова взглянул на верного пса.
- Пойдём, - протянул он руку к его морде и коснулся кончика носа, - нам нужно много чего рассказать остальным.
Ощупав котомку и убедившись, что голова сапфирового гада на месте, он зашагал к дверям дома, который он покинул ещё юнцом.
Зверь ещё раз обвёл взглядом теперь уже чистые склоны холма и потрусил за хозяином, намереваясь обогнать его.

***

В обеденной зале царила тишина, изредка нарушаемая треском огня в камине.
Слизерин ушёл в комнату «говорить» со стражем в одиночестве, проигнорировав Годрика и Атхен, пытавшихся убедить его взять с собой кого-то из них – на всякий случай, кто знает, что ещё приберёг для них лже-Мерлин. Моргана сидела и невидящим взглядом смотрела на пляску пламени. Гриффиндор присел рядом и положил тяжелую ладонь ей на плечо. Лестранж смотрел в окно, наблюдал за стремительно истончающимися тенями. Змееловка подошла к нему и стала рядом.
- Как думаешь, что это? – Тихонько спросил француз у девушки, не отрывая взгляда от окна.
- Мерлин. – устало пожала плечами та.
- Это само собой. Я хочу сказать – что именно это?
- Не уверена, что хочу точно знать, Аим, - тяжело произнесла Атхен, покачав головой. – Не думаю, что это может означать хоть что-то хорошее для нас.
Скрипнула дверь, и молодые маги обернулись на звук.
- Сэр ясень, прилетела птица, - смешно тряхнув головой, поклонился один из юных брауни Лестранжа. - Она прилетала раз в три дня, мы исправно её кормили всё это время, пока вас не было. Может, вы хотите покормить её сами?
- Конечно! – с жаром кивнул француз.
С не меньшим энтузиазмом поднялся на ноги и Гриффиндор.
- А я хочу взглянуть на бубри! Пойдёмте с нами, Моргана, Атхен! Немного солнечного света и чистого воздуха нам не помешает!
Он протянул руку травнице, затем, крепко сжав её ладонь, подошёл к змееловке и взял и её за руку тоже.
- Идем!

Маги вышли следом за крохотным существом в коридор. Тот провёл их к выходу из здания, открыл дверь и в тот же миг был сметён чем-то большим и лохматым.
- Бриан! Бриан! – радостно раскинула руки узнавшая пса Атхен.
Емтхунд тут же бросился на зов, а с улицы донёсся голос Фирга:
- Рад слышать госпожу Львиной короны!

По голосу было очевидно, что воин хотел сказать что-то ещё, но слова его, по-видимому, застряли в горле, как только он увидел предка перед собой.
Сейчас, стоя друг напротив друга под лучами солнца, они выглядели братьями. Удивительное сходство внешности поразило обоих мужчин. Недоверчиво оглядывали они друг друга, будто изучая, выискивая принципиальные отличия. Так же недоверчиво и настороженно обнюхивал могучего предка своего хозяина и емтхунд. Наконец, убедившись в полном отсутствии опасности, он присел рядом с Грифоном.
- Годрик Гриффиндор, - почтительно склонился первым отошедший от удивления Фирг.
- Финн! – приветливо махнул рукой Лестранж. – А где Аделяр?
- Я потом всё расскажу, - пробормотал воин, не отрывая взгляда от своего предка.
- Финн? Фирг Финнгриф, верно? Последний из нынешних живущих мужчин Гриффиндоров? – Кивнул ему Годрик.
- Да, верно, сэр.
Высокий пронзительный крик откуда-то с крыши хозяйственных построек прервал их диалог. К ногам француза спланировала огромная птица и ухватила клювом край его плаща.
- Я тоже по тебе скучал, - неловко погладил бубри по голове Аим.
- Вот это птаха! – восхищенно протянул Годрик. – Что она ест? Как в легендах – скот живьём?
- В основном, части туши коров, сэр, - пропищал крошка-брауни, с пыхтением вытащивший из-под навеса пристройки мешок с говяжьими хвостами и, насколько сумела опознать Атхен, рёбрами.
Аим принялся ворковать с бубри под заинтересованными взглядами троих Гриффиндоров, а Моргана отошла чуть в сторону и села на мешки с сеном, отрешенно уставившись на птицу. Змееловке казалось, будто травница чего-то ждёт: несмотря на спокойный, даже отсутствующий взгляд ведьмы, руки её были нервно сцеплены в замок.

Лестранж скормил последнюю часть туши бубри и та, сыто ухнув, ласково ткнулась головой в живот мага, едва не сбив его с ног. Аим в ответ хохотнул и принялся гладить бубри по клюву.
Открылась входная дверь и во двор вышел Слизерин. Перед ним парила белёсая непрозрачная сфера. Атхен уже видела однажды похожую – в той змееуст держал синезубых тварей Мерлина в своей хижине. Предчувствуя нехорошее, ведьма встала на ноги и двинулась к зельевару, но тот, не произнеся ни слова, резко вскинул руку, заставив девушку замереть на месте. Сделав знак всем молчать, он сдержанным кивком поприветствовал Фирга и небрежным движением руки – дрожащей, с ужасом осознала Атхен, - велел сфере опуститься на землю.
- Мне нужно место для захоронения, - лишённым всяких эмоций голосом глухо произнёс Слизерин.
Сфера растаяла.
На земле неприглядным комком белёсой верёвки лежал страж с выжженными глазами и распоротым туловищем.
Атхен вскрикнула и зажала руками рот, сдерживая подкатывающую тошноту и стараясь отогнать от внутреннего взора картину изувеченного серебряного тела, покрытого багряными пятнами крови и ошмётками внутренностей. Моргана отвернулась. Мужчины пробасили что-то встревоженно и тут же изумлённо охнули – в мгновение ока бубри подскочила к трупу змеи, не мешкая ни секунды, схватила его, подбросила вверх и, широко распахнув клюв, проглотила рептилию.
На короткое мгновение повисла тишина – только затем, чтобы взорваться шумом. Шумом, в центре которого замер мертвенно-белый Слизерин.
Змееловка на негнущихся ногах под общий гул и вскрики сделала несколько нетвердых шагов к зельевару – единственному, не проронившему ни звука. Он всё так же смотрел на то место, где ещё несколько секунд назад лежал его мёртвый страж.
Его глаза, казалось, не выражали ничего. И это пугало ведьму едва ли не больше, чем только что произошедшее.
- Зар?!
- Учитель...
- Сэр, что это было?!
- Салазар...

Страх, волнение, отчаяние, непонимание – ничего из этого, казалось, Слизерин не слышал. Или же не хотел слышать. Дрожащими пальцами Атхен мазнула по чернильному рукаву мантии зельевара. Она хотела взять его за руку, почувствовать, что он не мертвенно-холодный. Пусть дрожащий, лихорадочно-горячий, покрытый испариной, но только не ледяной. Ей казалось, будто она под толщей воды – все звуки вокруг казались приглушенными и далёкими. Ведьма не знала, сколько времени она так стояла, в миллиметре от Слизерина, не знала, что делали остальные. Медленно, будто во сне, до неё донеслись слова Фирга:
- Выходит, друидическая птица поглотила Мерлинову змею?
Холодный, лишенный жизни голос зельевара прорезал толщу воды вокруг Атхен.
- Это была всего лишь мертвечина.
Слизерин резко развернулся и скрылся в доме, так и не взглянув на змееловку.
Крепкие крупные ладони сжали её плечи и развернули лицом к своему обладателю. Фирг провёл пальцами одной руки по щекам ведьмы. Только тогда она поняла, что плакала.
- Это была его мертвечина, Финн, – глухо произнесла ле Фэй.
- Его?!
- Это страж Слизерина. Был, - Атхен услышала, как сглотнул Лестранж и что-то сказал по-гаэльски птице.
- Что ты ей сказал?
- Что она должна вернуться немедленно, если она улетит и ей вдруг станет хуже. Кто знает, какие последствия могут быть у чар Мерлина.
- Что происходит? - Финн переводил взгляд с одного товарища на другого.
- Позже, - твёрдо произнёс Гордик и подошёл к ним. – Дай некоторое время Слизерину. Он только что потерял друга. А ты не плачь, девочка, - он положил тяжелую ладонь на свободное плечо змееловки. – Это война. Все мы теряем кого-то, кто нам дорог.
Могучий воин погладил по голове так и сидевшего у двери емтхунда и скрылся в доме.
Птица подошла к Моргане. Та приласкала её, что-то нашептывая на гаэльском и то и дело поджимая губы, будто пытаясь справиться со слезами.
- Как думаете, это могло быть…предвестие или предсказание? – Поёжившись от собственных слов, спросил Аим.
Вопрос юного француза остался без ответа.